Королевства Доблести - Скотт Чинчин

покинем Тегию, то боюсь, не узнаю этого никогда.

Следующим утром, когда солнце взошло, оно застало Адона стоящим в центре Тегии. Позади – прямо из горного склона – вырывался журчащий источник, наполнявший каменный колодец холодной, чистой водой. Перед ним находилась небольшая площадь, очерченная каменными стенами нескольких двухэтажных домов. На ней стояли дюжины женщин, одетых в белые рубахи и цветастые юбки, их лица были закрыты платком или шалью. Они держали в руках пустые деревянные бадьи, в которые каждое утро набирали воду из колодца.

- Магия Мистры защитит вас от лорда Горджиаса, - говорил Адон, как будто случайно положив ладонь на оголовье своей булавы, - Все, что от вас требуется – чтобы кто-то позволил мне доказать это.

Когда ни одна из женщин не вышла вперед, Корин шагнула в толпу и коснулась вуали худой крестьянки

- Давайте же, неужели вам хочется носить эти маски до конца жизни?

- Что сделано, то сделано, - ответила женщина, - Серафина решила, что она слишком красива, чтобы выйти за герцога, и теперь мы все должны расплачиваться.

- Это не из-за Серафины! - крикнул Адон, - Лорд Горджиас проклял вашу деревню, и обвинять Серафину в том, что она не уступила его домогательствам – трусость!

- Тебе легко говорить, - произнесла пожилая женщина, - Ты ведь здесь не живешь.

Из толпы донесся возглас согласия, затем другая женщина сказала:

- Даже если ты сможешь нам помочь, что случится, когда ты уйдешь?

- Я скажу тебе, что случится, - ответила худая женщина, - Лорд Горджиас покарает нас за то, что мы посмели сопротивляться ему.

- Нет, не покарает, - сказала Корин, подходя к патриарху. Она почтительно улыбнулась Адону, потом добавила: - Я останусь, чтобы убедится, что этого не произойдет.

- Сильно же она нам поможет, - сказала пожилая женщина, глядя на Адона, - Если это твоя смелая идея – оставить маленькую девочку сражаться с герцогом, то я не хочу иметь с тобой ничего общего.

- И недели не пройдет, как она будет скрести полы у лорда Горджиаса и вымаливать еду, - высказалась другая.

- Нет! - воскликнул Адон, - С могуществом нашей Леди она достаточно сильна, чтобы превзойти любого противника – даже лорда Горджиаса!

С дальней части площади раздался знакомый голос:

- Тогда пусть докажет!

В толпе образовался узкий проход, и Серафина с парой ведер в руках вышла вперед. Когда она подошла к колодцу, то бросила ведра к ногам Корин и потянулась к своей вуали.

- Если ты достаточно сильна, чтобы защитить нас от лорда Горджиаса, сделай меня вновь красивой!

- Нет, Серафина! - крикнула матрона, - Если ты попросишь незнакомцев о помощи, расплачиваться придется всем нам!

- У нас по крайней мере еще остались руки, чтобы работать, - запричитала другая женщина, - Не зли лорда Горджиаса еще сильней, иначе он отберет и это!

Худая женщина шагнула к Серафине.

- Ты уже причинила довольно несчастий.

- Я страдаю так же, как и вы, а может и больше – учитывая, какие трудности ваша злость создала постоялому двору моей семьи, - ответила Серафина, - Но герцог – зло, и лучше я умру, чем  выйду за него замуж!

- Есть пытки похуже смерти, - сказала худая, - И твое упрямство обрушит их на нас!

- Если ты так высоко ценишь свою внешность, тогда сама выходи за него! - возразила Серафина, срывая платок, - А я лучше покажу свое уродство каждому мужчине в деревне, чем отдам невинность и юность герцогу.

У Адона перехватило дыхание от того, что проклятие герцога сделало с лицом Серафины. Ниже глаз ее лицо было лицом чудовища. У нее была сморщенная зеленая кожа, испещренная дюжиной костяных наростов, растущих прямо на лице. Нос был заостренным и покрытым нарывами, а губы застыли в противной усмешке, которая демонстрировала полный рот острых желтых зубов. Из подбородка рос короткий серый рог, вьющийся к шее.

Ни одна из этих отвратительных черт, тем не менее, не могла скрыть внутреннюю красоту Серафины. Она держала голову прямо и без стыда встретила взгляд Адона, ее сила и решительность виднелись в смелых карих глазах. Ровным голосом она спросила патриарха:

- Ну и кто теперь таращится?

Священнослужитель не отвел глаз.

- Я смотрю потому, что восхищен твоим духом, - искренне сказал он, подходя к ней, - А не потому, что меня поразила жалкая маска герцога.

- Все равно люди Тегии не поверят в твою послушницу, пока она не докажет свою силу, - произнесла Серафина, глядя на  Корин, - Верни мне то, что украл лорд Горджиас.

Корин бросила взволнованный взгляд на патриарха. Адон кивнул ей.

- Сними проклятие, - сказал он, - Верь в Мистру. У тебя более чем достаточно сил.

Взгляд послушницы скользнул по шраму Адона, затем она сглотнула.

- Если ты так думаешь…

Она положила руку на обезображенное лицо Серафины и произнесла магическую формулу.

Желтое свечение появилось из ладони послушницы и расползлось по лицу Серафины. Коже девушки вернулся нормальный смуглый цвет, и бугорчатые выступы стали рассасываться. Карбункулы на носу медленно заживали, а серый рог стал размягчаться и уменьшаться.

По толпе прокатился изумленный шепот.

- Видите? - закричал Адон, поворачиваясь к женщинам, - Вооруженная магией Мистры, даже послушница в силах отменить проклятие лорда…

Тревожный вскрик Корин быстро прервал его речь. Когда Адон оглянулся, то увидел как серая тень сменяет золотистое сияние магии Корин. Там, где она прокладывала путь, новообретенная красота девушки сменялась ужасающей маской проклятия лорда Горджиаса.

Когда тень коснулась пальцев Корин, та вскрикнула и отдернулась. Серость переползла на ее ладонь, быстро распространяясь по руке. Напуганная послушница сунула руку в воду и отчаянно попыталась отскрести это нечто, но старания были бесполезны. Тень скользнула ей на плечо и на лицо. Замерев там, она исчезла так же внезапно, как и появилась.

Секунду Корин стояла на месте, глядя на плещущуюся в резервуаре воду. Затем, мгновенно, ужасный вой сорвался с ее губ и она бросилась к Адону.

- Прости меня! - причитала она, обвив его руками, - Это из-за твоего шрама. Он заставил меня усомниться в нашей Леди!

Адон отстранил Корин и посмотрел на нее. От щек и ниже ее кожа стала твердой и сморщенной. Курносый нос увеличился втрое и стал красным, с зияющими розовыми ноздрями -  большими, чем у свиньи. Губы покрылись черной вьющейся щетиной, а на