Приманка для мужчин - Тэми Хоуг

— Алиби у тебя не очень убедительное, Трейс, — мягко сказал Дэн. Впрочем, опровергнуть его слова он тоже не мог: ни одного свидетеля разгрома в «Шефер моторс» найти не удалось. Трейс утверждал, что был с Керни Фоксом, а Керни — что был с Трейсом, и все улыбался своей самодовольной, гаденькой улыбочкой. Но тут Дэн даже не сомневался: и Трейс, и Керни лгали.

Он пробежал глазами заявление Гарта Шефера. У двух новых автомобилей, стоявших рядом с мастерской, выбиты стекла. Эти два и еще пять подержанных сильно поцарапаны ножом или другим острым предметом, повреждена эмаль. После звонка Шефера Дэн ожидал как минимум вдвое большего ущерба, но и этого так просто спускать нельзя. Закон есть закон. Никто в округе Тайлер не смеет нарушать его безнаказанно.

Дэн медленно, глубоко вдохнул и так же медленно выдохнул, не сводя глаз с Трейса Стюарта. Вчера ночью когда парень пришел домой, он был как комок нервов, да и накануне, когда отвечал на вопросы по поводу алиби Керни Фокса на время убийства Джарвиса, тоже. А сейчас сидел с таким видом, будто его вот-вот стошнит, будто он ввязался во что-то гадкое и не чает, как выбраться. По словам Элизабет, он хороший, просто у него проблемы. Дэн поймал себя на том, что ему хочется верить Элизабет — в равной мере ради нее самой и ради Трейса.

— Мистер Шефер говорит, что вчера днем ты устроил скандал у него в мастерской. Трейс резко вскинул голову:

— Это ложь! Я пришел туда, потому что искал работу. А он как с цепи сорвался, начал вопить…

— Почему? Почему он повысил на тебя голос?

— Не знаю! Потому что у него не все дома! Я только спросил, не нужен ли ему человек убираться в мастерской и вообще по мелочи, а он стал орать на меня, обзываться, и говорить всякое про мою маму… — Оборвав себя на полуслове, Трейс выпрямился, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Не надо ничего говорить, надо все отрицать, гнуть свою линию, и тогда, может, все обойдется.

— Что он говорил про маму? — спокойно спросил Дэн.

— Ничего, — буркнул Трейс. Говорить об этом ему не хотелось — больно, стыдно, и вообще это никого не касается.

— Что он сказал? — мягко, но настойчиво повторил Дэн.

Трейс шмыгнул носом и уставился в стену, еле сдерживая бешенство и обиду.

— Он назвал ее шлюхой.

Он произнес это еле слышным, сдавленным от гнева и боли шепотом и багрово покраснел, понимая, что шериф видит, каково ему. Дэн вздохнул, почесал в затылке. Черт, сочувствовать парню нельзя. Он мог бы поспорить на собственный дом: Трейс виноват. Но спокойно сидеть на месте, слушать мальчишку, наблюдать, как он мучается, тоже невозможно. Жалко его, и Элизабет жалко. К тому же Дэн был более чем уверен: настоящий виновник — Керни Фокс. Трейс сердит на весь мир, сбит с толку и несчастлив, но у него явно нет склонности к вандализму. А вот Керни любит заварить кашу и в последний момент ускользнуть. Он только что не смеялся Дэну в лицо, когда подтверждал алиби Трейса. Трейс не смеялся. Дэн положил руки на стол, подался вперед.

— Такими разговорами кого угодно можно вывести из себя, а?

— Да, сэр, — промямлил Трейс, по-прежнему глядя в одну точку на стене.

— Поневоле захочешь отплатить тому, кто это сказал. Мальчишка плотно сжал губы и продолжал смотреть в стену. Густые черные ресницы трепетали, как крылья колибри, чтобы сморгнуть слезы.

Дэну хотелось рвать Гарта Шефера зубами за то, что начал все это. Чего он ждал, говоря такое об Элизабет в лицо ее сыну? Чем думал? Вдруг вспомнилось то, что написала Элизабет. Злобный. Бешеный нрав.

— Мужчина должен уметь быть выше таких вещей, Трейс, — мягко сказал он. — Можно, конечно, и мстить, но тогда, скорее всего, окажешься по уши в дерьме. Я понятно говорю?

— Да,сэр.

— А будешь болтаться с Керни Фоксом, рано или поздно вообще загремишь в тюрьму. И что тогда скажут люди о тебе и твоей маме?

Трейсу с трудом верилось, что люди могут сказать что-либо гаже того, что уже говорят, но намек он понял хорошо. Можно либо подняться над сплетнями, либо опуститься до них.

— Ты еще ищешь работу?

— Нет,сэр.

Дэн удивленно приподнял бровь.

— Уже нашел?

— Нет, сэр. Уже везде спрашивал.

И никто не взял парня на работу, потому что его мать — красивая женщина, но разведена, потому что она из Техаса, а не из Стилл-Крик, потому что она носит джинсы в обтяжку и ездит на вишнево-красном «Кадиллаке» с откидным верхом. Дэн медленно выдохнул воздух. Эти Стюарты заставили его взглянуть новыми глазами на родной городок, и, как оказалось, гордиться особенно нечем.

— Тяжелой физической работы не боишься? — спросил он.

Трейс покосился на него с явным подозрением, гадая, не вербуют ли его в миннесотскую мафию.

— Нет, сэр.

— Отлично. — Дэн отставил стул, встал. — Приходи завтра с утра, часов в десять. Я набрал команду ворошить сено, и лишняя пара крепких рук не помешает.

Трейс вскочил, не веря своим ушам. Он ждал, что Янсен начнет клещами вытягивать из него признание и, не добившись, упечет в камеру на ближайшие несколько лет, а ему предлагают работу!

— Сэр… я… — сбивчиво забормотал он, потому что мысли явно опережали слова. — Я ничего не смыслю в такой работе, — брякнул он и тут же покраснел как рак. Нечего сказать, произвел впечатление на работодателя. Молодчина, Трейс. Теперь давай, разинь пасть и засунь туда кулак, да поглубже. Янсен едва заметно улыбнулся:

— Для такой работы особого ума не надо — хватило бы сил. Докажи, что умеешь исполнять, что велят, и трудиться как мужчина, и, может статься, я найму тебя на все лето.

Трейс так истово кивнул, что чуть не уронил с нос очки.

— Да, сэр. Спасибо, сэр. — Едва не перекувырнувшие через голову, он бегом обогнул стол, протянул было рук Дэну, но спохватился и сначала вытер потную ладонь джинсы. — Буду вкалывать как вол, сэр. Честное слово.

Дэн крепко, без колебаний, пожал парню руку. Гарт Шефер, конечно, будет вопить на всех углах, что на эту шпану нет никакой управы и все им сходит с рук. Может, близость с Элизабет туманила ему голову и мешала вершить правосудие, но, по глубокому убеждению Дэна, задачей правосудия как раз и было дать еще один шанс мальчишке, оказавшемуся на неверном пути.

Элизабет поставила «Кадиллак» во дворе, прямо напротив окна кухни, без единого слова выключила мотор, вытащила из замка ключи и бросила их в сумку; с минуту посидела, придирчиво разглядывая лак на ногте указательного пальца, и, громко хлопнув дверцей, вышла из машины.

Трейс поежился. У него возникло ощущение, что допрос у шерифа Янсена — дружеская беседа по сравнению с тем, что ждет его сейчас. Мать не сказала ему ни слова. И шерифу Янсену тоже. Недобрый знак. Вообще мать поговорить любит. Когда молчит, значит, просто копит силы для решительного часа. Молчание мамы — как затишье перед ураганом, недолгий период зловещего спокойствия, за которым последует взрыв гнева.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});