Спиральное море - Антон Маевский

   — В большой степени?

   — Да. Иначе бы я, скорее всего, не выжил, и уж точно не командовал бы сейчас флотом... Впрочем, мое отношение к уранитам большого значения не имеет. Важно другое. В мое тело они встроили передатчик, который получает импульсы от продолговатого мозга. И работает постоянно. То есть они немедленно узнают, когда я умру. — Ангел покусал губу. — О том, что все линкоры уничтожены и тактическая ситуация стала безнадежной, они знают уже сейчас. Но еще на что-то надеются, пока я жив. Если же я жив не буду — они пожертвуют Антиохией. Вот что я хотел вам сказать.

   — Пожертвуют? Сдадут ее?

   Ангел качнул головой.

   — Нет, вы меня не так поняли. Узлы Урана есть на разных планетах, но на Антиохии... Здешний узел сильнее всего втянулся во взаимодействие с людьми. Это точно. А теперь представьте, что вы высаживаетесь на планету. Конечно, вы немедленно схватите всех уранитов, каких там найдете. И всех работавших с ними людей — тоже. Отдадите их в руки контрразведчиков, нейрофизиологов, уж я не знаю, в чьи еще... Последствия будут страшны — для них. Они ведь не всемогущи, их спасала в первую очередь закрытость. Когда вы будете знать все об их коммуникации, об их способах связи, об их психологии, насколько о ней вообще можно говорить, — у вас появится против них страшное оружие. На любой другой планете они могли бы тем или иным способом скрыться, уйти в подполье. Но на Антиохии, где они вовсю засветили себя, это просто невозможно. О них знают слишком многие и слишком много. Понимаете, какое затруднение? Поэтому они приняли решение: в случае нашего поражения уничтожить планету.

   Георгий даже не удивился.

   — Ангел, а вы не сошли с ума?

   — Сошел я с ума или нет, не имеет никакого отношения к предмету разговора. На обоих полюсах Антиохии установлены монополярные лангеровские установки чрезвычайно большой мощности. В случае сигнала о моей смерти эти установки будут запущены. Они образуют единый контур, и планета превратится как бы в огромный сверхсветовой корабль. Только без поступательного движения. Потому что установки строго симметричны, они замкнутся друг на друга, и вся энергия, способная переместить по Галактике тело размером с землеподобную планету, разрядится в виде волны, которая пойдет от полюса... От двух полюсов, конечно. На экваторе волны схлопнутся. После этого все утихнет, и вам достанется планета, на поверхности которой не останется ни одной живой клетки. Никакие биомолекулы не сохранят свою форму в лангеровском поле такой напряженности, вы это прекрасно знаете. Да тут еще и температура... Бессмысленно спрашивать, откуда я все это знаю, у вас все равно нет никакой возможности сейчас проверить. Если двумя словами — у меня есть своя разведка. Даже слепцы знают не все... Они готовы пожертвовать частью своей сети ради того, чтобы сохранить тайну. А жертвы среди людей им вообще безразличны.

   — Так, — сказал Георгий. — И что?

   — Все, — сказал Ангел. — Я не сдамся.

   — Вы будете уничтожены. "Нереида" уже под прицелом.

   — Вы рискнете целой планетой?

   — Рискну, — сказал Георгий. — Потому что я вам не верю.

   — Ваше право, — согласился Ангел. — Может быть, я лгу. Вполне может быть. Проблема в том, что вы никак не можете это точно узнать. Загляните в себя, адмирал. Если вы допускаете хотя бы один шанс из миллиона, что я сказал правду, вы не можете открыть огонь. Или можете? Что для вас на самом деле важнее?

   — Сейчас проверим, — сказал Георгий. — Группа флотов "Юг", слушай мою команду. По источнику входящих — огонь!

   Пять крейсеров активировали орудия одновременно. "Нереида" вспыхнула, как звездочка. И исчезла.

   Но Георгий еще успел поймать на гаснущем экране ироническую усмешку Тиберия Ангела.

   Эрнста вдруг будто шатнуло. Он поднял голову от стола, заозирался...

   Что-то изменилось в мире. Почти незаметно, но необратимо.

   Подкатила легкая тошнота.

   Эрнст еще раз огляделся — все, кроме него, спали — и вышел из домика, где жили штабные, на окраину поля.

   Небо дрожало. Он в жизни такого не видел.

   Вдруг стало не хватать дыхания, но он продолжал смотреть в небо, забыв обо всем. Пытаясь понять, что же там произошло...

   Так он и стоял, пока не начался рассвет.

   ...Стоп. Что за бред? Эрнст посмотрел на хронометр. Половина второго ночи. Какой рассвет в это время?

   Но — вот оно, желтое зарево.

   С севера.

   Постояв еще минут пять — с периодическими поглядываниями на стрелки, — он понял, что зарево расширяется.

   Что делать? Поднять авиагруппу по тревоге? А смысл? Даже с командованием корпуса связываться смысла нет. Ответить-то ответят, только знают они наверняка не больше.

   — Господин полковник! — из рубки, где всегда горел свет, вышел связист. — Со штабом корпуса нет связи.

   — Как так нет?

   — Вот так. Одни помехи. Но не настолько сильные, чтобы все забить. Они просто замолчали... Господи, что это? — связист тоже увидел зарево, занявшее уже почти весь горизонт.

   И теперь уже было видно, что это не просто зарево, а...

   Волна.

   Катящаяся золотая волна, как будто лава.

   Эрнст попытался, глядя на хронометр, оценить ее скорость — и оцепенел.

   Жар! Воздух с севера уже дышал жаром. Пока что далеким...

   — Господин полковник...

   — Подожди...

   Эрнст прошелся взглядом по ряду "хеншелей", готовых для задания, и выделил среди них свою машину. Прощупал рукой карманы...

   — Так, ну вот что... Я слетаю. Посмотрю хоть, как оно выглядит. Делать это надо быстро, ты пока буди дежурных и поднимай группу моим именем, как по боевой тревоге... Отставить возражения! — это Эрнст крикнул на ходу, потому что уже бежал к самолету.

   ...И, взлетая, он понял, что все зря.

   Весь мир открылся перед ним, и половина этого мира была золотой, а половина черной — но царством смерти были обе.

   Было бессмысленно кого-то предупреждать, и совершенно не о чем жалеть. Только идти вверх.

   Он умер, как и хотел — на гребне волны.

   Когда волны встретились на экваторе, Антиохия вдруг обрела тонкое кольцо — как у юпитероподобных планет.

   Оно вспыхнуло, как лезвие, и стало постепенно гаснуть.

   На этом — все.

   Рогатая Богиня победила Урана.

   Глава 16

   Когда нас в бой пошлёт товарищ Велизарий

   Андрея что-то толкнуло во сне. Он лежал, унимая сердцебиение, и постепенно понимал, что ему снилось: решетчатый мост, огонь маяка на фоне заката, бездонное небо, Миддельбург...

   Миддельбург. Опять.

   Он полежал еще пару минут и понял, что уснуть не удастся. Темнота в каюте была почти полной, только хаббл-детектор посвечивал над головой успокаивающим зеленым.

   Надежнее корабля — только могила, вспомнил он старую присказку. Да. Истинно так.

   Некоторое время он колебался — не стоит ли пойти в кают-компанию, заварить чайку. Нет, не сейчас. В кают-компании вполне могут быть люди, да и вообще — военный корабль никогда не спит. Только в каюте ты один.

   Один...

   Да, один. Если не считать Йоланки, которая на Ираклии, за треть Спирального моря отсюда. Только она, наверное, уже не в Миддельбурге, а в Апфельборне.

   Андрей вернулся в кровать, лег на бок, накрылся одеялом.

   Сейчас, конечно, не заснешь. Но хоть подумать можно. Никто не помешает.

   Восемь лет назад он жил на планете Ираклий и занимался физикой пространства. Чем ближе к центру Галактики, тем интереснее. Если человечество заселило рукав Стрельца, то почему нельзя пройти и дальше, в рукав Лебедя? Или даже за него?.. Он лелеял эти мечты, прекрасно понимая, что они невыполнимы, пока идет война. Чертова война. Он так и сказал однажды в кружке коллег, в коридоре Имперского института пространства. Вполне могли просигналить кому надо и арестовать, но — пронесло...

   Полное имя Йоланки было Иоланта. Ее род, венгерский, уходил корнями куда-то в глубокое земное Средневековье. Один из ее предков участвовал вместе с Жаном Бесстрашным в крестовом походе, который, правда, завершился разгромом при Никополе. Как раз тогда Андрей и стал интересоваться историей. Миддельбург... Там они познакомились, и там же почти все произошло.

   Планета Ираклий обладает интересной особенностью: на ней нет континентов. Самый крупный остров имеет размер где-то с Мадагаскар. Миддельбург находится на одном из маленьких островов в субтропическом поясе — там, собственно говоря, почти по всей планете субтропики. Волшебный город. "Смутно возникающая громада полуготической, полусарацинской архитектуры, держащейся как бы чудом в воздухе, переливающейся в багряном свете солнца сотнями своих окон, минаретов и башенок и кажущейся призрачным созданием соединившихся вместе сильфов, фей, гениев и гномов..."