Новая история Арды (СИ) - "Feanaro_Curufinwe"

— Я нашёл вашу записку, но так понимаю, что проспал прогулку.

— Рад, что ты не остался во владениях Ирмо ещё на пару дней, иначе я всё-таки счёл бы нужным разбудить тебя.

— Простите, лорд… — начал было Маэглин, но вовремя поправился. — Дядя Финдекано.

 

Они молча вышли из конюшни - негласно было решено пройтись по вечернему городу. Племянник чуть дёрнул уголками губ, разглядывая поющие фонтаны, и Фингон ему заговорщицким тоном шепнул:

— Если что, в законах Валмара нет запрета улыбаться.

— Я и не пытаюсь этого делать.

— Пытаешься, — со смехом возразил ему Астальдо. — Более того, у тебя в двух случаях из трёх это очень хорошо получается.

— Откуда такая точность, дядя? — удивился Ломион, и Финдекано ещё громче рассмеялся в ответ.

— Треть жизни эльф, человек и гном проводят во сне. Когда ты не спишь, ты не улыбаешься. Не трудно посчитать, Ломьо.

 

Спустя пару часов непринуждённого шатания по ночному городу Фингон предложил вернуться во дворец Ингвэ.

— Если можно, я бы ещё немного погулял…

— Мне пройтись с тобой?

— Благодарю, но не стоит.

— Хочешь побыть один?

— Да.

— Хорошо. Делай, что хочешь. Только не заблудись, — Финдекано по-отечески похлопал принца по плечу.

— Постараюсь.

— Удачи, — Астальдо развернулся и решительно зашагал прочь. Это потребовало от короля немалого терпения, его так и подмывало обернуться, чтобы выяснить, куда это на ночь глядя направился племянник. Не мог же он прошлой ночью найти себе в спящем городе деву, да ещё и назначить свидание?! Фингон хмыкнул: Маэглин явно не был эльфом «душа нараспашку».

У него в мыслях возник образ Ломиона, неожиданно рассмеявшегося какой-то шутке. Унаследовавший отцовский профиль, тонкие, в нитку сжатые губы и ломаные брови, он всё-таки казался во время веселья проще и красивее. Таким его легко получилось представить на каком-нибудь большом тирионском празднике. Счастливую картинку всё равно оттеняли чёрные глаза, так часто прячущиеся под нахмуренными бровями. В них был он весь, со всеми мыслями и эмоциями: опасением за судьбу родителей, интересом к странному светлому миру и неприязнью к нему, жаждой вырваться из одиночества и раздражением на изучающие взгляды. Может, и в ночь он ушёл из-за того, что хотел побыть со всем этим наедине?..

 

Маэглин об этих размышлениях, к счастью, не ведал. Устроившись на мраморном бортике одного из фонтанов, чуть влажном от воды, он вытащил из сумки чистый лист, пристроил его поудобнее и вытянул вперёд руку со стило. Прищурился, вглядываясь в очертания дворца, белоснежной льдиной возвышающегося над городом на фоне звёздного неба. Сняв мерки, быстро наметил основные контуры башен, парадной лестницы, нескольких галерей, которые были видны с его ракурса.

Добавил к наброску пару крупных карнизов, скаты крыш. Часть громадины на рисунке заштриховал: незачем возиться с тем, у чего есть симметричное отражение, хватит и одной половины. Рисунок от этого стал несколько колоритнее: на фоне тёмного пятна белые стены на бумаге заиграли ярче. Вверх потянулись вертикали шпилей, появились украшенные вазонами балконы…

 

Валмар спал, но продолжал звучать на разные голоса. Изредка поднимая глаза, Маэглин всё больше уточнял рисунок. На полях появились маленькие эскизы отдельных деталей, к краям листа потянулись тонкие линии, уходящие в точки схода. Из-за света ярких фонарей звёзды над городом были видны сквозь тонкую дымку и больше напоминали россыпь искр. Припомнив вчерашнюю ночь, Ломион парой штрихов наметил высокую фигуру, окутанную чем-то клубящимся и воздушным, настолько лёгкую, что тень от неё начиналась не от стройных ног, а дальше, как будто валиэ парила над землёй. Память подсказала изящный изгиб руки, струящиеся по ветру волосы…

 

Когда рисунок был закончен, эльф поднялся с бортика фонтана и, бережно свернув лист в трубочку, убрал рисунок в сумку. Журчание воды не усыпляло, а звало в путь, и Маэглину казалось, что он слышит задорную мелодию какого-то весёлого танца. Несмотря на глубокую ночь, спящий Валмар был ярко освещён многочисленными фонарями, чей белый свет так причудливо смешивался с сиянием Итиля, что Ломион несколько раз останавливался, доставал бумагу и торопливо зарисовывал эти тончайшие узоры. Сначала эльф постоянно оглядывался на дворец Ингвэ, но вскоре понял, что заблудиться в городе будет невозможно - громада белоснежных чертогов Ингвэрона была прекрасно видна с любой точки. И Маэглин беспечно побрёл вперёд по какой-то пустынной улице, продолжая прислушиваться к мелодии, позвавшей его от фонтана. Музыка то затихала, то становилась громче, и принцу порой чудилось, что он различает то переборы арфы, то нежное звучание флейты, то чей-то сильный голос…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 

========== Ты не спрашивай у ветра ==========

 

Комментарий к Ты не спрашивай у ветра

https://www.youtube.com/watch?v=rOw4Pdzt6fs The Dartz - Дорога в Фогги Дью

https://www.youtube.com/watch?v=A9blSw1jrZs The Dartz - Ты не спрашивай у ветра

У меня есть шаp волшебный,

Он тебе весь миp покажет.

Ты не спpашивай y ветpа,

Он тебе о том не скажет…

( The Dartz - Ты не спрашивай у ветра)

В каменных стенах неожиданно стало тесно и муторно. Морифинвэ показалось, что он так и замер где-то на одной из лестниц, а сейчас кто-то другой стоял один среди тёмных скал, бездумно посылая в небо огненные шары. Возникающие на ладони сферы не выглядели для него пустой забавой. Тот, кем нолдо никогда не был, тот, которым он никогда не станет, сколько ни жди - правильный, хладнокровный, прилизанно-вежливый - и был мишенью для каждого броска. Пылающие шары гасли во тьме до тех пор, пока сердце не заколотилось в груди, а наступающие сумерки не сменились в глазах смазанными полосами света. Обессилевший Карнистир опустился на покрытый мхом валун и прикрыл глаза: ему не хотелось сейчас возвращаться в крепость - к привычному себе и насущным заботам, от которых никуда не деться, хоть из кожи лезь вон…

***

Увлёкшись поединками, феанариони лишь глубокой ночью добрались до кухни. Пока они умывались и рассаживались, Нэрданель поспешно расставила на столе ещё тёплые горшочки с поздним ужином. Или ранним завтраком.

— Торон, ты что, жидкость? — стараясь остаться серьёзным, поинтересовался Питьо у брата, который буквально стёк на стул и с закрытыми глазами привалился к его плечу.

— Не угадал. Я сгусток усталости, — простонал Тэльво.

— Пламени, — поправил Амбарусса.

— Точно, но тоже жидкого, — Турко весело подмигнул младшим, между делом почёсывая между ушей волчонка. — Как Карнистиро!

— Кстати, а кто-нибудь знает, где он? — поинтересовался у братьев Майтимо.

— Да пускай… себе дороже его сейчас дёргать.

— И не говори. Одним взглядом испепелит.

 

Все умолкли, занятые едой и отвлекаясь лишь для того, чтобы передать кому-то из братьев кувшин с медовым взваром.

 

— Я тут одну древнюю шутку вспомнил, — довольно улыбнулся Тэльво, отодвинув от себя пустой горнец, в котором ещё недавно было наивкуснейшее мясное рагу.

— Что за шутка? — Фэанаро тоже закончил есть. — Я её знаю?

— Скорее всего, нет. Как и Морьо, — фыркнул Питьо.

— В силу того, что она про него. Да там и рассказывать-то нечего. Приходит к лорду Таргелиона неопытный гном-торговец, а Карнистир, как назло, не выспался. Одного сурового взгляда хватило, чтобы гном впервые в истории намазал «благодарю» на хлеб!

— Торон, ты, правда, уверен, что такие неопытные гномы-торговцы существуют? — Курво насмешливо приподнял бровь, на мгновение отрываясь от еды.

— А я другую слышал, — улыбнулся Тьелкормо. — Встречаются два эльфа: один из Таргелиона, другой - эстоладец. Эстоладец спрашивает - как у вас, разобрались с набегами орков? А ему таргелионец и говорит - да, только эти заразы-орки нам ещё должны остались!..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

 

Хоть день и был богатым на всяческие страсти, воспоминания о нем были пусты и смутны. Что бы ни пытался представить себе Карантир в качестве той вещи, о которой он должен был рассказать отцу, на ум ничего не шло: неловкая отговорка ни в какую не желала становиться дельной идеей. Утром Морьо начал работу над обручальными кольцами, но сейчас они представлялись интересной задумкой, не более. Как искусно сделанная забавная игрушка…