Третий выстрел - Саша Виленский

буду уже в Москве.

Игорь пожал плечами.

— Дело твое.

— Мое. И Фанино.

— Кстати, о Фане, — оживился мой муженек. — Ко мне тут приходили с проверкой: живем ли мы вместе. Хорошо, что я догадался часть твоих вещей домой отнести. И тапочки тебе купил. Тапочки их убедили. Как и белье в шкафу и двуспальная кровать.

Да, вспомнила я, он после того визита взял что-то, говорил, что могут прийти проконтролировать мое наличие в его жизни. Я и отдала, что не жалко. Хорошо, значит, сработало.

— Так что, Тань, захочешь вернуться — в любой момент…

— Ты совсем больной? Говорили же уже об этом.

— Дело твое. Они, кстати, и сюда могут прийти, мы же им сказали, что ты тут работаешь, проверят. Будь готова. Я Фаню уже предупредил.

— Хорошо.

— Можно тебя на минутку?

Что еще ему надо?

— Только на самом деле на минутку, нам с Фаней пора вечерний ритуал совершать.

— Я быстро…

Вышли на кухню, и тут эта сволочь наклоняется ко мне и шипит:

— Я бы на твоем месте мне бы не хамил, и вообще был бы поласковей.

— С какой стати?

— Я ведь могу и передумать. И перестать врать. И вылетишь ты отсюда без денег, без статуса, безо всего. Так что перестань грубить. Поняла? Веди себя прилично.

Я аж задохнулась. Нет, ну что за гад?! Как, ну, как я могла его любить и страдать, попасть ради него на безумные бабки и притащиться в эту заграницу?

— А ничего, что я тоже про тебя много что рассказать могу? Помнишь? За мной не заржавеет!

— Я помню все. Но я-то с тобой нормально разговариваю, правда? Вот и ты заканчивай со своей агрессией. По доброму прошу. Пока. Пришлют удостоверение — передам.

И ушел.

А я осталась мыть Фаню мою, отвечать невпопад на ее вопросы, перестилать постель и — думать. То, что Игореша мой мудак, это известно и не обсуждается, вот только они порой совершают мудацкие поступки. Особенно мудаки мстительные. А господин Лапид, оказывается, очень мстительный, и благородства его хватило совсем не надолго. И он ведь на самом деле на такое способен, если смог меня как тряпку выбросить, на бабки кинуть и сбежать. До сих пору трясет, как вспомню это унижение.

И тут я поймала себя на мысли, что мне не только депортации не хочется, но и вообще уезжать из этой страны. Даже по собственной воле. Странное чувство. Прикипела я к Израилю. И жара уже не так донимает, и не так уже странны еврейские праздники с их четко установленным распорядком и тысячелетиями не меняющимся меню. Хотела бы я здесь жить? Наверное, да. Хочу ли я уехать? Не знаю. Я ведь работать пошла, и уроки стала давать только для того, чтобы собрать деньги и укатить к Катьке. А сейчас постоянно задаю себе вопрос: я ей нужна вообще? Явится мамаша, упадет на хвост, начнет из нее кровь пить. А я точно начну. Все мамаши кровь из взрослых дочерей пьют, и я буду, никуда не денусь. И будет она на маму раздражаться, как я на свою раздражалась. Оно нам надо обеим? Хм, что-то я с «еврейским акцентом» заговорила. Интересно.

Скучаю я по ней, по заразе этой. Последний раз, когда по телефону говорили, опять разговор скомкали, дала она мне почувствовать, что мешаю ей, отрываю от чего-то. А я вообще понятия не имею, чем она там, в Москве, конкретно занимается. Что это вообще такое — логистика? На все мои вопросы она отвечает, что это долгий разговор, и никакая настойчивость не поможет. Ну и бог с ним, логистика, так логистика. Главное, что на жизнь в Москве хватает.

Так вот, нужна ли я ей? Вряд ли. Привыкли мы за эти годы жить друг без друга. Но все равно хочется увидеть эту паразитку, обнять, потормошить как в детстве. Может, ее в Израиль позвать? Купить ей туристический тур, деньги, которые копила на поездку в Россию, отдать, только чтобы приехала. Теперь, когда у меня есть легальный статус, это же просто. А если не тур, то Томер может сделать приглашение, думаю, визу ей дадут. Было бы здорово!

Вот так непринужденно мысли с мужа и дочери перескочили на Томера. Как неожиданно, правда? Особенно после поцелуя у подъезда. Ну прямо девочка влюбленная. Ладно. С этим тоже потом разберемся. А сейчас — Фаню уложить, чаю попить и спать. Спать.

Как бы сразу было понятно, чем дело кончится, правда? Так что не будем ходить вокруг да около. Вы уже, наверняка, поняли, что, с Томером мы неизбежно переспали. И было это так.

Очередной выходной. Как обычно, собралась к Лехе продолжать любовные и интеллектуальные игры. Приняла душ, приоделась насколько могла, спустилась на улицу и стала размышлять: пройтись немного пешком или сразу идти к по-прежнему опасной остановке автобуса. И тут сзади кто-то бибикнул. Обернулась — Томер машет рукой из своей роскошной машины. Да уж, у него явно не «Щучка». Ну так и он явно не Леха.

Подошла к нему, открывает дверь, приглашает сесть. Что ж, все снова да ладом, будем продолжать резать правду-матку, взывать к совести и толочь воду в ступе.

— Томер, привет! Извини, но я тороплюсь, у меня свидание.

— Отмени его.

— Не могу.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу и не хочу.

— Хорошо. Я понял. Садись. Ничего страшного не произойдет.

Ладно, черт с тобой. Села. Закрыла дверь.

— Тания, не отрицай очевидное. Ты мне очень нравишься. И я тебе симпатичен, я вижу. А парня своего ты любишь?

— Люблю, — черт, не умею я врать, сразу видно.

— Ты не умеешь врать, Тания.

Скажите, какой проницательный!

— Если бы ты его любила, это было бы видно. Я бы чувствовал. Но я чувствую совершенно другое. Если ты считаешь, что просто вдвоем погулять, посидеть в ресторане, сходить в театр — это предательство и измена, то это твое право. Но мне просто хочется побыть с тобой вместе. И мне кажется, что и тебе этого хочется.

Ну, хочется, ну и что? Хотя… А что, собственно, я ломаюсь? Почему каждый раз, когда Томер рядом, я разглагольствую о каких-то приличиях, а когда он уходит, чуть не локти кусаю и еле сдерживаюсь, чтобы не зареветь от упущенного счастья. Кому от этого лучше? Да пошло оно все! Сколько раз мы живем? То-то же.

— Хорошо, Томер. Поедем, погуляем. Я только позвоню, скажу, что не приду.

— Звони, — на панельной доске сиял огнями цифр сотовый