Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек - 3иновий Шейнис

Подготовительная комиссия была создана в конце 1925 года, СССР был вынужден отказаться от участия в трех предыдущих сессиях комиссии, проходивших в Швейцарии, поскольку правительство этой страны не дало оценку факту убийства Воровского. Теперь извинение принесено, и Советское правительство посылает свою делегацию. Глава делегации – Литвинов, член делегации – Луначарский.

Обстановка в Женеве необычайно сложная. Там находится штаб-квартира Лиги наций. Там плетутся сети интриг против СССР.

Накануне отъезда Литвинов пригласил корреспондентов, изложил нашу позицию: «Советская делегация явится в Женеву со своей собственной программой. Она будет считать своими союзниками в Женеве тех делегатов, которые либо присоединятся к этой программе, либо выступят с предложениями, идущими в том же направлении. Она будет считать одной из своих задач фиксирование внимания комиссии, а затем конференции на необходимости создания действительно прочных и наиболее эффективных гарантий мира и будет бороться против попыток отвлекаться в сторону третьестепенных вопросов и бесплодных резолюций или же превращать комиссию или конференцию в орудие политики того или иного государства или группы государств».

23 ноября 1927 года советская делегация выехала в Женеву. Мировая печать уделила советским дипломатам много внимания. Французская «Тан» писала, что заявление Литвинова является «изумительно смелым». Немецкая «Дойче альгемайне цайтунг» констатировала, что некоторые английские и французские газеты крайне недовольны составом советской делегации и опасаются двух вещей: неприятной для Англии и Франции принципиальной советской программы разоружения и попытки возобновления отношений между СССР и Англией. Орган немецких националистов «Крейц цайтунг» писала, что «в лице СССР на сцену в вопросе разоружения выступает новый игрок, ожидаемый всеми с большим напряжением, а противниками разоружения – с известной опаской».

Особое место в газетных публикациях отводилось лично Литвинову. Вспомнили его работу в Англии, переговоры с англичанами и союзниками в Копенгагене, миссию в Швеции, его роль в Генуе, Гааге и на Московской конференции по разоружению, гадали, какую тактику он применит в Женеве. Немецкая газета «Дер таг» писала: «Вопреки планам тех, кто созвал теперешнюю сессию комиссии, Литвинов потребует открытия общих прений по вопросу о разоружении. Ему, вероятно, удастся осуществить это требование, конечно, не без некоторых предварительных дипломатических переговоров… Едва ли можно будет избежать контакта между Литвиновым и Чемберленом… Во всяком случае, в Женеве предстоят интересные дипломатические переговоры, если Литвинов будет иметь успех со своей тактикой, а пока не видно, каким путем можно решительно обороняться против этой тактики».

Небезопасной была поездка в Швейцарию. Так называемая «Фрейбургская группа швейцарцев» – белогвардейские эмигранты – грозила убить Литвинова и Луначарского, если они появятся в Женеве. Но все обошлось благополучно. Правда, на границе салон-вагон, в котором ехали советские дипломаты, буквально облепили полицейские агенты в штатском. Время прибытия советской делегации в Женеву держали в строгом секрете, однако к приходу поезда на перроне собралась большая толпа… с цветами. Но «сюрприз» все же был подготовлен. Пресса сообщила, что к приезду Литвинова в Женеве начала выходить антисоветская газета, редактором которой является белогвардеец Кубалов.

В первый же вечер Литвинов и Луначарский исчезли, ушли, ничего никому не сказав. Ушли порознь. Без охраны, потому что ее не было, да если бы она и была, то они ускользнули бы. Вся крохотная советская колония очень волновалась в тот вечер, ибо никто не знал, где они.

А они ушли бродить по тем местам, которые так живо напоминали им годы эмигрантской жизни. Литвинов побывал у дома, где он жил. Хотел зайти туда, но уже было поздно. И он ушел на улицу Кулувреньер, к дому № 27, где находилась типография «Искры». Дом был все такой же, не тронутый временем. Литвинов все никак не мог уйти и долго стоял там, пока чьи-то шаги не заставили его оглянуться.

Подошел Луначарский.

– Я не сомневался, что вы сюда придете, – тихо сказал Литвинов.

– И я не сомневался, что вас здесь увижу, – ответил Анатолий Васильевич.

И они еще долго стояли у старого дома. А потом пошли вдоль берега Роны по дороге, ведущей в горы. Была ночь. Вдали угадывались глетчеры Валисских Альп. Луначарский декламировал: «Горные вершины, я вас вижу вновь». Потом читал по-немецки «Фауста».

Литвинов взял его под руку:

– Пойдемте, Анатолий Васильевич…

30 ноября состоялось первое заседание сессии, первое сражение с опытнейшими противниками из лагеря буржуазной дипломатии.

Луначарский в «Правде» дал мастерскую зарисовку основных персонажей женевского форума: «Вот председатель Лоудон, голландский посланник в Париже, красивый пожилой человек с лицом англосаксонского типа, опирающийся с некоторым нетерпением на свой председательский деревянный молоток.

Вот рядом с ним характерная голова и худое лицо секретаря Мадарьяги, ни дать ни взять похожего на аскетических монахов испанского художника Сурбарана». Любопытная деталь: Мадарьяга, с которым Литвинову не раз придется скрещивать шпаги в Женеве, ученик Максима Максимовича. Когда-то в Лондоне Литвинов учил испанца русскому языку.

Но вернемся к зарисовке Луначарского: «Вот лицо совершенно иного порядка: улыбающееся „костромское“ лицо Альбера Тома. Другой француз, другой социалист приблизительно такого же колорита и калибра – Поль Бонкур, первый тенор Лиги наций, сидит за столом с лицом актера под синеватыми вьющимися густыми сединами.

Вот маленький и невзрачный Бенеш, а вот представительный Политис – хороший юрист, грек, донесший до Лиги наций утонченное плутовство афинских софистов.

Вот одна из оригинальнейших фигур совещания: довольно грузный старик, всем обликом своим… живо напоминающий джентльменов диккенсовской эпохи. Это лютый враг Советской России господин Мак-Нейль, ныне лорд Кашендэн, руководитель английской делегации».

Выступление главы советской делегации, безусловно, ожидалось с большим интересом.

Для Литвинова его первейшая задача предельно ясна: необходимо, чтобы народы узнали о советской декларации, охватывающей все вопросы, связанные с проблемой разоружения. Здесь сотни корреспондентов крупнейших газет мира, в которых будут напечатаны конкретные мирные предложения Советского Союза.

Но сразу же возникла серьезная проблема. Процедурой предусмотрено, что делегация, впервые участвующая в сессии, получает первое слово. Но Литвинову стало известно, что председатель конференции Лоудон по требованию лорда Кашендэна и его сторонников решил ни в коем случае не давать советскому дипломату слова, а с места в карьер приступить к обсуждению прошлогодней конвенции, предложенной тем же Кашендэном.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});