Завещание майя - Стив Альтен

Карл Брандт сел рядом с ней.

— Три дня назад та часть поверхности, на которую вы смотрите, находилась в сорока с половиной метрах над уровнем моря. Теперь территория опустилась на полтора метра.

— Как что-то сумело буквально испарить такое огромное количество камня?

Стив Табер, помогавший доктору Мартинезу натягивать защитный костюм, повернулся к ним.

— Судя по кратеру, на который мы смотрим, я бы сказал, что устройство должно было спровоцировать подземный взрыв невероятной мощности.

Брандт тоже натянул защитный костюм и опустил капюшон.

— Баллоны в данной модели костюмов позволят нам около тридцати минут пробыть над этой территорией.

Доктор Мартинез показал ему большой палец — его рука была затянута в толстую перчатку. Табер протянул коллеге счетчик Гейгера.

— Марти, ты уверен, что не хочешь взять меня с собой?

— Я и сам справлюсь.

К ним присоединился второй пилот, помогавший Брандту и Мартинезу застегнуть прикрепленную к двум гидравлическим лебедкам ременную упряжь.

— Джентльмены, в ваших шлемах встроены двусторонние передатчики. У вас будет возможность общаться друг с другом и с нами. Как только вы коснетесь поверхности, нам придется отстегнуть удерживающие вас тросы. — Он открыл грузовой люк, потом крикнул им сквозь шум винта: — Ладно, ребята, давайте вниз.

Все пятеро послов собрались у люка, глядя вниз. Мартинез, шагая в открытый люк, почувствовал, как сердце заколотилось и застряло в горле. До земли оставалось около сорока семи метров. Он закрыл глаза, чувствуя, как опускается по мере разматывания троса наверху.

— Вы в порядке, доктор?

— Да, мистер Брандт. — Он открыл глаза и взглянул на счетчик Гейгера. — Пока что никакой радиации. Но очень жарко.

— Не волнуйтесь, эти костюмы должны защитить нас.

— Должны? — Мартинез посмотрел вниз. Жаркие полосы белого дыма заставили запотеть стекло его шлема. Еще три метра…

— Подождите! Стоп, стоп! — Мартинез поджал колени к груди, пытаясь не коснуться расплавленной поверхности под ногами. — Поднимайте нас выше, выше!

Спуск прекратился, и двое мужчин закачались на тросах в нескольких дюймах над белесой, кипящей при температуре 650 градусов по Фаренгейту[35] поверхностью того, что раньше было землей.

— Поднимите нас на шесть метров! — закричал Брандт.

Тросы потащили их вверх.

— Что случилось? — раздался в наушниках голос Барбары.

— Вся поверхность кипит, как огромный котел из расплавленного камня и морской воды, — нервным, взвинченным голосом ответил Мартинез. — Мы сделаем анализы отсюда. На это уйдет около минуты.

Глубокий голос Табера заставил его вздрогнуть.

— Радиация есть?

Мартинез проверил датчики.

— Нет. Подождите-ка, я засек аргон-41.

Брандт оглянулся.

— Но это не побочный продукт плутония.

— Нет, это короткоживущий продукт активации чистого синтеза. Что бы ни уничтожило эту часть суши, оно наверняка воспользовалось каким-то видом оружия, действующего при помощи чистого синтеза. — Мартинез снова посмотрел на счетчик Гейгера на поясе, затем взглянул на результат анализа поднимающегося снизу газа. — Ого. Содержание двуокиси углерода зашкаливает.

— Это неудивительно, — сказал Брандт. — Вся равнина была известняковой, а известняк, как вам наверняка известно, является природным вместилищем двуокиси углерода. Когда поверхность испарилась, известняк превратился в огромное токсичное облако углекислого газа. Нам с вами сильно повезло, что южный ветер снес это облако подальше от городов, прямо в море.

— К тому же датчик показывает высокое содержание хлористо-водородной кислоты.

— Правда? Странно.

— Да, мистер Брандт, все это очень странно и довольно страшно. Поднимайте нас, я увидел все, что мне было нужно.

* * * Аэропорт Мериды, Мексика

Грузовой вертолет приземлился с костедробительным рывком.

Мик открыл глаза, глубоко вздохнул, чтобы прогнать остатки сна, и высунул голову из расстегнутого пластикового мешка.

Шестьдесят четыре мешка цвета хаки заполняли все пространство грузового отсека. Здесь было все, что осталось от команды и персонала «Сциллы». Мик услышал скрежет открывающейся двери. Он лег на спину и застегнул свой мешок. Дверь открылась. Мик узнал голос пилота.

— Я буду в ангаре. Скажи своим людям, чтобы были очень осторожны, comprendo, amigo?[36]

Ему что-то затараторили в ответ на испанском. Какие-то люди начали выносить мешки с телами. Мик оставался неподвижен. Прошло несколько минут. Он услышал, как заработал и стих в отдалении мотор грузовика. Расстегнув мешок, он осторожно выглянул в открытый грузовой люк и заметил, что вагончик направляется к открытому ангару.

Мик выбрался из мешка, выпрыгнул из вертолета и побежал в сторону главного выхода.

ДНЕВНИК ЮЛИУСА ГЭБРИЭЛА

Осенью 1977 года мы с Марией вернулись в Месоамерику. Моя жена была на шестом месяце беременности. Нам отчаянно не хватало денег, и мы решили предоставить некоторые результаты наших исследований Гарварду и Кембриджу, старательно избегая информации, которая касалась присутствия инопланетной расы среди людей. Наши исследования произвели впечатление, и каждый из нас получил грант для дальнейшей работы.

Мы приобрели подержанный трейлер и отправились исследовать майяские руины, надеясь идентифицировать пирамиду, которую древний художник поместил в пампе долины Наска, а также найти все, что могло бы спасти человечество от предсказанного уничтожения.

Несмотря на бремя нашей миссии, проведенные в Мексике годы были для нас счастливым временем. И лучшим из всего, что произошло, был тот момент, когда в рождественское утро в маленькой клинике Мериды появился на свет наш сын Майкл.

Должен заметить, что я очень переживал из-за того, в каких условиях придется расти нашему сыну. Я понимал, Майкл будет лишен общения со сверстниками, что может в будущем перерасти в проблему и помешать мальчику стать полноценным членом общества. Однажды, когда ему исполнилось пять, я даже предложил Марии отослать его в частную закрытую школу за рубежом. Но моя жена не желала об этом слышать. В конце концов я уступил ее желаниям, потому что понимал, что она нуждается в присутствии ребенка не меньше, чем он — в ее материнской заботе.

Мария была для Майкла не просто матерью, она была его наставницей, учителем, лучшим другом и примером для подражания, а он был прекрасным учеником. Даже в юном возрасте было заметно, что мальчик унаследовал от матери не только черные глаза и удивительный взгляд, но и острый, проницательный ум.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});