Танец стихий - Ольга Безмирная

Покувыркавшись, со стоном распласталась на ровной поверхности земли, вся в гнилых щепках и старых листьях, да уткнулась носом в носок кожаного сапога. Вздрогнув, в панике стала отползать, но была придавлена этим же сапогом в районе лопаток:

— Опаньки, кто тут у нас? — хозяин сапога произнес эту фразу с выражением человека, заметившего новый вид лягушек, пусть и мерзких, но необычайно редких. — Белки посреди леса летают!

— Низко пошла, может, к дождю? — вторил ему другой голос, с не меньшей долей брезгливости.

Осторожно приподняла голову и посмотрела наверх: передо мной стояли два цвака в старой драной одежде, третий практически стоял на мне, с садистским удовольствием прижимая к земле. Дождавшись придавленного хрипа, довольно хмыкнул:

— Повезло сегодня! Еще одна гадина попалась!

Сглотнула: так это как раз те отморозки, что шныряют по миру, отлавливая землянок и методично уничтожающих ни в чем не повинных девушек. Наряду с паникой внутри росла злость: раньше цваки натыкались на беззащитных девчат, которые и так находились в страхе и растерянности оттого, что неожиданно оказались в незнакомом мире. Но сегодня судьба подбросила злодеям сюрприз. Страх вдруг отступил, а ярость, постепенно захватывающая разум, уже требовала кровавой мести. Призывала вынуть кишки цваков и засунуть им же в глотку. Просило луж крови и мольб о пощаде…

Я осеклась, настороженно прислушиваясь к себе: откуда столь не свойственная жадность до кровавых развлечений. Видимо, это еще один побочный эффект порабощения стихий. Отрезанные от внешнего мира стихии словно гнили, отравляя организм. Вздрогнула: надо скорее найти Ллера, как бы меня не переклинило на злой части натуры, которая живет в каждом, обычно лишь иногда проявляя черные стороны.

Цвак удовлетворенно хмыкнул, приняв дрожь ярости за страх смерти. Интересно, долго они глумятся над жертвой прежде, чем убить? Лучше бы подольше, поскольку надо найти решение уничтожить отморозков, не обращаясь к стихиям, ибо это могло обнаружить мое местоположение раньше времени. Тем временем маг убрал ногу и приподнял меня за шкирку, словно нашкодившего щенка:

— Любопытный экземпляр попался: от страха вся дрожит, а глаза просто горят от ненависти… Что, белка, цваки уже успели насолить тебе? Судя по тому, что от нас еще никто не уходил, похоже, мы лишили жизни какую-нибудь тварь, которая была тебе близка, — лицо цвака перекосило от ненависти: сосуды стали совсем красными, сменив цвет лица с сиреневого на темно-фиолетовый.

Я же рассматривала мужчину, отмечая отличия от разумных цваков, которых я видела в Лесу: эти не брили голов, давно лишившись своих экзотических ирокезов. Одежда была мятой, рваной и неопрятной. Зловонный запах, исходящий от цваков, сбил бы с ног… если бы я стояла. Даже валлы пахли гораздо приятней. Да что там: даже в повозке рабов камов запах был более приемлем.

Ну, конечно: цваки, лишенные своей силы, вынуждены питаться чаще, чем бывшие собратья, дабы обеспечить организм энергией. И, соответственно, выдают непереваренное содержимое чаще. А вот следить за собой чаще не стали, отсюда и столь плачевный результат. И теперь мстят миру за унижение, за то, что лишены магии. Не смея нападать на магов, они убивают беззащитных девушек, несущих печать силы, что перенесла их в Кеприю.

Лесной цвак разглядывал меня и мрачнел: задумавшись, дрожать я перестала. И только морщилась всякий раз, как ветерок дул в мою сторону. Разочарование сквозило во всем виде фиолетового: так, глядишь, и убивать передумает.

— Какая-то ты странная белка, — задумчиво протянул он, не обращая внимания на подначивающие возгласы товарищей. — Откуда ты здесь взялась?

Я и не думала отвечать, так как продолжала рассматривать отморозка. И тут поняла, что еще не вяжется с видом нормального цвака: кахта нет! То ли использование оружия требовало магии… то ли просто забыли взять. Первое казалось наиболее вероятным. А тонкие нучи, торчавшие за поясами, не представляли такой угрозы, как вездесущие стрелы.

Осмелев, кровожадно усмехнулась и в упор посмотрела на цвака: тот дрогнул, не ожидая такого нестандартного поведения жертвы. Рука непроизвольно разжалась и я брякнулась задницей на землю. Двое других словно застыли, не понимая, что произошло с товарищем. Я же спокойно поднялась и постаралась отряхнуться, поправляя задравшийся подол короткого платьица. Стянув распушившиеся волосы в привычный хвост, насмешливо смерила взглядом растерянных цваков.

Да, ситуация для мальчиков необычная: жертва не орет, не писает от страха и не умоляет о пощаде. Должно быть, инстинкт самосохранения цваков шептал о возможной опасности, таившейся во всем неизвестном. Я же окончательно успокоилась: раз цваки магией не владели, то и сильно паниковать ни к чему. Нужно приготовиться к битве, так как появился некий шанс ее выиграть.

Фиолетовые тем временем достали нучи и потихоньку стали обходить меня, стараясь заключить в круг. Я лишь сосредоточилась и встала в стойку. К стихиям обращаться не было смысла, изучаемое пять лет искусство поможет мне сегодня. Чтобы сосредоточиться, представила себя на татами, в окружении друзей. Знаменитая забава сенсея: поставить одного человека на середину и велеть всем нападать одновременно. Тот, кто продержится дольше других, считался победителем… и получал право воспользоваться душем первым. А так как в группе человек по десять всегда ходит, расклад «трое на одного» не считается таким уж страшным. Правда, у друзей не было оружия в руках — максимум, тренировочные палки.

Цвак, который прижимал меня к земле, напал первым. Чуть отступив, схватила руку цвака и дернула в сторону направленного удара: тот уткнулся носом в землю. Вывернув руку, изящно отобрала ножичек.

— Оттай, малыш, — хихикнула я, — а то еще порежешься!

Растянувшийся цвак мотал ушибленной головой, пытаясь сообразить, что же произошло. Саркастически хмыкнув: цваки оказались глупы и не напали все сразу, подзадорила врагов:

— Ну уж где вам со мной по одному справится! Давайте сразу вместе!

Цваки поддались на уловку и бросились одновременно с двух сторон, крича от злости. И теперь только оставалось в последний момент быстро улизнуть в сторону…

Столкнувшиеся цваки, хрипя и истекая кровью, лежали на земле, проткнув друг друга нучами. Я же прыгнула на еще живого цвака:

— Это вам, отморозки, за всех девиц, над которыми вы издевались, — прошипела я и, накрытая волной жестокой ярости, проткнула нучем череп фиолетового.

Лезвие вошло в кость, словно в мягкую землю, без признаков сопротивления холодному металлу. Видимо, размягчение мозгов лесных цваков прошло успешно еще столетие назад.