Дом на городской окраине - Карел Полачек

Михелупа это не интересовало, он пытался привлечь внимание господина с золотыми зубами к мотоциклу. Стиснув бухгалтеру локоть, инженер успокоил его:

— Разумеется, разумеется. Я не забываю. Но покупка этой машины для меня лишь деталь. Тут мы легко договоримся. Однако относительно вас у меня есть и другие планы. Ваше лицо мне нравится. Думаю, я могу вам доверять…

В этот момент свет погас, дворец магараджи погрузился в голубоватую полутьму, музыка зазвучала жалобно, и барышня с обнаженным животом, звякая браслетами, начала египетский танец: ее руки и ноги змеились, она крутила боками и загадочно улыбалась. Музыка оборвалась ударом литавров, танцовщица скрестила руки на груди — вспыхнул свет. Племя Турлей и старые, слабоумные дети с подкрашенными усами зааплодировали. Только смокинги у стойки бара, не обращая внимания на программу, продолжали сосать из тонких бокалов свой нектар.

Снова заблеял английский певец, размахивая руками, подскакивая и смешно дергая всем лицом. Музыканты разбушевались, Турли принялись колыхаться, трясти плечами и вертеть задами. Господин с лицом дипломатического атташе пристально следил за ходом веселья; казалось, он хлопает в ладоши и поучает: «Деточки, будьте внимательны, учитесь прожигать жизнь. Кто не будет как следует учиться, тому придется сделать замечание…»

Бухгалтер пригнулся, чтобы дипломат не заметил, как мало он тратит; не пожаловались бы на него официанты: «Посмотрите, Михелуп не хочет прожигать жизнь!» Но те вертелись только вокруг людей светской наружности.

Инженер задумался, потом заказал себе шартрез. Когда официант принес рюмку зеленого напитка, он покачал головой и посетовал на себя: «Что я делаю? Надо было взять джин». Но все же опрокинул в рот и эту рюмку. Потом, подмигнув Михелупу, спросил:

— Знаете два доходных дома на набережной? Ну те, в готическом стиле…

Бухгалтер вспомнил.

— Это мои, — со значением объявил инженер.

Михелуп его поздравил.

— Я их получил в наследство от тети, — пояснил инженер.

Бухгалтер выразился в том духе, что, мол, приятно быть владельцем двух домов, тем не менее… Откашлявшись, он снова завел речь о мотоцикле.

Золотая улыбка сдула машину, словно перышко; потом, чуть приуныв, инженер сказал:

— Но тут есть небольшая заковыка.

Михелупа заковыка не интересовала, однако из вежливости он спросил:

— Какая?

— Дело в том, — объяснил господин с золотой челюстью, — что у меня сейчас нет наличных для уплаты налога за наследство. Это в какой-то мере меня сковывает. Фатальная ситуация!

«Что он без конца мелет? — расстраивался бухгалтер. — Какое мне дело до его домов и его финансовой ситуации? Ужасный болтун. Я этого не люблю. Скажи, хочешь купить машину или нет, и больше мне не о чем с тобой говорить. Кто его разберет…»

Инженер забыл про два готических дома на набережной и стал говорить о своих связях. Из его слов можно было сделать вывод, что у него множество чрезвычайно важных знакомств. Перед Михелупом продефилировала вереница банковских директоров, шефов крупных промышленных предприятий и политиков. Членов правительства инженер называл уменьшительными именами. Вспоминал про какого-то Енду (бухгалтер полагал, что речь идет о друге детства, но оказалось, это председатель совета министров). Инженер похвалил Енду как хорошего, искреннего товарища, но позволил себе незначительный упрек; тот частенько делает глупости. Он намекнул Михелупу, что правительственные круги обращаются к нему за советами и он не скупится на добрые поучения.

— Енда — славный парень, и что мне в нем особенно нравится, так это то, что он никогда не фальшивит. Что на сердце, то и на языке. Не то, что Руда…

— Руда?

— Ну конечно… он самый! Да вы его знаете! Министр железнодорожного транспорта. Мы долгие годы жили вместе. Ярда сделай то, Ярда сделай это, а теперь еле узнает…

— И такие люди бывают, — заметил бухгалтер.

— Я-то в нем не заинтересован, — грустно заметил инженер, — но когда ему самому что-нибудь нужно, он любого разыщет! Только я скажу ему напрямик, что о нем думаю. Нет, Енда не такой. Тот товарища в беде не оставит.

Михелуп тайком глянул на часы. О господи! Скоро два! А он сидит тут и слушает болтовню о каком-то Енде! Голова у него пошла кругом. Музыкой, криком и табачным дымом он был сыт по горло. Жена будет беспокоиться. Ведь он долгие годы не приходил так поздно. Бухгалтер с тоской представлял себе, как неласково встретит его пани Михелупова. Что он скажет? И он решил поставить перед инженером вопрос ребром, хочет ли тот, в конце концов, купить мотоцикл.

— Ответьте прямо, покупаете вы или нет? Я больше не могу задерживаться, пан инженер!

Господин с золотыми зубами, неожиданно ему подмигнув, произнес:

— Мы с вами еще не такие делишки обделаем! Мы давно друг друга искали и вот наконец нашли… Ведь мы оба продувные бестии! Ваше здоровье!

Он хотел поднять рюмку, но заметил, что она пуста. Заказал вишневку, опрокинул и ее, а потом приглушенно сообщил, что мог бы задаром приобрести бывшее феодальное поместье с отличным маленьким замком. Но, увы, и тут есть загвоздка.

Он прищурил левый глаз и выразительно потер указательным пальцем о большой. Мол, нужно дать взятку одному чиновнику в земельном управлении. В том-то и камень преткновения. У инженера нет расхожих денег, чтобы сунуть чиновнику. В данный момент у него слишком крупные купюры. Он пристально уставился на бухгалтера и попросил высказаться насчет этого проекта.

Но Михелуп дал понять, что не интересуется ни бывшим феодальным поместьем, ни замком и что на сердце у него один лишь мотоцикл.

— Странный вы человек с вашим мотоциклом, — обиделся инженер, — такую мелочь мы решим в два счета. Я полагал, вы человек широкого размаха, знаете что к чему. Неужели я в вас ошибся? Нет, не верю…

Дворец магараджи стал понемногу пустеть. Смокинги покинули высокие стульчики у стойки. Старые, слабоумные дети уходили в сопровождении здешних девиц. Михелупу показалось, что дипломат косится на их стол. Он решил расплатиться и уйти. Хотелось скорее выбраться на свежий воздух, ностальгически вспоминалась теплая постель.

Но воображение господина с золотыми зубами казалось неисчерпаемым. Он уже забыл о феодальном поместье и начал пылко повествовать о крупной афере с картинами. Он приобрел коллекцию голландских и итальянских мастеров и хотел бы провезти их через таможню. Картинами интересуются долларовые магнаты. Деньги валяются на улице, только наклониться и поднять.

— Это проще простого, — утверждал инженер, — и, так сказать, тут нет ничего противозаконного. Всего-навсего обойти кое-какие формальности…

Рассердившись, Михелуп спросил напрямик:

— Значит, мотоцикл вы купить не хотите?

Инженер пожал плечами и вновь вкрадчивым голосом стал прощупывать карманы бухгалтера. Тут подбежала девица в чепчике и позвала:

— Пан инженер Нуц, к телефону!

— Минутку! — обратился инженер к Михелупу. — Важный разговор. Потерпите. Я сейчас вернусь. — И убежал.

Михелуп откинулся на спинку кресла и стал ждать. Посмотрел на часы. Полчетвертого. Он вздрогнул. Дипломат обходил зал. Прошло несколько минут — инженер не возвращался. Прошло четверть часа. Музыканты стали складывать инструменты.

Подойдя к столику, официант просипел:

— Пан желает расплатиться?

Михелуп кивнул и стал рыться в бумажнике. Он сказал, что пил американский лимонад, — официант назвал такую сумму, что бухгалтер чуть не потерял сознание, но был слишком подавлен, чтобы возражать.

— А тот господин заказывал кюрасо, виски, коньяк, джин, шартрез, вишневку, мокку и суп… — начал бойко перечислять официант, покрывая листок цифрами.

— Какой господин? — удивился Михелуп.

— Тот, что изволил с вами сидеть, — пояснил официант.

— Но простите! — возмутился бухгалтер. — Тот господин заплатит сам. Я его не угощал.

— Мне очень жаль, — возразил официант, — тот господин уже ушел…

— Это невозможно! — простонал Михелуп. — Ведь он сказал, что вернется…

Официант пожал плечами. Бухгалтер встал, застегнул пиджак и энергично заявил, что с господином инженером не знаком, не приглашал его и вообще ему до господина инженера нет никакого дела. И собрался уходить, но официант его задержал.

Подошел дипломат. Внешность его мгновенно преобразилась. С лица сползла приветливая улыбка, черты его отвердели. Дипломат превратился в фельдфебеля. Послали за привратником. Генерал тут же превратился в палача, а официанты — в его подручных. Во дворце магараджи, где должна звучать лишь приглушенная печальная музыка укрытого от глаз струнного инструмента, послышались дикие крики. Генерал схватил бухгалтера за шиворот и стал безжалостно трясти. Дипломат отправился на поиски полицейского.