Принуждение к миру - Дмитрий Владимирович Абрамов

же заслуживает приза.

– Кто ещё из зрителей готов похвастаться знаниями о легендарном экипаже?

– Джо Кеннеди![105]

– И это правильный ответ от солидного господина в первом ряду. Ведь так, Тед?

– Да, старший брат нашего прошлого президента был бомбардиром в нашем сборном экипаже. Так-то Джо был пилотом, но его самолёт списали, и он остался безлошадным. И когда стало понятно, что нового самолёта ему не дождаться, то он сам попросился, чтобы его взяли хотя бы бортстрелком. Вот он и стал у нас стрелком носовой турели и по совместительству бомбардиром. И это ему мы обязаны…

– Тед, Тед! Давай по порядку, не ломай интригу. Я вижу, что вариантов у наших зрителей в студии больше не осталось. И я подскажу. Стрелок нижней турели – единственный в своём роде человек. Даже не так – единственный в своём народе!

– Бен Куроки![106]

– И правильный ответ даёт юноша в очках с пятого ряда. А кто оставшиеся два члена экипажа, Тед?

– Хвостовым стрелком был «трепло-Джо».

– Вы так называли…

– Джозефа Маккартни[107]. Будущего сенатора Маккартни.

– А почему «трепло»?

– Все мы любим прихвастнуть, но Джо был асом в этом деле. Когда он плыл на корабле из Штатов в Австралию, то во время пьянки сломал себе ногу. Обычное дело. Но Джо сумел повернуть дело так, как будто это боевое ранение и за этот свой «подвиг» умудрился получить «Воздушную медаль» ВВС[108]. Ну а стрелком-радистом у нас был, как это ни странно, ничем не примечательный второй лейтенант Дональд Блинкен[109].

– С экипажем разобрались. Давай вернёмся к боевым действиям.

– Конец декабря 43-го года и январь 44-го был для нас провальным по всем параметрам. Джапы захватили Гавайи, потопили почти все наши крупные корабли и авианосцы на Тихом океане и добили наших парней на Северном Острове. А мы сидели в Тасмании и ничего не могли сделать. У нас просто не было бомб. Не пришёл очередной конвой, и мы не могли ничем помочь нашим морпехам в Новой Зеландии. Уже в самом конце января японцы отбили у нас Мельбурн. Это был единственный город в Австралии, в котором ещё был наш гарнизон. В феврале было несколько японо-английских налётов на наши базы в Тасмании, но приготовлений к десанту японцы не делали. Наш командующий – полковник Лемей – нам рассказал тогда, что японцы просто начали морскую блокаду Тасмании и вряд ли в ближайшие полгода хоть один наш корабль сможет к нам прорваться. Во всём гарнизоне острова был введён режим жёсткой экономии. Топлива и боеприпасов у нас был мизер, запчастей не было. С продуктами тоже были большие проблемы. Там ведь что получилось. Когда мы весной 43-го перебазировались в Тасманию, а англичане стали союзником джапов, то местные[110]попробовали бунтовать. И наше командование от греха подальше решило всех местных, несогласных пойти добровольцами к нам в армию, интернировать. Добровольцев пару тысяч набрали, а остальные две сотни тысяч местных были помещены в лагеря для интернированных. И соответственно, практически все фермы были заброшены, скот разбежался, поля не засеяны. Пока к нам из Штатов шли конвои с продуктами – проблем не было. А вот как конвоев не стало… Вот тогда и пришлось нам переходить на подножный корм. В порядке вещей было, когда рядовых отправляли за лесными плодами и когда офицеры на охоту ходили не для развлечения, а для пропитания. Вот японцы и ждали, пока у нас не кончится горючее и пока наш пятидесятитысячный гарнизон не ослабеет от недоедания. И однозначно на совести блокировавших Тасманию джапов лежат жизни погибших от голода местных жителей. Нам ведь самим есть было почти нечего, а суда Красного Креста с продуктами для интернированных японцы на остров не пропускали.

– И вы вот так сидели и ничего не делали?

– А что нам оставалось, Фил? Из кораблей у нас было всего четыре или пять эсминцев и сторожевиков. Топлива для самолётов оставалось буквально на один вылет. У морпехов патронов-снарядов – на один хороший бой. Танков на Тасмании не было изначально. Связь с внешним миром только по радио. Или… Раза четыре за время нашего сидения там к нам прорывались одна-две наши подлодки. Но что они могли нам привезти? В общем-то, джапы могли нас взять тогда голыми руками, особо не напрягаясь. Но они тянули время, и, скорее всего, у них не было достоверной информации о состоянии дел у нас на острове. И вот в конце июня 44-го джапы очередной раз предложили нам капитулировать, только теперь они ещё и угрожали в случае отказа засыпать Тасманию бациллами чумы. Штаты нам ничем не могли помочь, и командование решило, что у нас нет другого выхода, как капитулировать.

– Но ты же, Тед, не был в плену у японцев! Значит, всё же нашёлся выход…

– Да. Нашёлся. Ещё в начале 43-го в Австралию пригнали три или четыре эскадрильи новеньких транспортников «С-54». А к лету 44-го их у нас осталось пятнадцать штук.

– И вы на них улетели?

– Да нет же, Фил. Дальность полёта «С-54»[111]лишь самую малость больше, чем у «В-17». Но фишка была в том, что «Скаймастер» мог взять на борт почти полторы полных заправки для «В-17».

– Вы дозаправлялись в воздухе?

– Нет, конечно. Тогда у нас ещё не было такого оборудования. Всё было организовано по-другому. Мы собирали топливо по всему острову. И собирали топливные бочки. Затем заправили под завязку все наши двадцать две «крепости». Заправили все «Скаймастеры» и запихнули в них по максимуму бочки с топливом. И за несколько часов до капитуляции Тасманийского гарнизона наша сборная эскадрилья взлетела и взяла курс на северо-запад.

– Но там же, насколько я помню географию, Австралия!

– Да, Фил, мы полетели в Австралию. Идея была вот в чём. И тогда, как и сейчас, Австралия была весьма малонаселённой страной. И мы рассчитывали, что где-нибудь на подлёте к её западному побережью мы сможем найти подходящую площадку для посадки. Места там почти пустынные. Жителей тоже почти нет. Так что были шансы сесть там и дозаправить наши «В-17» топливом из «С-54».

– Судя по всему, всё у вас срослось.

– Почти. У нас было намечено несколько площадок и сельских аэродромов. Почти через двадцать часов полёта (нам приходилось ориентироваться на более тихоходные «Скаймастеры») мы добрались до первой площадки, и она оказалась свободной и безлюдной. Фермерский стан Кулаванья. Там и взлётка была для сельхозавиации, и обширные, вытоптанные овцами плоские поля. Садись где угодно. Ведущий сделал круг над этой пустошью и дал команду на посадку. Все тридцать семь машин сели. И началась суета. Своих техников-механиков мы взять с собой не смогли, всё свободное