Стрелок - Михаил Михеев

Выглядели эти самые спасенные довольно-таки помято, но притом весьма браво. Еще бы, вот их едва не убили, вот притащила в комендатуру, приложив для разнообразия по лицу, а вот их уже снова спасли. В такой ситуации поверишь во что угодно – хоть в собственную исключительную везучесть, хоть в божественное провидение. Кстати, Павел сказал напарнику, что успели они как раз вовремя – утром всех шестерых должны были повесить. За что? Да за связь с партизанами. Александр усомнился было. Ну, женщин – оно понятно, кое-кого и сам бы прибил, но вешать детей… Павел лишь усмехнулся и предложил вспомнить, как их один раз уже пытались сжечь. Против такого аргумента поспорить было сложно. Оставалось только развести руками, признавая поражение, и молча идти дальше.

Кстати, его появлению обрадовались совершенно искренне. Так обрадовались, что чуть не задушили. Настя так и вовсе повисла на шее, радостно визжа и болтая ногами. Интересно… Александр был свято уверен, что в эту эпоху чувства выражали несколько иначе. Спокойнее, что ли… Но вот, выразили, едва с ног не сбили, все же он был сейчас далеко не в лучшей форме. Павел его от столь бурного проявления радости буквально спас, отстранив всех и пояснив, что герой дня очень устал, и сил у него, чтобы всех на руки поднять попросту не хватит.

Ну все, теперь ноги в руки – и бегом, небо уже потихоньку светлело, и можно было идти, не боясь переломать ноги. А уйти стоило как можно дальше, немцы не простят такой наглости, и наверняка, как только подтянут силы, устроят полномасштабное прочесывание местности. По всем канонам здесь поработало крупное диверсионное подразделение, или, на худой конец, серьезный партизанский отряд. Выводы? Выводы просты – для охоты на них будут выделены соответствующие силы, следовательно, валить, валить и еще раз валить отсюда. Это с небольшими группами хороший снайпер может воевать на равных, но против батальона одна винтовка не играет.

Евгению посадили на лошадь. Она, правда, не хотела, но ей сунули кулак под нос, и та понятливо заткнулась. Вот, не хватало еще, чтобы беременная пешим драпом ползла, всю группу тормозя. На вторую кобылу усадили малышню – по той же причине. За ночь лошади отдохнули, так что выдержат. Мужчинам и Насте предстояло идти пешком, и Павел, немного подумав, выудил из аптечки три порции допинга. Это, конечно, вредно, но от химии вред – он когда еще проявится, а вот если немцы догонят, то поставят свинцовую примочку сразу же и навсегда. При этом все трое после бурной ночи были не в лучшей форме, и марш-бросок по лесу в таких условиях мог оказаться излишне суровым испытанием.

Ну а дальше все вернулось на круги своя. Чавканье влажной почвы под ногами, давно привычная тяжесть автомата на плече, липкий пот, смывающий антикомарин, и мошкара, радостно этим пользующаяся. И внимание, внимание, внимание – не дай Бог повредить ногу, неловко встав на трухлявое бревно или скатившись в яму. Словом, все прелести перехода из точки "А" в точку "Б".

Пять часов спустя все окружающее слилось в единый серый фон. Александр механически переставлял ноги, следя только за тем, чтобы не упасть. Павел уже вкатал ему второй шприц лекарства, и стрелка не мутило, но сил оставалось чертовски мало, намного меньше, чем у напарника. Даже несколько бутербродов, которые он съел на ходу, не останавливаясь, помогли мало. Все же укатали сивку крутые горки, слишком много пришлось в последнее время бегать, стрелять и заниматься прочими непотребствами, плюс изрядно приложило, а лекарства, которыми его пичкал напарник, неплохо снимали симптомы, но, увы, не лечили.

Кстати, Павлу этот переход тоже давался тяжело. Хорошо еще, за последнее время он из-за вынужденной диеты малость сбросил вес. Сила-то осталась, но постоянные переходы и меньшая масса тела, добавили парню выносливости, так что при любых раскладах ему последняя операция пошла на пользу. Но легче других, во всяком случае, внешне, переносила дорогу Настя. То ли привычная была к походам по лесу, что для выросшей в деревне, на природе девушки вполне логично, то ли правы те, кто говорит, что женщины выносливее мужчин. А может, дело было в том, что ей просто не выпало такой нагрузки, как диверсантам – все же большую часть пути до станции ее не гнали пешком, а везли, да и полночи она была в камере, то есть лишних телодвижений не делала. Правда, зуб ей выбили, сволочи…

И все-таки от внимания Александра не укрылось, что Павел начал вдруг настороженно крутить головой и поудобнее перехватил оружие. Сделав то же самое, стрелок приблизился к напарнику и негромко поинтересовался, что же его так беспокоит. Павел, в свою очередь, понизил голос и объяснил – сороки. Трещат, заразы, причем не только над тем местом, по которому идут они сами, но и в стороне. Такое впечатление, что там кто-то шурует параллельным курсом.

А вот это было уже неприятно. Кто может крадучись идти за беглецами? Ответ напрашивался сам собой – охотник. Ну, или тот, кто считает себя таковым. Напарники понимающе кивнули друг другу и, приказав спутникам идти дальше, синхронно скользнули в кусты. Никто из женщин, кстати, не заартачился – в такой вот критический момент командование всегда переходит мужчинам, это вбито на уровне инстинкта. Мужчина – защитник, и когда опасность реальна, его главенство сомнений не вызывает. Это потом уже начинаются феминистские бредни о равноправии полов… Если оно, конечно, будет, это потом.

Увы, преследователя-то они нашли, вот только он нашел их первым. Все же разница между обученным немцем и диверсантом-любителем оказалась слишком велика. Только вот, на свою беду, фриц выбрал в качестве мишени Павла – то ли аспирант показался ему более опасным противником, то ли он просто не заметил Александра. Во всяком случае, пули из его автомата ударили по кустам, за которыми скрывался диверсант, в ответ раздалось "ох", а второй раз немец выстрелить уже не успел. Короткая, на три выстрела, очередь, и звук падающего тела – Александр стрелял по вспышке и, естественно, не промахнулся.

– Ты как, живой?

– Живой, – донеслось в ответ. – Работай, ничего.

Стрелок подхватил автомат наизготовку и, пригибаясь, бросился к тому месту, где сидел немец. Впрочем, можно было и не пригибаться, все же он стрелял даже излишне точно…

Убитый лежал в кустах, лицом вниз. Мощный, под два метра ростом детина в добротном, слегка обтрепанном камуфляже и резиновых сапогах. Рука немца все еще сжимала автомат, и Александру пришлось повозиться, прежде чем он вырвал оружие из еще теплых пальцев. Носком сапога Александр перевернул тело. Нормально, три дырки в груди, как минимум одна пуля вошла в сердце, еще две прошли совсем рядом. Допрашивать, в общем, бесполезно. Оставалось обыскать тело – вдруг да отыщется что-нибудь интересное.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});