Змеи города роз - Юлия Арвер

в горах? Уверен, разрушенный круг – дело рук навиров.

А кадары не дураки, однако! Место для своего капища выбрали самое что ни на есть удачное! Я глубоко вдыхал искрящийся магией воздух и неторопливо обходил разрушенный круг. Мысли о приграничном городке и скором закате улетучились из головы вместе с остатками похмелья. Мне здесь нравилось. Пожалуй, можно и заночевать. Только бы еще немного подышать чудесным воздухом.

Я устало опустился на землю и прислушался к магии, бурлящей в воздухе. Веки осоловело тяжелели…

– Ты бы еще дольше сюда ковылял, идиотина! – смутно знакомый голос вырвал меня из чудесного сна. Я потер глаза и огляделся, но никого так и не обнаружил.

Когда усталость вновь опустила мои веки, сердитый голос продолжил:

– Хватит дергаться, тупица! Проснешься снова – и будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь! Я не для того столько ждал!

– Реф! – завопил я, не чувствуя собственного тела. Сизая дымка кружилась вокруг, застилая и холм, и Нечистый лес.

– Здесь я, здесь. Только показаться не могу. Не хватает сил, – вновь раздался голос старого ворчуна, отчего по моему лицу расползлась улыбка умалишенного.

– Я уж решил, что ты… не вернешься.

– Демоны кадара разорвали меня на части, но не сумели расправиться с бессмертной душой, которую когда-то драгоценная Самира превратила в то, что ты знал все эти годы. Я ждал, когда же ты доберешься до сиира и услышишь меня во сне. В местах силы грань между мирами людей и духов тоньше, чем где бы то ни было.

Несмотря на радость призрачной встречи, сердце предательски сжалось. От Рефа осталась лишь искра души – то, что моя прапрабабка сумела облачить в морок. Больше не было забавной карликовой лисы, научившей меня всем ругательствам, какие только придумали в Нараме.

– Я бы с удовольствием погоревал с тобой о прошлом или попричитал о глупости, которую ты выкинул в кабинете наместницы, но у нас совершенно нет на это времени. Мне известно, кто помог кадару проникнуть в поместье. Если хочешь спасти Амаль, а я вижу, что хочешь, то возвращайся в Вароссу и мчи за ней. Помощник кадара – ее брат Арлан.

Я вдохнул, да так и забыл выдохнуть. АРЛАН?!

– Ты уверен, что не спутал его с Айданом?

– Я на дурака похож, по-твоему?! – возмутился старик. – Это был Арлан – средний ребенок воеводы! Он – колдун!

– Подожди-ка, у Арлана нет магической силы. Вот его жена была… колдуньей… – догадка пронзила меня насквозь, отчего беспокойство за Амаль разрослось и превратилось в откровенный ужас. – Какой силой он обладает?

– Управляет светом. Я видел, как этот якобы тихоня играл перед зеркалом со светящимся шаром, воображая себя правителем Нарама.

Казалось, даже кровь застыла в жилах, если это было возможно в странной полудреме, в которую я впал.

– Он убил свою жену, Реф. Она управляла светом. А теперь они с кадаром отберут и силу Амаль!

– Если этот идиот присоединит к своему колдовскому дару ведьмовскую силу наместницы, его попросту разорвет, – помолчав, злорадно процедил Реф. – Странно, что кадар его об этом не предупредил. Быть может, в его планах избавиться и от сынка воеводы.

– Мне плевать, что входит в его планы! – рявкнул я, со злобой барахтаясь в мареве сна сиира. – Оба выродка воеводы сейчас рядом с Амаль! Возможно, она уже мертва!

Сердце противно трепыхалось в горле, дымка мало-помалу рассеивалась. Я должен проснуться! Если не успею… Нет, я должен успеть!

– Влюбленный дурак, – проворчал Реф, и его слова донеслись до меня далеким эхом сквозь проступающие очертания полуразрушенного каменного круга. – Куда уж там скромнице Лире до живого воплощения пламени!

Усилием воли я вырвал себя из забытья. Холм по-прежнему пустовал, но неупокоенная душа Рефа все еще витала рядом. Отныне я знал это совершенно точно и чувствовал его всем своим естеством.

Времени на раздумья осталось бесконечно мало, но мне оно и не требовалось. Я сделал бесконечно неправильный выбор еще в кабинете Амаль и продолжу ему следовать.

Конь сердито заржал при виде меня. Он взволнованно топтался у дерева, к которому был привязан, двигал ушами и шумно дышал. Место, наполненное магией, пришлось ему не по нраву. Как, собственно, и все остальное на протяжении последних двух дней.

Я вскочил в седло и, склонившись к мощной шее, взмолился:

– Прошу тебя, скачи быстрей. Давай забудем обиды ради нее? И тогда, клянусь, я больше ни разу не назову тебя Скотиной.

Мерин фыркнул и, повинуясь слегка натянутым поводьям и прижатым к бокам шенкелям, двинулся с места. Уже через сотню метров я перевел его на галоп, и Скоти… конь послушался! Неважно, понял ли он меня либо же просто стремился убраться подальше от искрящегося магией места. Пока не стемнело, мы должны вернуться в Солнечную. Ночью ехать бессмысленно – в темноте мерин переломает себе ноги. С рассветом двинемся к Вароссе и, если позволит Владыка, к вечеру достигнем города роз.

Да, процессия, возглавляемая воеводой, в пути уже полдня, и догонять их бессмысленно, но я не простил бы себя, если бы не попытался спасти ту, что дважды вырывала меня из хищных лап смерти. В голову приходил лишь один человек, к которому можно прийти за помощью. Маура. Если по пути к ней меня не убьет Шурале…

* * *

Когда вдали показались огни Вароссы, идеально круглый блин полной луны уже воцарился высоко в небе. Сумерки застали нас с мерином далековато от города, но терять драгоценные часы на ночлег под открытым небом было бы слишком расточительно. Я спешился и вел коня под уздцы по ухабистой дороге, покрытой ночным маревом.

Нечистый лес простирался по правую руку и сегодня казался особенно зловещим в чернильной мгле. Видит Владыка, я бы вошел в него раньше, но бросать мерина на произвол судьбы не позволила совесть, как и вести его с собой, превратив в корм для нечисти. Мысль вернуться к знакомым местам и пойти дорогой, по которой мы с Рефом забрели в лапы к Шурале, показалась весьма здравой.

Страх перед хозяином леса вытеснила цель, ради которой я готов был рискнуть и потягаться даже с этой тварью. Влюбленный дурак, как сказал Реф. Старый валенок оказался прав. Как и всегда.

Привязать коня в голой степи, рассекаемой Нечистым лесом, оказалось негде. Ругнувшись себе под нос, я повел его к городским воротам, запертым на ночь. Двое привратников несли службу, вальяжно прислонившись к мощным створкам, и, казалось, даже дремали на посту. Стоило топоту копыт донестись до их ушей, оба встрепенулись и наставили на