Вопреки себе - Лилия Бернис

парнишке. Он словно побывал на войне, даже хуже, в самой кровавой мясорубке из всех возможных.

— Нет, — тихо ответил Зиргрин, останавливаясь.

— А мне вот снятся. Хотел бы я забыть…

— Когда их станет достаточно много, то забудешь.

— Сколько же их было у тебя?

— Слишком много, чтобы пытаться считать.

На самом деле, иногда ему все же снилась самая первая его рабыня в «зверинце». Невинная девушка, разделявшая с ним всю боль жестоких тренировок куратора. Иногда он видел во сне, как его руки вновь и вновь режут белоснежное женское тело, а он не имеет возможности никак это остановить. В ушах до сих пор стоял ее истошный мучительный крик.

Тряхнув головой, парень попытался избавиться от неприятных воспоминаний. Он убил множество людей и нелюдей, а смерть Асы все еще отзывалась в нем особенной тоской и болью. Если бы можно было вновь убить того куратора, архан сделал бы это!

Евгений Матвеевич сидел в кресле как-то сгорбившись. Он смотрел в одну точку невидящим взором и казался сильно постаревшим за прошедшие три дня, которые Зиргрин его не видел.

— Пришел, — тяжело произнес отец, поднимая взгляд на сына. Он почти безразлично осмотрел одежду архана, выданную ему в Ведомстве. Это явно были элементы военной формы.

— Извини, что заставил волноваться.

— Это так называется? Хотя, ты на самом деле не понимаешь ведь! Хорошо… Объясни мне, почему ты начал убивать людей на глазах кучи свидетелей? У тебя был срыв? Ты настолько не можешь себя сдерживать?!

— Это был срыв, но… также я выполнял приказ.

— Приказ? Чей приказ?! Тех военных, что увезли тебя?

Зиргрин достал из кармана свежую корочку, выданную ему в Ведомстве.

— Прости, — тихо сказал он, выкладывая удостоверение на стол перед отцом.

Евгений Матвеевич трясущимися руками раскрыл удостоверение, после чего уставился на фотографию сына и безжалостные надписи.

— Подполковник, значит.

— Они там все подполковники. Это что-то вроде традиции структуры.

— Ну да, — отец поднял на парня взгляд, в котором больше не было того странного безразличия. Теперь там пылала ярость. — Когда ты думал сказать мне?

— Я…

— Замолчи! — рявкнул он, поднимаясь с кресла. — Ты хоть понимаешь, что наделал? Я все последние дни наизнанку выворачивался, чтобы вернуть тебе нормальную жизнь! Восстанавливал твою личность среди живых, объяснял все замеченные другими странности, поднимал старые знакомства, дошел до депутатов госдумы! И все ради того, чтобы замять твою причастность к истории Палача, чтобы вернуть тебя в институт, к людям! Ты хоть знаешь, чего мне стоило договориться с Ириной Олеговной?! И я ведь поверил, что все получается! В твоих рыбьих глазах стали появляться эмоции, я так радовался этому! А ты вот так взял и все испортил! Когда мне сказали, что тебя увезли военные, я думал, что все, больше никогда не увижусь с тобой! Три дня никаких вестей, ничего! Все мои связи, все попытки тебя искать разбивались о бетонную стену! Ты, проклятый социопат, хоть на миг мог подумать о том, что со мной сделал этим поступком?! Я же… Я думал, что опять тебя потерял! Как можно быть настолько бесчувственным?! Если связался с военными, почему не сказал, почему?!

Зиргрин подхватился с места и крепко обнял отца. Он не был на самом деле настолько безразличным. Парень действительно просил Быкова объяснить все отцу, но тот не хотел этого делать, пока статус архана оставался неопределенным. Но только сейчас, слушая упреки отца, он осознал, какой кошмар пережил единственный в этом мире человек, которому было не плевать на него.

— Прости меня, — тихо сказал он, отступая от замершего отца. — Я виноват, нужно было сказать… Но мне до последнего было непонятно, чего именно они хотят, так что я просто не хотел тебя лишний раз волновать. А потом все произошло так быстро… Мне приказали устранить террористов, а я просто не привык размышлять над приказами, да и мои спутники были в опасности…

— Ну зачем ты связался с военными? Зачем?

— Пап, это самый безопасный способ для всех нас. Просто подумай, если обычный следак сложил одно с другим, то как этого бы не сделали спецслужбы? Когда я понял, что меня охаживают, пытаясь завербовать, то на самом деле успокоился. Если они действовали так осторожно, то хотели моего добровольного решения работать с ними, так что, обдумав все, я решил пойти на контакт добровольно.

— Ты хоть понимаешь, как они будут использовать тебя?

— Очень хорошо понимаю, — усмехнулся Зиргрин. — Но мне не привыкать быть правительственным псом. В конце концов, лучше исполнять приказы, а не убивать кого попало, зарабатывая себе славу опасного маньяка.

— Ты ее уже заработал, — тяжело произнес отец. — Я так хотел вернуть тебя в нормальную жизнь, а ты… Теперь, когда одногруппники видели твою темную сторону… Разве что сменить университет?

— Пап, не нужно. Это не помогает, понимаешь? Я не против сеансов психиатра, но эта идея с социализацией не имеет смысла. Просто позволь мне остаться собой. А эмоции? Мне кажется, у мне все же есть некоторый прогресс.

— Черт тебя побери, — тяжело ответил Евгений Матвеевич, окончательно сдаваясь. Его взгляд снова потускнел, а плечи поникли. — За что ни возьмусь — ничего не получается. Чем стали мои дети? Я совершенно не знаю, как вам с Мишей помочь…

— Пап, для меня одно твое существование — это огромная помощь. Ведь в обоих мирах кроме тебя у меня никого нет… Всем остальным нужен не я сам, а то, на что я способен.

— Ох, Саша…

— Помнишь, ты обсуждал с Мишей возможность переселения?

— Стать рептилией, бросить все и уйти в другой мир, о котором я не знаю ничего?

— Прозвучало как-то…

— Саша, зачем мне это? Я свое уже пожил. Все эти безумные идеи не имеют смысла. Ради чего? Сесть тебе там на шею? Что мне делать в этом твоем другом мире, о котором я ровным счетом ничего не знаю?

— Например, ты можешь воспитывать внуков, — сказал Зиргрин, и тут же прикусил клыком свой длинный змеиный язык, проступивший сквозь маскировку.

— У меня есть внуки? — одеревенел Евгений Матвеевич. — Ты женат? И ничего мне не сказал?!

— Ну… просто это сложный вопрос, я не хотел тебя шокировать…

— Чем еще ты не хотел меня шокировать? Ты только этим и отговариваешься! У меня есть внуки! Сколько им? Как назвал?

— Давай все же начнем с самого сложного… Видишь ли, так получилось, что мой Белый клан почти был уничтожен. Я оказался последним его представителем, так что, ради восстановления Белого клана мне пришлось жениться на пятидесяти женщинах… На данный момент у меня двадцать семь детей,