Неповторимое. Книга 2 - Валентин Варенников

Вот так мы распрощались. А сердце опять щемит — опять его частица остается с полком. Прощание с самыми близкими, в основном заместителями командира полка, было за столом в гостинице. Выпили всего лишь по одной чарке и спели гимн моряков Северного флота — он по традиции остался и нашим гимном: «Прощайте, скалистые горы!» Действительно, Рыбачий и Средний — оба эти полуострова были скалистыми. И лишь в низине имелся грунт и там вольготно чувствовала себя буйная растительность — кустарник, травы. Все остальное — это гранитная скала, покрытая местами мхом. Особенно тяжелой и мрачной была гора-скала Ракопахта.

«Прощайте, скалистые горы!» — с особым чувством пел я в тот вечер. В этой песне, слова которой написал Николай Букин, а музыку Евгений Жарковский (оба служили и воевали в рядах североморцев), проникновенно все — и слова, и мелодия. Поэтому мы часто ее пели, хоть и не были моряками, но считали, что сам Рыбачий — тоже корабль.

Я должен был переехать из Озерко в мурманский порт на ПОКе, поэтому эта песня тем более была кстати. В ней есть такие слова:

Прощайте, скалистые горы!На подвиг Отчизна зовет!Мы вышли в открытое море,В суровый и дальний поход.А волны и стонут, и плачут,И плещут о борт корабля…Растаял в далеком тумане Рыбачий —Родимая наша земля.

Утром пораньше на ПОКе отправился в Мурманск. Хоть погода в целом и была спокойной, но с выходом в открытое море нас, конечно, изрядно покачало. Добрались к своему причалу только к 11 часам. Никто нас не встречал. Я отвел семью к дежурному — ПОК качало, а на пирсе холодно, мороз под 30 градусов и «ветерок» пробирает до костей.

Начал дозваниваться до штаба армии. Дежурный ответил, что ему ничего не известно. Я бросил звонить в штаб армии и добрался до своего прежнего командира — генерала Чайки. Он моему звонку обрадовался, но когда я рассказал ему, где нахожусь, то, естественно, проклял всю бюрократию и бюрократов и пообещал через два часа прислать грузовую и легковую машину для поездки в Печенгу.

Действительно, вскоре пришел легковой «газик» и крытый грузовик, куда мы сложили вещи. Сопровождал нас старшина-сверхсрочник, который многократно бывал в Печенге, так что можно было не беспокоиться. Мы тронулись в долгий путь. Зимой дороги хоть и расчищали хорошо, в том числе от Мурманска до Печенги, но двигаться можно было со скоростью 40–50 километров. Поэтому до своего 112-го километра мы добрались лишь вечером.

У въезда в полк стояла будка, снятая с машины. Ни забора, ни ворот. Все это напомнило мне 56-й стрелковый полк. В окне будки просматривался слабый свет. Очевидно, от керосиновой лампы. Постучал — дверь открыл солдат. Я спросил его: «Где дежурный по полку?» Кто-то ответил: «Здесь». Я, конечно, удивился, но тут вошел среднего роста, но крепкого сложения капитан и четко представился:

— Дежурный капитан Сидоренко.

— Не дежурный, а дежурный по полку. А вообще-то, если по уставу — то: «Товарищ полковник, дежурный по полку капитан Сидоренко».

— Так точно, товарищ полковник. А вы к кому?

— Я — к вам.

— К нам в полк или ко мне лично? — заулыбался капитан.

— В полк, конечно. Я назначен командиром этого полка.

— Извините…

— Да за что извинять-то? Вы меня видите впервые, я вас — тоже. Лучше помогите разобраться с жильем. Я приехал с семьей, и, видимо, где-то мне отвели место для расположения.

— Я не в курсе, но сейчас быстро разберемся.

Он послал солдата за каким-то старшиной, а мы присели и хорошо поговорили о полковых делах. Оказывается, он командир мотострелковой роты. Служит здесь два года — прибыл по замене с Украины. Дела в полку не блестящие. Замучили всех ЧП. Главная беда — плохое устройство.

Подошел старшина. Мы познакомились. Он оказался командиром хозвзвода и знал, где для меня отведена квартира, но никаких команд о ее подготовке не получал. Я посадил старшину третьим в кабину грузовой машины и сказал, чтобы он ехал к дому, где мы будем жить, а «газик» последует за ним.

Проехали по краю военного городка, свернули влево к жилым домам. Они состояли из нескольких двух- и одноэтажных домов, но все были сборно-щитовыми. В них все печи должны быть раскаленными, тогда тепло будет держаться. В одном из двухэтажных домов на первом этаже была отведена мне двухкомнатная квартира. Вошли, включили свет и, уже ко всему привычные, не могли удержать удивление. На окнах не только иней, а лед, который расплылся по подоконникам толстым слоем, как на улице. Разница лишь в том, что здесь не дует. В комнатах — шаром покати, нет даже табуретки. Только огромная нетопленая печь на обе комнаты.

— Здесь что, никто не жил? — спрашиваю старшину.

— Да. Мы их используем только летом — для комиссий. Эту квартиру и на втором этаже. Зимой здесь холодно.

— А зимой что, комиссии не может быть?

— Нет, к нам зимой никто не приезжает.

Мы занесли вещи. Постель (а она у нас большая) бросили в угол второй комнаты и укутали детей. У них поднялась температура, видно, простудились еще в Мурманске — был сильный ветер. Приказал старшине немедленно принести колотых дров, угля, керосина, солдатский чайник с горячим чаем и вызвать ко мне начальника тыла полка.

Машины, которые привезли меня из Мурманска, отправил обратно, поблагодарив и приказав дежурному по полку накормить водителей.

Пока старшина копался с дровами и прочим, подошел начальник тыла — заместитель командира полка по тылу подполковник Г. А. Терьян.

— Хорошо же вы встречаете у себя новых офицеров, — сердито бросил я.

— Товарищ полковник, мы не знали, что вы приедете именно сегодня, — извиняющимся тоном сказал он.

— Я не намерен заниматься разбирательством, но в этой берлоге даже собака не сможет жить. Квартиру надо неделю отогревать. При чем здесь сроки? Ваша задача — не позже чем через час здесь должны быть: четыре солдатских кровати с полным комплектом постельных принадлежностей, два стола, стулья, шкаф для одежды. Пришлите также врача с жаропонижающими таблетками и солдата с шваброй, чтобы он мог смести с потолков и стен иней. Кроме того, передайте начальнику штаба полка, чтобы он сейчас же зашел ко мне.

Пришел старшина с солдатами, которые привезли на санях дрова, керосин, уголь и паклю.

— А паклю зачем?

— Хорошо горит.

Начали растапливать печь. Оказалось, это целая проблема: совершенно не было тяги. Думали, что на втором этаже перекрыта наша труба. Открыли верхнюю квартиру, но там свои дымоходы. Решили и там затопить печь.

Тепла не прибавилось, зато дыма было полным-полно. Лишь часа через полтора-два началась тяга. Все разъяснилось: просто в дымоходе образовалась пробка из морозного воздуха, и она давила вниз, не позволяя подняться теплу. Между тем нам принесли мебель. Солдатскими матрацами мы закрыли окна и прихватили вверху гвоздями, а сверху покрыли одеялами и прибили их по периметру. Чтобы вытянуло верхний дым, распахнули дверь. Печь была уже горячей, поленья полыхали. Нам принесли горячий чай, подошел доктор — майор медицинской службы Б. Дворкин. Жена поила детей чаем. Доктор мог осмотреть их только внешне, после чего дал аспирин. Потом, подумав, сказал, что всей семье лучше сейчас переехать в его медпункт — там тепло и уютно, в стационаре всего три солдата, а мест — на двенадцать человек. Я поблагодарил, но воздержался, хотя малышам в таких диких условиях, да еще с температурой, было не сладко.

Наконец, появился начальник штаба — подполковник Д. Песков, представился. Я многозначительно посмотрел на часы, давая ему понять, что жду его слишком долго, а затем дал задание.

— Чтобы через полчаса у меня здесь был установлен телефон, по которому я мог бы говорить и с командиром дивизии, и со штабом армии в Мурманске, и, естественно, с каждым командиром батальона, и со всеми службами полка.

— Со штабом армии нас соединяет только Печенгский узел связи, — вставил подполковник.

— Второе, — продолжаю я, не обращая внимания на пояснение, — через час чтобы были телефонограммы в адрес командира 131-й мотострелковой дивизии и командующего 6-й армией, что я, в соответствии с приказом командующего войсками Северного военного округа (продиктовал номер и дату издания приказа), вступил в командование 61-м мотострелковым полком.

— Но я должен доложить, у нас в полку пока нет никаких официальных документов. Так… один разговор на уровне второстепенных лиц.

— Третье — завтра в 9.00 вы должны построить весь полк и доложить мне. Я выйду к полку и представлюсь в качестве их командира.

— Товарищ полковник, но у нас полк всегда строит заместитель командира полка.

— А вы что, не умеете этого делать? Заместитель командира полка болен. Поэтому вы строите полк, объявляете всем мое воинское звание, фамилию и что я вступил в командование полком. Ясно?