Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма. - Роберт Скотт

Тэйлор читал нам крайне интересный доклад о физической географии обследованной прошлой осенью области. У Тэйлора блестящий светлый ум, и изложение его восхитило нас широтой взглядов. Диапозитивы были сделаны с фотографий Дэбенхэма, и между ними были очень красивые. По мнению Понтинга, Дэбенхэм довольно сведущ в фотографии и правильно подходит к работе.

Поскольку лекция является кратким изложением отчета, составленного Тэйлором, нет надобности повторять ее содержание. Благодаря продемонстрированным снимкам еще нагляднее обнаружилось удивительное явление — различие глубины долин, в которых лежат побочные (притоки) ледники. Эти долины пробиваются самими ледниками. Глетчер Канада, например, неподвижен, но все же он прорезал очень глубокую долину. Глетчер «Двойная завеса» висит под углом в 25°, не имея фактически никакой долины.

На лекции говорилось также о различиях между свойствами воды, обнаруженной мною в озере Бонни в декабре 1903 г., и Западной партией в феврале 1911 г. Нет сомнения в том, что накопление воды в озере должно продолжаться в течение двух или трех летних месяцев, но трудно представить, чтобы она могла снова за зиму вся испариться. Если все же это возможно, значит «выпаривание» становится вопросом первостепенной важности.

Между прочим, среди диапозитивов была прекрасная картина, наглядно показывавшая открытие губок на глетчере Кётлица. На этом глетчере найдено множество больших губок — представителей современной фауны. Как могли они туда попасть? Об этом мы много спорили, но удовлетворительного разрешения не нашли. Невольно приходит в голову мысль, что, пожалуй, не исключается возможность того, что отягощенный валунами и булыжниками глетчер в конце концов освободился от них, в результате чего лед поднялся. Интересно бы дознаться.

Приготовления к экспедиции на мыс Крозье теперь окончены. Каждому участнику придется везти на себе 253 фунта. Груз немалый!

Дэй придумал прелестную лампочку, в которой сжигается тюлений жир, с таким остроумным приспособлением, что получается ясное, белое пламя. Мы постепенно приучаемся с успехом употреблять этот жир и как топливо, и как осветительный материал. Это будет играть важную роль в будущих антарктических исследованиях.

Мыс Крозье — оконечность Великого ледяного барьера

Вторник, 27 июня. Участники экспедиции на мыс Крозье выступили сегодня утром в наилучшем настроении, разместив тяжелый груз на двух девятифутовых санях. Понтинг сфотографировал их при магниевом освещении. Для кинематографа заснять экскурсию не удалось, так как недостаточно светло. Наши три путешественника нашли, что сани довольно легко идут по морскому льду, даже когда мы перестали им помогать. Боюсь, что на Барьере будет иначе. Но теперь никаких больше препятствий к отъезду не было, и они отправились.

Я с небольшой вспомогательной партией на всякий случай проводил их за мыс Ройдса. Тэйлор и Нельсон дошли до первого островка и возвратились с известием, что у путешественников все благополучно. Симпсон, Мирз и Гран пошли провожать их дальше и еще не возвращались.

Сейчас вернулся Гран. Он прошел с ними на лыжах 5,5 мили. Говорит, что Симпсон и Мирз возвращаются пешком. Он сообщил, что между островом Палатки и Ледниковым языком дорога местами плоха. Хорошо, что было кому помочь нашим путешественникам. Это зимнее путешествие — очень смелое предприятие, но его затеяли настоящие люди. Да будет им удача!

Расход угля

Боуэрс сообщает, что расход угля в настоящее время (середина зимы) равен 100 фунтам в день.

25 фунтов требуется нерегулярно для помещения, где проводятся магнитные наблюдения.

Со времени нашей высадки на берег ушло, по сведениям, полученным от Боуэрса, 8,5 тонны.

Это составляет излишек, равный 100 фунтам в день, а именно: 8,5 тонны за 150 дней равно 127 фунтам ежедневно, или 889 фунтам в неделю, или около 20,5 тонны в год.

Отчет от 4 августа. Израсходовано до настоящего времени 9 тонн = 20 160 фунтов.

190 дней по 106 фунтов в день. Остается 20,5 тонны угля.

Подсчитано, что до возвращения судна остается 8 тонн угля.

Общий расчет на год — 17 тонн. В будущем году у нас будет 13 или 14 тонн. [88]

Среда, 28 июня. Температура держится около ‑30° [‑35 °C] при ясном небе. В полдень было необыкновенно светло. Даже через два часа после полудня я смог взобраться на Вал, пробираясь между его валунами. Отсутствие наших экскурсантов на мыс Крозье очень заметно. До их возвращения не будет лекций, поэтому мы зажили очень тихо.

Четверг, 29 июня. Ночью в доме было немного душно. Я не мог спать так же, как и многие другие. Температура доходила всего до +50° [+9 °C], но я увидел, что выводная труба в печке была закрыта. Думаю, что хорошо было бы проветривать перед сном, но еще не совсем уяснил себе, как это сделать. Всю ночь было тихо. В 8 ч 30 м, когда я вышел из дому, тоже стояла тишина, а в 9 ч ветер вдруг поднялся до скорости 40 миль в час. В ту же минуту температура поднялась на 10°. Любопытно, что этот шквал налетел при ясном небе. Если ветер не упадет очень скоро, это поколеблет наши теории.

Через час ветер утих почти так же внезапно, как поднялся. Вслед за ним опустилась и температура, только несколько медленнее. Нельзя не удивляться такому явлению — этой волне сравнительно теплого воздуха, набежавшей среди безветрия и при ясном небе. Принесло и унесло ее, как вихрем. Откуда и куда?

После завтрака обошел на лыжах айсберги. Прекрасная дорога и довольно хорошее освещение.

Мы теперь, преодолев множество затруднений, получаем хорошие записи при помощи аппарата для измерения силы прилива. Дэй посвятил много времени изучению этого вопроса и, после длительной работы над ним, хорошо овладел его основами. Мы привезли самозаписывающий прибор из Новой Зеландии, но он был передан Кэмпбелу. Соорудить новый для нашего собственного пользования оказалось нелегкой задачей. Провод, выходящий из нижнего груза, протягивается сквозь трубку, наполненную парафином, так же как в дни, когда мы были на «Дискавери», и удерживается противовесом, будучи предварительно пропущен через блок на столбе, установленный на высоте 6 футов над уровнем льдины.

В своем первом приборе Дэй обматывал провод вокруг блока, обороты которого приводили в движение перо на регистрирующем барабане. Это было бы удачным решением задачи, если б не было так трудно добиться хорошей механической связи между регистратором и блоком. В результате скольжения запись получалась неудовлетворительная, и приспособление пришлось забраковать. Тогда регистрирующий прибор соединили с широким рычагом, который, в свою очередь, приводился в движение проводом. Этим приспособлением мы пользуемся до сих пор. Сколько, однако, дней и даже недель прошло в попытках преодолеть трудности, возникавшие при установке соответствия между силой прилива и показаниями регистрирующего барабана! Затем, когда все как будто шло гладко, мы обнаружили, что льдина не меняет положения вместе с водой, она была как бы припаяна к береговому льду. В тот момент, когда мы обсуждали вопрос о перенесении прибора на более отдаленное место, между ним и берегом появилась новая трещина и на этом «шарнире» льдина может двигаться как будто более свободно.