Закон фронтира - Олег Дивов

— Обижаешь, начальник, — Гош поднялся на ноги. Бок здорово болел, мешая нормально дышать. — У нас два наблюдателя. И оптика что надо.

— За машину его! Быстро!

— Ошибка, — констатировал Гош. — Тогда концерт вообще не закончится. Ни-ког-да. Придется вам, братушки, выбраться из города и искать нашу огневую, тут-то вам и поплохеет…

Тем не менее, его волоком утащили за самоходку. В небе свистела вторая мина.

Начальник, весь покрывшись каплями пота, взвел курок револьвера и приставил его ко лбу пленного.

— Останови это! — приказал он. — Считаю до трех. Раз…

— Элементарно, Ватсон. Тащи меня обратно. И больше не трогай.

Тут в Беляево садануло так, что только дым столбом поднялся. Застава дружно взвыла. Начальник с перекошенным лицом оглянулся назад, потом схватил Гоша за шкирку и выволок на Божий свет.

— Разумно, — согласился Гош. — Хотя третий выстрел ты все равно уже заработал.

Начальник замахнулся было револьвером, но передумал.

— Скотина… — прошипел он. — Кто ты?

— А ты кто?

— Я? Кто я?! Ах, ты…

— Удивительно, — вздохнул Гош. — Откуда столько ненависти? Что за позорная ксенофобия, недостойная представителей великого народа, а также носителей великого и могучего языка. Что за претенциозное название — Оборона? Чего оборона? И от кого? Пришел безоружный человек, вежливо представился, искал понимания и сочувствия…

Бу-бух!

— Да где же?! — казалось, что начальника сейчас хватит апоплексический удар.

— Не видно!

— Хреново чувствовать себя беспомощным? — ласково осведомился Гош. — Привыкай. Ты ведь об этом не думал, когда меня били. Побудь на чужом месте разок.

Начальник тяжело дышал и не реагировал.

— Кстати! — оживился Гош, оглядываясь на перекошенных ребят с оружием. — Ты мне стволом врезал? Поздравляю. Не жилец. И ты. Аналогично.

«Меду прочим, мог бы об этом и промолчать. Не перегибай палку, Дымов. Хватит злиться. Работай».

— Мы тебя еще достанем, — пообещал ему тот, что пинал.

В небе засвистело. Все посмотрели вверх.

— Расстрелять, как собаку! — начальник потряс руками. — Душу выну! Удавлю!

— Ты лучше готовь тезисы, — посоветовал Гош. — А если сам не уполномочен вести переговоры, организуй мне связь. Кто тут у вас командует?

— Я тебе организую связь. Я тебя свяжу так, что кровью умоешься!

— Старшего поста к рации! — крикнули из самоходки. — Комитет вызывает!

Начальник тоскливо застонал. И тут на город свалилась третья мина. Гош удивился перелету — долбануло где-то в районе метро «Калужская». Наверное, Регуляторы перемудрили с зарядами.

— Глаз. С него. Не спускать! — выдавил из себя начальник и полез в самоходку.

— Закурить можно? — спросил Гош. Не дождался ответа и закурил-таки. «Как там Женя? — подумал он. — Испугалась, наверное, когда застава стрелять начала. Ты ведь сначала не понимаешь, куда летит — может, и в тебя. Самое развеселое дельце — сидеть под огнем на дереве с биноклем и рацией в зубах. Да еще и смотреть, как бьют любимого человека…».

— Иди сюда, урод! — крикнули ему. — С тобой говорить будут.

— Фигушки! Говорить буду я! — огрызнулся Гош.

* * *

Машина за ним пришла роскошная, «Линкольн»-стретч. Гош сначала удивился, чего это ему, как принцу заморскому, подают этакого крокодила с баром и угловым диваном. Заглянул внутрь и сразу понял. В салоне вольготно разместились аж четверо с автоматами, один другого здоровее и, судя по глазам, тупее.

Его снова обыскали. Пришлось расстаться с зажигалкой и сигаретами. Коротко посоветовали не дергаться. Пришлось кивнуть. Машина тронулась.

Гош поверх монументального плеча охранника смотрел в окно и не узнавал свой город. В детстве ему случалось мечтать о том, чтобы проснуться однажды в пустой Москве. Чтобы улетучились куда-нибудь толпы смрадно дышащих машин и грубо толкающихся людей. Выйти на улицу, вдохнуть полной грудью… Хотя бы раз в жизни.

Потом Гош прочел рассказ Брэдбери, где такая ситуация была смоделирована, и призадумался. К мнению «величайшего поэта среди фантастов» глупо было не прислушаться. Но только сейчас Гош увидел, насколько же это страшно — обезлюдевшая Москва.

Ее будто пылью слегка присыпали. Она потускнела. Она умерла.

Ни малейшего движения. Казалось бы, город, утратив население, должен был погрузиться в состояние величественного покоя. Как бы не так. Просто тоскливое погружение во тьму. И даже тонул этот странный город вовсе не как «Титаник», чего можно было ожидать от такой махины — наводя ужас и потрясая воображение. Скорее ржавая баржа, кряхтя, оседала на мелководье. Чтобы потом годами торчать на видном месте, напоминая: и ты, дружок, не вечен.

Здесь не было видно даже ворон. Город перестал вырабатывать отходы, служившие им пищей. Все правильно, мертвые не гадят.

Лимузин сразу забрал влево, уходя на проспект Вернадского. Гош догадался — не хотят, чтобы он видел следы обстрела. Загадочный Комитет подтвердил, что готов к войне в любых ее проявлениях. Включая не только переговоры, но и даже подготовку клиента к ним.

По улицам сновали мобильные патрули. Как правило, две машины и четыре-пять человек. На всех более или менее серьезных перекрестках стояли пешие заставы. Гош насчитал больше десятка таких групп и задумался — сколько же в городе народу, если он без проблем может накрыть себя частой сетью вооруженных дармоедов. Ведь кто-то должен сейчас ишачить в водоносах, прачках, кашеварах, обслуживающих эту несметную по теперешним временам армию. Фуражиры и прочие мародеры должны шарить по складам, ремонтные мастерские — заниматься обслуживанием техники, кому-то приходится ведром черпать бензин из хранилищ. А еще кто-то должен всех сторожить, чтобы не ударились в анархию. Сторожить не физически, разумеется, а идейно. Допустим, в Туле с ее населением от силы пятьсот человек (ну, тысячу, если не врут), идеологический прессинг обеспечивала сама фигура Главного. И несколько прихлебателей, включая хитреца Олега, запросто могли проводить генеральную линию в жизнь. Но Москва была населена куда плотнее. В прошлой жизни по городу шлялось до пятнадцати миллионов человек. А выжил минимум каждый тысячный. Даже если каждого третьего из них застрелили еще в прошлом году, в пору бурной молодости, то сегодня…

— А это что еще за кусок торта? — изумился Гош. — Не было же!

Лимузин ехал по Комсомольскому мосту. Сам мост находился явно в состоянии полураспада, зато четко в створе проспекта красовалась белокаменная громадина с золотыми куполами. Такая безумно тяжеловесная, что под ней, казалось, сейчас земля разверзнется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});