Я (не) буду твоей - Инна Инфинити

нельзя болеть. Это плохо для малыша.

Время идет, а Витя все не выходит и не выходит. Меня уже начинает окутывать страх. Вдруг судья обманул Соню? Вдруг передумал давать Вите условный срок? От этих мыслей душа кричит раненым зверем.

Ну почему я не потребовала от Керимова-старшего, чтобы Марат еще и заявление на Витю забрал? Так была окрылена хорошими новостями от Сони, что даже не подумала об этом. Хотя не знаю, смог бы Марат куда-то идти и забирать заявление. Вряд ли. Наверное, лежит сейчас с пришитым членом и молится, чтобы он прижился. А потом его ждет психушка. Так что в любом случае суд над Витей состоялся бы.

Когда я уже совсем теряю надежду, дверь суда распахивается и выходит Смолов. В крови происходит адреналиновый взрыв, сердце подскакивает к горлу и следом летит в пропасть.

Витя стоит на крыльце с каким-то мужчиной. Ёжится от холода и застегивает молнию на куртке. Его собеседник одет по-деловому: в чёрные брюки и строгое чёрное пальто. Наверное, это адвокат. Они оживленно разговаривают, смеются, у Вити хорошее настроение.

А я же в полуобморочном состоянии нахожусь. Хочу, чтобы Витя поскорее меня увидел, а в то же время боюсь этого. Может, развернуться и уйти? Трусливо сбежать?

Мысль о побеге закрепляется в голове все сильнее и сильнее. И когда я уже готова рвануть в противоположную от суда сторону, Смолов жмёт мужчине руку, разворачивается и… видит меня.

Замирает на ступеньках. Глаза в глаза — и я теряю связь с реальностью. Кровь стучит набатом в ушах, из лёгких выбивает воздух. Витя отрывается от точки и идет. Кажется, ко мне. Шаг, второй, третий… Он все ближе и ближе. Я гляжу на него неотрывно и боюсь шелохнуться.

— Привет, — здоровается первый, подойдя вплотную.

А я от того, что слышу его голос, готова упасть в обморок. Вот он, мой Витя. Стоит передо мной. Разглядываю его завороженно, ищу хоть какие-то изменения. А их нет. Он такой же. Мой Витя, мой любимый.

— Привет, — выдавливаю через силу. Говорить тяжело.

— Что ты здесь делаешь?

Не понимаю его интонацию. Точно не враждебная, но и не радостная.

— Тебя жду.

— Зачем?

Затем, что люблю. Затем, что жизни без тебя не представляю. Но не говорю это вслух. Молчу.

— Странно, что твой муж не пришел на суд, — едко замечает.

— Он сейчас не может ходить.

— Я все-таки сделал его инвалидом? На суде говорили, что только рёбра сломал и нос.

— Инвалидом его сделала я.

— Что? — изумляется.

— Это долгая история. Я, кстати, развожусь.

Не могу определить по его лицу, о чем думает. А так хочется знать. Неужели совсем не рад меня видеть?

— Быстро ты, — ухмыляется.

— Ага, не сошлись характерами.

Замолкаем. Что еще сказать? Не знаю. Витя, наверное, тоже не может подобрать слова. Еще пару десятков секунд назад его лицо было насмешливым, а сейчас стало серьезным. Глаза глядят с грустью и тоской. Мои, наверное, также.

Больше не могу подавлять в себе желание прикоснуться к Вите. Достаю руки из тёплых карманов и тяну ладони к нему. Опускаю на мягкую щетину, которую так любила целовать.

Смолов слегка отшатывается назад. На не сбрасывает мои руки. Стоит, не шевелясь. Глажу его по щекам. Делаю маленький шаг, чтобы встать еще ближе. Земля под ногами плывет от того, что касаюсь любимого лица. Так хочу прижаться, так хочу поцеловать.

Почему Витя замер, как памятник? Почему не прикоснется в ответ?

В его глазах немой вопрос. Я знаю, какой. Опускаю руки с лица на плечи и веду ниже. Дохожу до ладоней. Сжимаю, но Витя не сжимает в ответ. Все еще вопрошает глазами. Тогда я расстегиваю пуховик и притягиваю правую ладонь Вити к своему животу.

Глаза Смолова резко расширяются, затем опускаются на мой округлившийся животик. Его хорошо видно под обтягивающей водолазкой.

— Даша… — выдыхает и замолкает. Замечаю, как задрожали его губы.

— Еще неизвестно, мальчик или девочка. Но я подумала, что если мальчик, то Андрей, а если девочка, то Алиса. Как тебе?

Витя еще стоит в оцепенении несколько секунд, а затем рывком притягивает меня к себе.. Сжимает в объятиях, зарывается лицом в волосы на затылке.

— Прости меня, — шепчу сквозь ком в горле. — Я так перед тобой виновата.

Витя целует мои волосы, висок, щеку. Делает это так жадно, как будто давно хотел. Соприкасаемся лбами. Дышим одним воздухом, дышим друг другом.

— Мне нравится и Андрей, и Алиса.

Из горла вырывается всхлип, который подавляла с самого начала разговора.

— Даша, я так скучал.

Слезы градом текут по щекам. Он меня простил! Простил!

— Витя, я жить без тебя не могу.

— А я без тебя.

Смолов снова опускает ладонь на мой животик. Гладит его и улыбается. И вдруг в этот момент мы оба чувствуем что-то странное. Я даже перестаю всхлипывать. Витя продолжает держать руку на животе, хмурится.

— Что это? — растерянно спрашивает.

Непривычное и немного странное ощущение повторяется. И я догадываюсь, что это.

— Кажется, наш малыш первый раз толкнулся.

Глава 65. Не целуй

— А я думала, ты перестал снимать этот дом, — говорю, когда мы с Витей заходим к нему.

Как же я скучала по этому лофту! Как по родному. У Вити меня всегда окутывало ощущение, что я дома. В особняке отчима такого ощущения не было, хотя я прожила там почти двадцать лет. Может, поэтому так легко и рассталась с ним, отдав Керимовым.

— У меня здесь аренда оплачена на несколько месяцев вперед. Но нам придётся перебираться во что-то попросторнее, когда родится ребенок.

Опускаюсь на диван и блаженно прикрываю веки. Вдыхаю глубоко воздух. Мне нравится, как здесь пахнет. Витей.

— Здесь довольно просторно.

— Тут одна спальня и кухня-гостиная. Детскую негде сделать. Да и хватит уже снимать, надо свое покупать. Я пошел в душ.

Витя скрывается в ванной, и я остаюсь одна. Грудь переполняет щемящая тоска. Даже не могу понять, почему. Вроде бы все наконец-то хорошо, а все равно грустно. Может, еще не оправилась от пережитого шока. Может, до конца не могу поверить, что Витя меня простил и все трудности позади.

Я не знаю, рассказывать ли Вите о том, что Марат меня изнасиловал. Мы отложили разговор до приезда домой, чтобы не посвящать в