Сыщик-убийца - Ксавье Монтепен

— Действуйте… Исполнение моего обещания не заставит себя ждать.

— Я вполне доверяю вашему слову, но обстоятельства могут разлучить нас после… случая.

— И вы хотели бы иметь деньги на руках? Что же, это справедливо… В тот день, когда вы придете и скажете: «Все готово! Берта Леруа в наших руках. Она будет устранена завтра» и предоставите этому доказательство, я передам вам чек в двести тысяч франков на имя моего банкира.

— Хорошо, господин герцог, для подготовки дела мне нужны деньги.

— Много?

— Чем больше, тем лучше.

Жорж достал несколько банковских билетов и подал их полицейскому.

— Благодарю вас! Вы можете на меня рассчитывать.

— Что же мне теперь делать?

— Ждать… И вам не придется долго ждать.

Забрав деньги, Тефер распростился и вышел.

ГЛАВА 6

После ухода полицейского Жорж де Латур-Водье долго сидел мрачный и задумчивый, опустив голову на грудь.

Пробило одиннадцать часов. Герцог поднялся и открыл окно.

Небо было черно, как чернила. Дождь шел по-прежнему.

Жорж запер окно, надел толстое пальто и маленькую круглую шляпу, достал из ящика стола связку ключей и, погасив лампу, тихо вышел из своей квартиры. У него был ключ от наружной двери, и поэтому он мог выйти из дома, не разбудив привратницу.

Он оглянулся. Прохожие были редки в этом отдаленном квартале при такой ужасной погоде.

Не было видно ни одного фиакра.

Герцог де Латур-Водье, которому была очень неприятна перспектива идти пешком, направился к набережной.

Через несколько минут позади него послышался стук экипажа. Он обернулся и увидел фонари фиакра.

Поравнявшись с герцогом, кучер, чуя в нем возможного клиента, придержал лошадь и крикнул:

— Эй, господин, не надо ли вам карету? Славная лошадь! Чуть не английская. Если вам угодно, я к вашим услугам.

Герцог жестом ответил утвердительно и, усевшись в фиакр, велел ехать на Университетскую улицу.

— Какой номер? — спросил кучер, который был не кто иной, как наш старый знакомый Пьер Леруа.

— Я скажу, когда надо остановиться. Я беру вас по часам.

— Понимаю… Одиннадцать часов десять минут по моей луковице… Ну! Милорд!

Бич щелкнул, и Милорд пустился стрелой.

На углу Университетской улицы герцог велел остановиться.

— Подождите меня здесь, — сказал он Пьеру, положив ему в руку пятифранковую монету.

— Я буду ждать сколько угодно, но зачем же вы платите мне вперед?

Жорж не ответил и пошел вдоль улицы.

Кучер провожал его глазами.

— Как глупы эти буржуа, честное слово! — пробормотал он. — Э, голубчик, когда хочешь скрыть, куда идешь, не надо брать фиакр. У нашего брата хорошие глаза, и нас на мякине не проведешь. Это напоминает мне историю с барышней, которая вскружила голову моему племяннику Этьену и которую я возил на Королевскую площадь. Впрочем, может быть, буржуа ошибся номером… Во всяком случае, он не собирается удрать от меня, так как заплатил вперед.

Рассуждая, Пьер Лорио продолжал следить глазами за своим седоком.

Он увидел, как тот остановился перед калиткой в стене сада, вынул из кармана связку ключей, выбрал один и вставил его в замок.

«А! А! — подумал Пьер Лорио. — Вот куда ему надо, как раз четыре дома дальше. Он идет не домой, так как велел мне ждать. Хорошее время и хорошая погода для визитов! Разве это влюбленный идет к своей красавице? Но он не похож на купидона… Я так думаю, что это скорее муж подстерегает жену. Точно он этим чему-нибудь поможет! Мужья ужасно меня забавляют!»

Пьер закутался в свой каррик с тридцатью шестью воротниками, закрылся как можно лучше кожаным фартуком и стал терпеливо ждать своего седока.

Парижский кучер видел столько вещей, что он по природе вовсе не любопытен, но если только кто-нибудь вздумает окружить себя тайной, это задевает его самолюбие, и он старается понять, что от него скрывают.

Если бы герцог остановился прямо у того места, куда направлялся, Пьер Лорио, по всей вероятности, тотчас бы заснул. Но седок вздумал хитрить, и он стал следить за ним и строить догадки.

Между тем Жорж де Латур-Водье отворил калитку и исчез.

Посреди сада возвышался павильон, окна которого были герметично закрыты ставнями.

Сенатор поднялся по лестнице, ведущей к главному входу павильона, и вошел в него с помощью второго ключа.

В прихожей он зажег спичку и отыскал стоявший тут же фонарь. Подойдя к стене, он нажал одно из лепных украшений, и перед ним отворилась скрытая очень искусно дверь, за которой видны были ступени лестницы, ведущей вниз.

Герцог спустился, прошел по длинному узкому коридору, открыл в конце его другую дверь, поднялся на пятьдесят ступеней, покрытых толстым ковром, заглушавшим шум шагов, и, отворив вторую потайную дверь, очутился в рабочем кабинете своего дома.

Убедившись, что внутренние ставни окон плотно затворены, он зажег две свечи и сел перед письменным столом, на котором лежала груда журналов, брошюр и писем.

Он начал отбирать письма, прибывшие в этот день. Их оказалось шесть, ни одно не было запечатано сургучной печатью.

Сенатор достал маленький серебряный кофейник со спиртовкой и поджег спирт.

Через несколько секунд вода закипела, и он начал раскрывать письма, расклеивая их над струей пара, и, прочитав, снова складывал их в конверты.

В последнем конверте оказалось приглашение, и герцог хотел уже сложить письмо, едва бросив на него взгляд, как вдруг его внимание привлекло несколько строк, написанных под печатным текстом и дважды подчеркнутых:

«Мистрисс Дик-Торн решительно рассчитывает видеть у себя господина герцога де Латур-Водье, имея сказать ему очень интересные вещи относительно брака его сына маркиза Анри с мадемуазель Изабеллой де Лилье».

«Откуда это письмо?» — спросил себя с беспокойством герцог.

Печатный текст отвечал на этот вопрос:

«Мистрисс Дик-Торн просит господина герцога де Латур-Водье, сенатора, сделать ей честь пожаловать к ней на вечер в среду 10 октября 1857 года. 24. улица Берлин».

— Мистрисс Дик-Торн… — повторил герцог, нервно вздрагивая… — Я не знаю этого имени… Я уверен, что никогда даже не слышал его. Что это за женщина? Что она может сказать по поводу предполагаемого брака? Что значит такое настойчивое приглашение в ту минуту, когда все думают, что меня нет в Париже? Мистрисс Дик-Торн — иностранка, как показывает ее имя — не знает этого, что естественно, но почему занимается она моим сыном и мною?

Вдруг Жорж де Латур-Водье вздрогнул и побледнел.

— А что, если?… — прошептал он. — Но возможно ли это? Почему же нет? Клодия была в Англии. Она там вышла замуж или, может быть, приняла имя любовника. Мистрисс Дик-Торн, должно быть, Клодия. Я угадываю это по страху, который теперь овладевает мною… Что же она замышляет? Что она готовит? Во всяком случае, ее письмо — угроза. Она может быть только моим. врагом. Ах! Теперь больше, чем когда-либо, необходимо, чтобы Берта Леруа исчезла! Надо предупредить Тефера. Он один может сказать, обманули меня мои предчувствия или нет.

Герцог спрятал письмо в карман и на его место положил в конверт лист чистой бумаги. Потом погасил лампочку и свечи, спрятал кофейник и, уничтожив все следы своего пребывания, ушел из кабинета прежним путем.

Спустя минуту он уже садился в фиакр.

— Куда надо ехать? — спросил Пьер Лорио.

— На улицу Луи-Филиппа, 18.

— Ну! Милорд!

Чуть не английская лошадь пустилась крупной рысью, и дядя молодого доктора проворчал, покачивая головой:

— Э! Да этот молодец решительно что-нибудь затеял…

Была половина первого, когда фиакр остановился перед домом, где жил Тефер.

Ни в одном из окон узкого и мрачного фасада не было видно света.

Сенатор вышел из кареты, открыл дверь ключом, который дал ему полицейский, и исчез в коридоре, ведущем к лестнице.

«Да у него, кажется, есть ключи от всех домов Парижа! — сказал себе Пьер Лорио. — Честное слово, это начинает меня занимать! К кому может он ходить в такую погоду и еще ночью!…»

Поднявшись на третий этаж, сенатор постучал и позвонил условленным образом.

Тефер уже улегся, но еще не спал. Он размышлял о будущем богатстве и о средстве добыть его, компрометируя себя как можно меньше. Он хорошо понимал, что ведет очень опасную игру.

— Ба! — сказал он. — Ничего, сойдет!… Я буду действовать осторожно… Если по этому «несчастному случаю» будет следствие, я устрою так, что его поручат мне. Да и, наконец, за двести тысяч франков можно рискнуть своей шкурой!

Звонок и стук в дверь заставили его вздрогнуть, но это не удивило его и не обеспокоило.

Случалось не раз, что за ним приходили ночью из префектуры. Он вскочил с постели, зажег свечку и пошел отворить, ожидая увидеть кого-нибудь из своих сослуживцев.