Вторая гробница - Филипп Ванденберг

– Как имя разыскиваемого человека? – официально спросил Галлахер.

– Мисс Сара Джонс, – ответил Говард.

Галлахер взял одну стопку, вторую протянул Картеру.

У Говарда были списки пассажиров с парохода «Океаник», корабля, который со спуска на воду в 1870 году работал на маршруте Ливерпуль – Нью-Йорк и Саутгемптон – Нью-Йорк и перевез тысячи бедняков из Англии в Новый Свет.

– Боже мой! – вдруг вскрикнул Картер. Он только что просмотрел два пассажирских списка и как раз читал третий. – Мисс Сара Джонс, Лондон. – Он ткнул пальцем в запись, сделанную чернилами. – Это она!

Галлахер прекратил перебирать документы и склонился над сложенным в несколько раз листком. Потом он вопросительно взглянул на Говарда.

– Такая невзрачная запись, – чуть не плача произнес Картер, – но это значит что величайшая любовь моей жизни ушла.

– Мне очень жаль, мистер Картер, могу себе представить, что вы сейчас чувствуете.

Говард провел ладонью по листу, словно хотел разгладить складки, но на самом деле он нежно гладил имя Сары. Он понимал, что это прощание навсегда.

Будто издалека он слышал голос Сары, как тогда, на вокзале в Сваффхеме: «Я люблю тебя, Говард, я люблю тебя больше всего на свете! Придет время, и ты сам все поймешь. Сохрани добрую память обо мне».

– Нет, – еле слышно произнес он. – Я никогда не пойму этого.

Говард аккуратно сложил списки пассажиров. Он смотрел на имена и фамилии, за которыми скрывались чьи-то судьбы. Вдруг его взгляд остановился на записи: «mister С. Chambers, London».

Картер насторожился, прочитал запись еще раз, ничего не понимая, тряхнул головой и, запинаясь, сказал:

– Чемберс. Этого не может быть!

Галлахер не понял и переспросил:

– Что вы имеете в виду, мистер Картер?

– Ничего, ничего, – ответил Говард, – это лишь мысли вслух. Я благодарен, что вы пошли мне навстречу. Я не смею вас больше задерживать.

Галлахер удивленно взглянул на Картера. Он не мог объяснить поспешного ухода молодого человека, но по собственному опыту знал, в какое замешательство может привести мужчину женщина.

На самом деле Говард был в смятении, он бесцельно бродил по улицам, как пес в поисках незнакомого следа. Не обращая внимания на движение на площади Пикадилли, он спустился немного по Риджент-стрит, повернулся и вдруг обнаружил перед совой кинематографический театр.

«Этот тип тебе в любом случае бесстыдно солгал, – думал Говард, не спуская.глаз со входа. – Но что теперь делать? Вновь призвать Чемберса к ответу? Конечно, он будет все отрицать, Нет, нужно припереть его к стенке, чтобы выпытать у него правду, даже если она будет еще горше».

А пока Говард нервно вышагивал взад и вперед перед «Трок деро», ломал голову над тем, зачем Чемберс жил в Лондоне и по чему его имя было в списках уезжавших в Америку, и представлял себе фантастические картины. В конце концов у него созрел план.

Было около полудня. Первое представление в кинематографическом театре начиналось в пять. В половине десятого заканчивался последний сеанс. Говард удалился.

В двадцать минут десятого он снова был на месте и наблюдал за входом с противоположной стороны улицы. Начался небольшой дождь, первый теплый весенний дождь, который придал площади Пикадилли и окрестному району неповторимый шарм.

Картеру не пришлось долго ждать: Чемберс вскоре появился в дверях кинотеатра. Говард надвинул шляпу на лицо, поднял воротник своего легкого пальто и пошел по пятам вслед за Чемберсом. Тот побрел на север, в сторону Сохо, затем свернул на Брюйер-стрит с ее темными узколобыми домами и быстрым шагом направился по боковой безымянной улочке. Говард с трудом поспевал за ним.

Чемберс исчез в одном из домов, который отличался от других на этой улице только тем, что выглядел более запущенным, потому что штукатурка осыпалась и наружу проступила кирпичная кладка. Спустя некоторое время на самом верхнем этаже зажегся свет.

Подождав несколько минут, Говард решительно взялся за ручку двери, ведущей в парадное. К своему удивлению, он обнаружил, что дверь не заперта. На лестнице было темно. Картер осторожно, на ощупь поднялся, а затем громко постучал в дверь, через мутное стекло которой был виден свет.

– Кто там? – услышал он голос из квартиры.

– Говард Картер.

– Что вам нужно? Вы знаете вообще, который час?

– Я знаю, – ответил Картер, – пожалуйста, откройте. Мне нужно с вами поговорить! – Он еще раз с силой постучал в дверь.

Наконец Чемберс открыл ему со словами:

– Вы перебудите всех жильцов в доме. Я вам рассказал все, что знал.

Тут Говард пришел в ярость.

– О нет, мистер Чемберс, вы умолчали о самом главном! Но для этого, конечно, были весомые причины! – Он оттолкнул Чемберса в сторону и, прежде чем тот успел опомниться и запротестовать, вошел в квартиру.

Чемберс был в ужасе, а Говард продолжал напирать.

– Вы, наверное, держите меня за идиота, – произнес он, осматриваясь в квартире, где все свидетельствовало о нищете. Казалось, что женщина никогда не переступала порог этого жилища. Трудно было представить, что Сара Джонс могла здесь жить. – Да, я моложе вас, но это вовсе не значит, что я глупее, мистер Чемберс.

– Убирайтесь прочь из моей квартиры! – брызгая слюной, вскричал органист. – Иначе…

– Что иначе? – спросил Картер. Чемберс ничего не ответил, и он продолжил: – Как вы можете объяснить то, что ваше имя значилось в списках пассажиров корабля «Океаник» вместе с именем Сары Джонс?

– Как вы об этом узнали? – Чемберс не мог скрыть своего удивления.

Говард пожал плечами.

– Говорю же вам, не нужно принимать меня за идиота. Факт остается фактом: вы поехали вместе с Сарой Джонс в Америку. Этого вы не можете отрицать.

Чемберс задумчиво ухмыльнулся.

– И почему вы так уверены в этом, мистер Картер?

– Списки пассажиров! Я видел их собственными глазами.

В тот же миг выражение лица Чемберса изменилось, он предложил Картеру стул и невозмутимо спросил:

– Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Я пришел сюда не для того, чтобы пить с вами, Чемберс. Я хочу наконец узнать, какую игру вы со мной ведете.

Чемберс наполнил два стакана портвейном, один протянул Картеру и сказал:

– И что же, в этих странных списках пассажиров действительно было мое имя?

– Да.

– Мистер Картер, я никогда в жизни не был в Америке. Вероятно, речь идет о какой-то ошибке.

Картер взглянул на Чемберса со стороны. Конечно, он не верил ни единому его слову. Этот Чемберс был подлецом, хитрым и коварным.

– Мистер Чемберс, кому нужно было случайно писать ваше имя в пассажирских списках, да еще в тех, где значится имя Сары Джонс?

Тут Чемберс сел за свою фисгармонию, на которой в ряд стояло множество фотографий в рамках. Он взял одну, бегло взглянул на нее и потом сунул под нос Картеру. На фото был изображен молодой Чемберс и еще какой-то мужчина.

– Мой брат Кристофер, – произнес он. – Два года назад летом он уехал в Америку. Я попрощался с ним на набережной Саутгемптона. И так было угодно случаю, что моя фамилия и инициалы попали в списки пассажиров, среди которых была и Сара Джонс. Она, как и мой брат, взяла билет на «Океаник» в Нью-Йорк. Судя по ее многочисленному багажу, она уезжала, чтобы начать новую жизнь. Напрасно я пытался поговорить с ней, Сара ушла. Сожалею. Во время путешествия она не захотела общаться и с моим братом, которому я поведал о своем горе. – Чемберс поднял стакан и залпом выпил содержимое.

Картер тоже сделал глоток.

– Как, вы говорите, зовут вашего брата?

– Кристофер.

– Это на самом деле все объясняет. Имя в пассажирских списках могло быть и «mister Christopher Chambers». Мне очень жаль.

Чемберс горько рассмеялся.

– Что вас так развеселило? – поинтересовался Картер.

– Ведь мы на самом деле – соперники. А теперь мы оба проиграли, и я боюсь, этим все и закончится.

Говард опустошил стакан, а Чемберс уселся за фисгармонию и заиграл грустную мелодию, так и не заметив, что Картер безмолвно покинул его жилище.

События последних дней заставили Картера задуматься над тем, стоит ли ему и дальше оставаться в Англии. Когда он вспоминал Сваффхем, в памяти всплывали картины несчастного детства, Лондон казался Говарду чужим и пустым, здесь он чувствовал себя неудачником.

Говард надеялся устроиться на работу у лорда Амхерста, и, несомненно, лорд взял бы его, но Картер теперь вздрагивал при мысли, что ему снова придется жить в каморке под крышей в Дидлингтон-холле и проводить дни напролет за копированием каких-нибудь надписей. Картер стал другим, ему нужны были пыль пустыни, палящее солнце и голые камни. Ему не хватало шума по ночам и всевозможных запахов.

Ни на что особо не надеясь, Говард зашел, чтобы забрать оставшуюся зарплату, в гигантское здание «Оксфорд Мэншн», где находились государственные организации и прочие конторы, среди которых был и Фонд исследования Египта. Картер получал в Египте лишь часть своего жалованья, остальное хранилось в фонде, в Лондоне.