Новый Мир ( № 9 2007) - Новый Мир Новый Мир

Главный монолог Гамлета Николай Коляда оттесняет почти к финалу. Свое “Быть иль не быть” Ягодин произносит, склонившись над прахом Йорика. Он собирает могильные кости в крест — здесь Коляда использует окаменевшие говяжьи лодыжки, непригодные в пищу. Крест из отбросов забитого животного, рога и копыта, зверская картина. Гамлет ложится на этот крест, пытаясь понять, чем живой человек отличается от окостеневшего праха. Вглядываясь в растиражированный лик Моны Лизы, вглядываясь в кости праха, Гамлет вырастает над животным в себе, но в нем тут же начинает пробуждаться властный человек-гегемон, берущий зверя в ошейник. Всю вторую часть спектакля он так и будет таскать своих жертв за ошейник, волочить по земле, держать на коротком поводке, как Карабас-Барабас, как владелец зверинца. Человек, почувствовавший власть над трусливым зверем.

Гамлет Николая Коляды и Олега Ягодина завис над страшной дилеммой: либо идентифицировать себя со зверем, совпасть с костями, либо, победив зверя в себе, унизить его насилием, подобно Клавдию, возглавить ослиное племя; убив дракона, самому стать драконом. Смерть Гамлета демонстрирует нравственный тупик. Это Гамлет, остановивший сам себя на пути эволюции от зверя к тирану.

Екатеринбург — Москва.

Автор благодарит Екатеринбургское отделение СТД РФ за возможность увидеть спектакли фестиваля театров Свердловской области “Браво!”.

КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ

Без бога в душе, без царя в голове…

"Груз-200” — одиннадцатый фильм Алексея Балабанова — с полным правом

может претендовать на звание “кинематографический скандал года”. Поэтому в разговоре о нем первое желание — снизить пафос, попробовать выйти за рамки дихотомии “Отвратительно!!!” — “Гениально!!!”, со множеством восклицательных знаков.

Отвратительно? Да. И в данном случае это заслуга режиссера Балабанова, который, со всем свойственным ему талантом и профессионализмом, виртуозно извлекает из зрительской души мощные эмоции отвращения, ужаса и омерзения.

Гениально? Вряд ли. Гениально — это когда текст устроен как живой организм. А тут герои — ходячие аллегории, волею автора затянутые в жуткую, инфернальную воронку сюжета. Сюжет, кстати, заимствован. Титр: “Фильм основан на реальных событиях” — не более чем лукавство. Процентов на шестьдесят “Груз-200” основан на фабульных ходах романа “Святилище” Уильяма Фолкнера.

Заброшенный дом у дороги, где нелегально продают алкоголь. Туда сначала приезжает интеллигентный юрист (в фильме — профессор научного атеизма), а потом парень с девушкой, которую, упившись, забывает среди страшноватых аборигенов. Девушка становится жертвой маньяка-импотента по прозвищу Лупоглазый. Тот сначала насилует ее кукурузным початком (в фильме — водочной бутылкой), потом везет на машине в город (в фильме — на мотоцикле; но повторяется даже фраза девушки: “Из меня кровь течет!”) и определяет в бордель (в фильме — поселяет у себя дома и приковывает к кровати), сдавая в пользование дружкам (у Балабанова для этой цели маньяк использует алкаша-арестанта, изъятого из КПЗ). Дальше у Балабанова все намного страшнее, но и вышеозначенного достаточно, чтобы написать в титрах: “По мотивам Фолкнера” — вместо: “На основе реальных событий”. Можно, конечно, предположить, что какой-нибудь впечатлительный читатель в начале 80-х, когда Балабанов мотался по стране в качестве ассистента Свердловской студии кинохроники, пересказал ему эту историю за рюмкой водки как “случай из жизни”. Но все же не думаю, что Балабанов такой наивный. Фолкнер не упомянут скорее всего потому, что режиссеру было важно “прикрыть” космополитически-литературный характер фабулы, дабы успешнее выдать ее за “ужасы родного совка”.

Время действия “Груза-200” обозначено четко — 1984 год. Автор не скупится на реконструкцию бытовых деталей: пиво из трехлитровой банки, мохеровый пуловер профессора, то ли вывезенный из поездки в Румынию, то ли купленный по талонам… Обои в цветочек, лежак на балконе, замызганные подъезды, совковые машины, пионеры с горном, цинковые гробы из Афгана, серые, нескончаемые промзоны; концерты и дряхлые вожди в телевизоре, всепроникающая музыкальная патока советских хитов: “В краю магнолий плещет море…”, “Мой маленький плот”, “Вологда-гда” и так далее. И при всем этом — масса анахронизмов и сознательных отступлений от “правды жизни”. Внимательные зрители не устают перечислять в Интернете: не носили в 1984 году молодые фарцовщики майки с надписью “СССР”; не плясали дочки секретарей райкомов на деревенских дискотеках; не мог сделаться женихом такой барышни парень-сирота, загремевший в Афган; не было в 1984 году “арендаторов”, изготовляющих паленую водку; да и профессора научного атеизма дружно устремились в церковь намного позднее… Балабанов намеренно перемешивает приметы разных эпох и живописует “1984 год” как наше “вчера-сегодня-завтра” — вневременное пространство антиутопии. Заимствуя готовый сюжет, лукаво играя с временем, сгущая краски, нагнетая контрасты и обрушивая на голову зрителю запредельные ужасы, он, кажется, снимает какую-то притчу, которая взывает к интерпретации: “Зачем? Чего автор хотел сказать-то?”

Главное отличие романа от фильма (как и вообще типично американского “ужастика” от отечественного) в том, что у Фолкнера Лупоглазый — преступник и люмпен, а у Балабанова — мент. И тот и другой — стопроцентная “нелюдь”, воплощение гипнотизирующего абсолютного зла. Но Фолкнеру приходится все же описывать, как в детстве Лупоглазый резал ножницами канареек и кошечек, а перед смертью с тупым равнодушием раскладывал рядами окурки в ожидании виселицы (ничего человеческого!). Балабанову объяснять ничего не надо: мент-маньяк — и этим все сказано. Подсознательный ужас перед государством как “оборотнем в погонах”, использующим в собственных, непостижимых целях безграничное право творить насилие, просыпается в душе у нашего человека мгновенно. Этот подспудный страх и заставляет (в зависимости от формы рационализации представлений о родном государстве) либо истово защищаться: “Все неправда, так не было (сейчас — другое дело!)”, — либо восклицать: “Да, так было всегда! „Груз-200” — кино о судьбах России!”

В эту сторону и направлена в основном логика зрительских интерпретаций. Получается, что девушка Ангелина (Агния Кузнецова) — это страна, которую насилует в извращенной форме импотентная, жестокая власть. Ее папа, секретарь райкома, — власть прежняя, не способная правильно воспитать и спасти свое дитятко. Ее мертвый жених — герой-афганец, тело которого маньяк Журов (Алексей Полуян), извлекши из цинкового гроба, швыряет к ней на кровать, — опочившая в бозе идея имперского патриотизма. Колоритный алкаш (Александр Баширов), который трахает ее на глазах у Журова в соседстве мертвого жениха, а потом оказывается жмуриком № 2 на этой кровати, — обреченное воплощение уголовного анархизма. Бывший зэк, поклонник Кампанеллы, продававший бухло из-под полы и расстрелянный по приговору суда за убийство, которого не совершал (Алексей Серебряков), — олицетворение утопических народных мечтаний. Гнусный фарцовщик Валера (Леонид Бичевин), спьяну забывший девушку в нехорошем доме, — нарождающийся капитализм. Профессор научного атеизма (Леонид Громов) — трусливая, гнилая интеллигенция. А жена убитого утописта Антонина (Наталья Акимова), отомстившая за мужа, пристрелив Журова, но даже не подумав при этом освободить замученную голую девушку, так и оставив ее сходить с ума в комнате с тремя трупами, — стихия “русского бунта, бессмысленного и беспощадного”… И т. д. и т. п.

Картинка “Прикованная нагая Россия корчится среди протухших идеологических трупов” — впечатляет. Особенно на фоне безудержной нынешней пропаганды с ее образом “России, встающей с колен”. Но все же как-то не верится, что Балабанов снимал “Груз-200” ради того лишь, чтобы поучаствовать в конкурсе политического плаката. За всем этим чувствуется что-то глубоко личное, о чем режиссер прямо не говорит, но что делает для него картину принципиально значимой.

В ходе газетно-интернетной полемики я нашла три варианта ответа на вопрос: зачем Балабанов снял это кино?

1. Балабанов — сам больной, вот и воплощает на экране свои больные фантазии. Думаю, это не совсем так. “Груз-200” для этого слишком нагружен идеологией. Когда режиссер предавался фантазиям на тему садомазо в фильме “Про уродов и людей”, то как-то обходился без разговоров о Боге, “Городе солнца”, героях Афгана и проч.

2. Балабанов решил разбудить нас и в разгар всеобщей ностальгии по совку бросить в лицо зрителям беспощадную правду. Тоже нет. Если бы так, он не путал бы следы, не говорил бы в публичных выступлениях, к примеру, что “Груз-200” — “фильм про любовь”, а, напротив, был бы заинтересован, чтобы его однозначно и правильно поняли.