Большие Надежды (СИ) - Варвара Оськина

class="p1">— Думаешь? — воспряла духом Бет, мгновенно позабыв обо всех спорах. Она потуже затянула одну из лент и смущённо улыбнулась.

— Определённо, — кивнула Флор и невольно вздрогнула, когда мимо неё пролетел настоящий человеческий вихрь. Хлопнула дверь, и в сумрачном душном углу стало тихо. Что ж…

Флор пожала плечами и вновь повернулась к залу. Она скользнула было взглядом по мелькавшим в ярусах напротив фигурам людей, но отражавшая свет позолота оказалась такой яркой, что пришлось на мгновение прикрыть глаза. Проморгавшись, Флор посмотрела вниз. Там, благодарение всему, не было настолько ослепляющего блеска хотя бы потому, что окружавшая Суприма группа Карателей будто поглощала все попадавшие на их одежду лучи. Тёмным пятном они стояли вокруг одетого в белую хламиду старика, готовые в любой момент защитить символ Города. Флор чуть прищурилась, а потом хмыкнула.

Ханта не было. Ещё раз внимательно осмотрев все шесть высоких чёрных фигур, у которых даже парадный доспех был лишён малейшего украшения, Флор окончательно убедилась, что не ошиблась. Так странно. Она не видела его уже неделю, с того самого дня, как он одним лишь кивком головы велел ей убираться. А теперь его нет и здесь. В груди зашевелилась совершенно иррациональная обида на весь белый свет. Флор тряхнула головой, но потом не выдержала и со всей злости пнула каменный парапет балкона, тут же зашипев от боли. Безнадёжно!

Скрестив на груди руки, она отвернулась от зала и сердито уставилась в бетонную стену. Право слово, можно сколько угодно пытаться себя обмануть, кривить губы и язвительно огрызаться на восторги Бет, но правду не скроешь. И сегодня, глядя на своё отражение в зеркале, Флор видела, как горят щёки и уши… Как краснеют обкусанные губы… Как хмурится лоб. А неуклюжая попытка прихорошиться вызвала внутри такую волну смущённого стыда, что Флор едва не залепила себе оплеуху. Идиотка! Идиотка, которая ждала этого дня и боялась признаться в этом даже себе.

Стивен наверняка назвал бы её предательски легкомысленной! О, она почти слышала этот немного визгливый обвиняющий тон, но ничего не могла ему возразить. Джонс был прав, ведь вместо того чтобы беспокоиться о «тридцать первой» или о собственной жизни… Вместо того чтобы думать, как выполнить безумный приказ… Наконец, вместо того чтобы просто делать свою работу, Флоранс Мэй нервничала и переживала, куда пропал Артур Хант!

Восемь дней тишины довели её до невроза. Флор вздрагивала от малейшего шума, оборачивалась в коридорах, когда ей мерещился его пропущенный через вокодер хриплый с присвистом голос. Она даже задерживалась в общем холле в надежде, что случайно снова заметит его на одном из переходов, но ничего. Её даже не пускали больше в Лаборатории Отдела Единообразия, а значит, эксперимент действительно завершился. И постыдно тревожно было осознавать, что на этом завершилось и их с Хантом сотрудничество. Мысль, что раз её услуги больше никому не нужны, то и ему нет до Флоранс Мэй дела, с каждым днём звучала в голове всё громче и громче. И это было внезапно обидно.

Тем не менее… Тем не менее Флор хотела его увидеть и убедиться, что с ним всё хорошо. Вопреки доводам Стивена, она не верила, будто Ханта могут наказать за провал с программой естественного размножения. Алекс Росс должен был знать, что эта идея весьма безнадёжна, ведь дневник Руфь почти не оставлял в этом сомнений. А потому здесь не было чьей-то вины, и Канцлер наверняка понял и оправдал любимца. Но тогда… где он?

Не выдержав, Флор вновь обернулась, вцепилась в обитый тканью парапет и почти перегнулась через него, чтобы разглядеть собравшихся внизу людей. Тёмно-зелёное, почти чёрное, платье, которое осталось ещё со времён выпуска из Интерната, впилось швами в шею. Флор закашлялась. Дёрнув высокий кружевной воротник, она потёрла немедленно засаднившую кожу и почувствовала, как на той проступает некрасивый узор, что в точности повторял контуры вышитых жёсткой ткани листьев и каких-то пышных цветов. Однако сейчас эти ощутимые неудобства мало волновали озадаченную Флор. Скрипнув зубами, она резко выдохнула и прикрыла глаза. Никого. Внизу не было никого, кроме вычурной элиты, что своими нарядами слилась в одну пыльно-белую бурлящую массу. Статус этих людей позволял им носить одежды светлого цвета, так что на их фоне чёрные доспехи Карателей смотрелись особенно ярко, но нужного среди них, увы, не было. Зато Флор увидела Льюиса, который будто небрежно бросил взгляд вверх — точно туда, где стояла она, — а потом едва заметно кивнул.

— Стив передал, что будет ждать Ханта у выхода Башни. Одного или с тобой, ему всё равно, — шепнул вчера обеспокоенный Герберт, когда они столкнулись с ним в коридоре. И даже сквозь фильтр маски Флор услышала его недовольство. — Это будет провокация, Флор. Будь осторожна! И… предупредиего… если сможешь. И если сочтёшь нужным.

Провокация… Она поджала губы и нахмурилась. Стив был верен себе, намереваясь достать Ханта любой ценой.

Раздосадованно выдохнув, Флор ещё раз оглядела зал, отстранилась и вздохнула. Ладно, может, это и к лучшему, что Ханта здесь нет. Можно ничего не передавать, не мучиться совестью или моралью, не совершать выбора и уж точно можно не вести его за пределы Башни, как велел Джонс. В общем, пора было с облегчением признать, что делать ей здесь больше нечего. Она могла найти сотню-другую более полезных занятий, чем из тёмного душного угла завистливо пялиться на увеселения других. Вот хотя бы разобраться с очередными образцами цветов, которые передала через Герберта неугомонная Джуди. Ну а что насчёт Ханта… Видимо, ей придётся смириться, а Стивену, к счастью для всех, искать другие пути, если, конечно, флюгер его настроения опять не повернётся. А потому, бросив вниз последний безрадостный взгляд, Флор толкнула дверь и вышла из своего убежища.

В пустом коридоре было прохладно. После духоты зала ощущение стылого воздуха показалось Флор зябким, и она невольно поёжилась. Голые бетонные стены Башни не грели, а огромные окна, за которыми уже было темно, будто пропускали сквозь себя всю сырость Города. Людей не было. Все, кто мог спуститься ниже и хоть как-то приобщиться к общему празднику, давно улизнули с этого этажа, остальные разбрелись по тёмным углам, и Флор отчаянно старалась не вслушиваться в доносившиеся из-за дверей голоса.

Неожиданно вдалеке, где коридор изгибался, повторяя форму зала, послышался шорох, затем стук и тихая ругань. Однако усмешка, которая было появилась на лице Флор, сменилась сначала удивлением, а потом и нервным оскалом, стоило из-за поворота выплыть знакомой фигуре в бледно-голубой форме.

Кеннет Миллер был пьян. Это стало понятно,