Зарождение добровольческой армии - Сергей Волков

Один мой знакомый просил меня занести во Владикавказе письмо к Тану Чермоеву, председателю «Союза горцев».

Чермоев меня очень любезно принял и в разговоре спросил, не согласился бы я помочь горцам организоваться и устроить приличную армию.

Я отказался, сказав, что теперь обстановка такова, что можно ожидать резню между горцами и терскими казаками и что в этом случае мое положение могло бы оказаться более чем странным.

Настроение во Владикавказе было напряженное. Почти каждую ночь разбойники–осетины делали набеги на город и грабили магазины.

По вечерам я часто бывал у атамана Терского казачьего войска Караулова, от него узнавал обстановку.

В этот период началось движение в тыл отдельных частей с Кавказского фронта. Терская область и Ставропольская губерния стали наполняться большевистски настроенными солдатами. То там, то здесь начинали вспыхивать беспорядки. Началось брожение и в некоторых станицах Терского казачьего войска.

Атаман Караулов постоянно разъезжал и, насколько возможно, поддерживал порядок.

Во время одной из таких поездок, около половины конца декабря, на станции Прохладной взбунтовавшаяся толпа отцепила его вагон от поезда, и он был убит.

12(25) декабря я получил телеграмму от Завойко [192] (бывший ординарец Корнилова), что он вместе с генералом Корниловым будут во Владикавказе 13(26) декабря.

В этот день Завойко приехал, но один.

Он мне сказал, что генерал Корнилов после неимоверно трудного путешествия 6(19) декабря приехал в Новочеркасск; что, познакомившись с обстановкой, сложившейся в Новочеркасске, генерал Корнилов решил, что ему там нечего делать, и решил проехать во Владикавказ, где сговориться со мной, вызвать из Екатеринодара генерала Деникина и решить, что делать дальше; что все к отъезду было готово, но в последнюю минуту генерал Корнилов под давлением московских общественных деятелей изменил свое решение и остался в Новочеркасске.

14(27) декабря я получил телеграмму от генерала Эрдели, что генерал Корнилов меня вызывает.

В Новочеркасск я приехал 16(29) декабря; из Екатеринодара приехали туда же генералы Деникин и Марков.

Я застал генерала Корнилова в большом колебании.

Формирование Добровольческой армии было уже начато генералом Алексеевым.

По характеру генералы Алексеев и Корнилов мало подходили друг к другу.

Генерал Корнилов считал, что дело может пойти успешно лишь при условии, если во главе будет стоять один человек. Генерал Алексеев говорил, что роли можно распределить; он указывал, что в его руках останутся финансовые вопросы и политика (внешняя и внутренняя), а генерал Корнилов всецело займется формированием армии и ее управлением.

Генерал Корнилов доказывал, что их параллельная деятельность будет вызывать постоянные трения, и прежде всего в финансовых вопросах, так как каждую копейку на организацию и нужды армии придется ему испрашивать у генерала Алексеева. Затем генерал Корнилов указывал, что с развитием дела ему, как командующему армией, придется вплотную подойти к внутренней политике, которая будет находиться в ведении генерала Алексеева, что это опять‑таки породит недоразумения и трения.

В сущности говоря, это сознавал и генерал Алексеев, предложивший генералу Корнилову такое решение:

— Вы, Лавр Георгиевич, поезжайте в Екатеринодар и там совершенно самостоятельно приступайте к формированию частей Добровольческой армии, а я буду формировать на Дону.

Генерал Корнилов категорически от этого отказался, сказав, что это не выход, что это было бы еще хуже.

— Если б я на это согласился, то, находясь на таком близком расстоянии один от другого, мы, Михаил Васильевич, уподобились бы с вами двум содержателям балаганов, зазывающих к себе публику на одной и той же ярмарке.

Генерал Корнилов хотел ехать на Волгу, а оттуда в Сибирь. Он считал более правильным, чтобы генерал Алексеев оставался на юге России, а ему дали бы возможность вести работу в Сибири.

Он доказывал, что для дела это будет лучше, что один другому они мешать не будут, и верил, что ему удастся создать в Сибири большое дело.

Он рвался на простор, где возможна была самостоятельная работа.

Но приехавшие в Новочеркасск из Москвы представители «Национального центра» (в Новочеркасск приехали: князь Григорий Николаевич Трубецкой, Петр Бернгардович Струве, Михаил Михайлович Федоров, Николай Николаевич Львов, [193] Г. Белоусов и Павел Николаевич Милюков. Наезжали на несколько дней и другие, но фамилий их не помню. — А.Л.) настаивали на том, чтобы Корнилов оставался на Юге России и работал совместно с Алексеевым и Калединым.

Так как Корнилов не соглашался, то было заявлено, что московские общественные организации совершенно определенно поручили заявить, что руководители антибольшевистского движения могут рассчитывать на моральную и материальную помощь лишь при условии, что все они (Алексеев, Корнилов и Каледин) будут работать на юге России совместно, распределив между собой роли и подписав составленное между собой соглашение; при этом было указано, что только после того, как это соглашение состоится и, подписанное всеми тремя генералами, будет передано представителям Англии и Франции, можно рассчитывать на получение денежной помощи от союзников.

Генерал Корнилов принужден был согласиться, и несколько позже было составлено, подписано и передано представителям московских общественных организаций соглашение, по которому генерал Алексеев принимал на себя заведывание всем финансовым делом и вопросами, касающимися внешней и внутренней политики; генерал Корнилов принимал на себя организацию и командование Добровольческой армией; а генерал Каледин — формирование Донской армии и управление всеми делами и вопросами, касающимися Войска Донского.

Принципиальные вопросы они должны были разрешать совместно.

Рассказав мне все это, генерал Корнилов предложил мне быть у него начальником штаба.

При следующем нашем свидании, когда мы разбирались в том, что было уже сделано и что надо делать дальше, генерал Корнилов вновь заговорил о том, что он останется на юге России по принуждению; что он согласился на это только по настоянию представителей московских общественных деятелей; что он боится за успех работы, когда во главе дела будет стоять не один полноправный распорядитель, а два (не считая генерала Каледина, который в вопросы формирования Добровольческой армии не вмешивался. — А.Л.) равноправных, не подчиненных один другому: что он опасается возникновения постоянных недоразумений, особенно по финансовым вопросам; что он, наконец, мало верит в успех работы на юге России, где придется создавать дело на территории казачьих войск и в значительной степени зависеть от войсковых атаманов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});