Неповторимое. Книга 2 - Валентин Варенников

Из поездки по полуострову вернулись к ужину. Чайка вышел из машины, потянулся, посмотрел на спокойный Мотовский залив, залитый лучами бронзового солнца, на огромную долину-пастбище, где гулял наш скот, на бакланов (чаек), которые гнездились на скале Ракопахта, и медленно произнес:

— Идиллия…

— Почему идиллия?

— Ну, посмотри вокруг — какая прелесть! Ты вообще живешь, как Бог в Одессе до революции.

Мы рассмеялись. Непонятно, почему Бог, да еще в Одессе, плюс до революции? Он никак не мог мне этого объяснить. Но родня его жены была из Одессы, да и он семьей туда частенько наведывался в летнее время. Естественно, увлечение одесским жаргоном не могло не сказаться.

Зимой на торпедном катере (видно, «одолжил» Северный флот) прибыл к нам в хорошую погоду, но, естественно, уже в темноте командующий армией генерал-лейтенант О. А. Лосик. Он уже получил «лейтенанта». О том, что командующий отбывает к нам, мы были извещены заблаговременно. У нас все в полном порядке. Я сижу в штабе, в своем кабинете, готовлюсь к докладу. Вдруг залетает заместитель по тылу с выпученными глазами и орет:

— Прачечная горит! — И снял шапку. Вроде конец света.

Я выскакиваю из штаба. Действительно, полыхает так, будто горит большой завод. Пламя — до самого неба. Кругом зеваки.

Приказал немедленно всем разойтись. Пожарная команда с бульдозером и машины с навесным оборудованием уже прибыли. Я уточнил задачу, и они приступили к действиям. А задача состояла в том, чтобы со всех сторон нагрести на эту землянку, где размещалась прачечная, возможно больше снега и погасить пламя. Вызвали танковый тягач и привели в готовность медпункт. Последний, к счастью, не потребовался. Танковый тягач, периодически наезжая на собранный снег, наконец раздавил эту землянку — и пламя погасло. Подгребли еще как можно больше снега, чтобы не вспыхнуло, и поехали на пирс встречать командующего. Над военным городком включили прожектора.

Мы особенно не горевали, что прачечная сгорела. По нашим планам, она уже в следующем месяце должна была прекратить свою работу. Все переносилось в новое помещение, которое уже было готово во втором городке — там, где раньше дислоцировался танковый батальон. Но сам факт пожара был малоприятный.

Встретили командующего хорошо. Командир торпедного катера — мастер экстра-класса: подходил к пирсу на большой скорости, затем дал задний ход с такими оборотами, что за кормой катера образовался бурун. И пирса борт коснулся ювелирно точно. Командующий торжественно спустился по трапу, и мы отправились в полк. Остановились у штаба полка, где была и гостиница. Ярко горели прожектора: одни освещали небо, другие — прилегающие к городку сопки и местность. Сплошные лучи отражались от снега, как от зеркала, и создавали весьма комфортную обстановку. Командующий помолчал, потом говорит:

— Когда мы входили в Мотовский залив, моряки мне сказали, что у вас в Озерко что-то горит, и показали мне пламя. У вас что, был пожар?

Зная дотошный характер командующего и не желая, чтобы он с первого шага занялся ненужным делом, а лучше бы познакомился с полком, я ответил дипломатично:

— Товарищ командующий, было так, кое-что по мелочи. Оно не заслуживает внимания.

Начальник тыла Гривко, видя, что командующий продолжает смотреть на меня вопросительно, решил пояснить:

— У нас была старая прачечная в землянке. Мы сделали новую, а старую сожгли.

Как и следовало ожидать, началось разбирательство:

— То есть как это «сожгли»? Она же на балансе!

— Да на каком балансе, — возмущался Гривко, — эта землянка со времен войны.

— Э, это вы мне бросьте! При чем здесь война и землянка? — И пошло-поехало! Минут двадцать Лосик втолковывал начальнику тыла, что он бесхозяйственный работник, что он безответственный человек, не бережет государственное имущество, что для него «плевое дело — сгорела прачечная, ну и что?!», что надо в корне перестроиться и т. д.

Когда я, наконец, понял, что уже пора мне вмешаться, пришлось задать вопрос из другой области:

— Товарищ командующий, мы с этим разберемся, но я хотел бы уточнить ваш план действий. В первую очередь — на какое время вы приехали? Торпедный катер стоит у причала — очевидно, он будет ожидать вас?

— Да. Я хотел бы познакомиться с полком в новых условиях, разобрать проблемы, повстречаться с офицерами, поговорить с личным составом.

— Сколько у вас времени?

— Ну, часа три-четыре.

Исходя из этого, я предложил программу, которую он утвердил. Командующий побывал на стрельбище, где проводились занятия по огневой подготовке и боевой стрельбе, на танкодроме и автодроме. Здесь же и побеседовал с солдатами. Вспомнил с благодарностью и о тех проверках, которые были весной. Осмотрел расположение полка — казармы, классы, столовую, клуб и т. д. Когда шли от столовой к клубу, то слева в 400–500 метрах еще интенсивно парило то место, где была прачечная. У меня это вызвало опасение, что опять отвлечемся на эту проклятую землянку. Но пронесло. В клубе уже ждали офицеры. Командующий выступил хорошо — подробно рассказал о стоящих задачах, а потом, не оставшись на обед, уехал. Я доложил о визите комдиву. Тот на следующий день звонит и говорит:

— Командующий провел совещание. Вызвал и командиров дивизий. Уточнил задачи. Когда коснулся вашего полка — похвалил. Но он сказал что-то в отношении тебя лично. Я ничего не понял. После совещания подошел к начальнику отдела кадров армии и спросил: «Что сказал Лосик?» Тот уточнил, что Варенников уже давно на Рыбачьем. Это что-то значит. Возможно, у него какие-то планы:

— Поживем — увидим.

— Это верно. Но ты должен иметь в виду.

И действительно, в декабре, приблизительно через две-три недели после посещения полка, звонит мне Лосик и говорит:

— Товарищ Варенников, командующий войсками округа, положительно оценивая ваш труд на Рыбачьем, принял решение в порядке поощрения перевести вас на материк, как вы говорите, на Большую землю. Приказ уже состоялся, так что можете временно полк передать заместителю командира полка, а самому отправляться к новому месту службы.

— А новое место службы — это где?

— Это 61-й мотострелковый полк 131-й мотострелковой дивизии, что в Печенге. А полк стоит на 112-м километре по дороге от Мурманска в Печенгу. На магистральной дороге. Буквально в нескольких километрах от полка железнодорожная станция. Вы уже не будете чувствовать себя так оторванными от всего, как это, наверное, было на Рыбачьем.

— Спасибо, товарищ командующий, за заботу. Когда я должен принять 61-й полк?

— Пару дней на сдачу и на сборы, а на третий день утром своим катером доберетесь в Мурманск. Здесь вас встретят и отвезут в Печенгу.

— Задача ясна.

Позвонил генералу Чайке и доложил обстановку. Он минут пять чертыхался, перебирая косточки всем начальникам, а в заключение сказал:

— 61-й полк это же дыра! Рыбачий — рай по сравнению со 112-м километром.

Вот так я «в порядке поощрения» попал фактически на четвертый полк.

Сборы были недолгими, но мрачными. Начальник штаба полка подполковник Н. Сологуб подготовил акт о передаче с приложениями. Сели вдвоем с заместителем командира полка подполковником Э. Гринбергом, которому передаю полк, и спрашиваю:

— Вопросы есть?

— Есть.

— Выкладывай.

— Что все это значит — вот эта возня с вами? Вы же могли, наверное, и отказаться. Это же ведь провальный полк!

— Во-первых, меня никто не спрашивал. Командующий объявил, что я назначен, и все. Во-вторых, если бы и спросили, то я не отказался бы. Просто не мог бы это сделать, хотя знал, что 61-й мотострелковый полк очень слабый.

— Там же командир полка фактически сбежал. Разными путями добился, чтобы его взяли в штаб армии.

— Не будем об этом. Вопросы по службе есть?

Какие могут быть вопросы у заместителя командира полка, с кем решал вместе, как и с другими заместителями, все проблемы. Мы подписали акт и договорились, что через час я встречаюсь с офицерами, а через два — он построит весь полк. Как решили, так и сделали. На офицерской встрече я принципиально и тепло высказался о нашей совместной работе и об их труде, который обеспечивал нам победы, пожал каждому руку, пожелал всем хорошей службы и продвижения. Солдат поблагодарил за все то, что они сделали в полку, за высокий уровень боевой и политической подготовки, за постоянную надежную боевую готовность, за сплоченность, подтянутость и отличную воинскую дисциплину. На мое: «До свидания, товарищи!» — полк дружно ответил: «До свидания, товарищ полковник».

Вот так мы распрощались. А сердце опять щемит — опять его частица остается с полком. Прощание с самыми близкими, в основном заместителями командира полка, было за столом в гостинице. Выпили всего лишь по одной чарке и спели гимн моряков Северного флота — он по традиции остался и нашим гимном: «Прощайте, скалистые горы!» Действительно, Рыбачий и Средний — оба эти полуострова были скалистыми. И лишь в низине имелся грунт и там вольготно чувствовала себя буйная растительность — кустарник, травы. Все остальное — это гранитная скала, покрытая местами мхом. Особенно тяжелой и мрачной была гора-скала Ракопахта.