Сокрытые-в-тенях - Сергей Гомонов

— Надеюсь только, это не произойдет сейчас! — буркнул Вальбрас.

Ольсар развернул свиток и прочел написанное женской рукою отчаянное послание: «Вы должны знать об ужасах Рэанаты и внушить отвращение к войне своим соотечественникам! Колонизация станет путем гибели остатков этого мира. Во имя священного равновесия Ам-Маа Распростертой, Рэанату нельзя трогать, несмотря на то, что на ней находится, и какими бы благими целями ни руководствовался ради этого месинор Цаллария! Он не может медлить — а мы не можем допустить последнюю битву, иначе все будет ввергнуто в Дуэ! То, что происходит на обратном материке, станет происходить и в Кирраноте. Во имя Ананты, вы, пользующиеся уважением в Целении, внушите это вашему народу! Помогите остановить многовековую вражду! Только вы, вы сами, своими руками и своим умом сможете сделать это, вмешательство правителей здесь бессильно! Ананта проспорит пари Ваццуки и должна будет выполнить его условия, но мы в споре не участвуем и должны противостоять — так хотела она сама!»

— Поистине, это самая умная женщина из когда-либо встреченных мной! — с чувством произнес сыскарь. — Не считая нашей месинары, само собой!

— Вы о ком? — поинтересовались доктор и Вальбрас.

— О ее величестве месинаре Ралувина. О Шессе. Я не знаю, о каком споре идет речь, но подозреваю, что на кону — судьба Кирранота… Ни много, ни мало.

Вальбрас насмешливо блеснул на него глазами:

— Уж если меня чуть в темнице не сгноили за склеп, то за такое нас вообще сожгут и по ветру развеют! Хотя юмор ее величества Шессы я оценил: подсунуть свиток в камзол тому, против кого оно направлено! Тихо!

Все вздрогнули. Где-то наверху, в самом конце коридора, тоскливо кричала сова-сплюшка: таким был условный знак, о котором они договорились с Зелидой.

— Бегом! — приказал Ольсар.

Они сами не помнили, как задвинули крышку и взлетели по лестнице, спотыкаясь на ступенях. Зелида ждала их у выхода, придерживая ворота.

— Там дозор! — шепнула она, тяжело дыша от страха. — Кажется, они заметили, что склеп открыт, но перетрусили и бросились за подмогой.

— Все за мной. Не впервой! — усмехнулся Вальбрас и поманил спутников за собой.

Через несколько минут они во весь опор мчались по берегу к пристани, укрываясь в тени нависающего утеса.

— 6-

Айнору казалось, будто он лежит где-то неподвижно, а при этом он чувствовал еще, что идет вместе с Эфэ, продираясь сквозь чащу к светлому пятнышку, что маячило вдали.

И однажды все вокруг переменилось, темнота рассеялась, а с нею и сопутствующие мысли.

Пространство ожило красками, формами и уже хорошо забытыми ощущениями такого милого былого. Это вернувшееся пережитое стиснуло сердце Айнора, и он сел прямо на пол, потому что маленькие и еще не послушные ноги не выдержали его.

Он видел своих родителей еще совсем молодыми и удивлялся тому, как хорошо помнит тот рядовой, мало отличимый от остальных день. И мать, и отец были в масках, но Айнор знал, что оба они моложе него нынешнего.

Отец, тихий и очень порядочный, но обедневший аристократ, всегда сторонился шумного общества и нечистых на руку знакомых — то есть, людей, которых он был вынужден приветствовать во время встреч. В силу происхождения у него были связи и возможности возвыситься, но связями этими он пользоваться не желал, даже стыдился их, а возможности считал едва ли честными; да такими были они и на самом деле.

После недавнего рождения Айнора жену как подменили. Умный и проницательный, господин Линнар относил это к типично женскому инстинкту заботы о гнезде, и поначалу его не очень беспокоили вздохи супруги по поводу запредельной бедности их семейства. Но со временем вздохи стали превращаться в попреки. Ей было до смерти обидно видеть, как наряжают своих отпрысков менее родовитые дворяне, как чужие гувернантки, выгуливающие господских детей, сторонятся их горничной Марелы и маленького Айнора, а тот, еще ничего не понимая во взрослых условностях, тихо плачет, оставаясь один, из-за того, что с ним не хотят играть другие.

— Будь умным! — твердил отец. — И никому не позволяй поработить твой дух и разум! Когда вырастешь — поймешь!

— Будь сильным! — со своей стороны наказывала мать. — И никому не дай себя в обиду. Эти люди должны гордиться знакомством с тобой!

Если отец молчал, то мать, бывало, выговаривалась в присутствии сына, поминая супруга нелестным словцом. И Айнор решил, что быть умным, конечно, хорошо, но будет лучше, если он станет в большей степени таким, каким его хочет видеть мать.

И снова темнота, снова невидимое присутствие Эфэ, снова ощущение раздвоенности самого себя, как будто находился Айнор в двух местах сразу. Светлое пятнышко было уже совсем близко; от него отделился сверкающий силуэт.

Плавно и стремительно развернувшись в воздухе, крылатое существо опустилось на землю, где сразу же стало громоздким и неуклюжим. Подтягивая сложенные за спиной крылья, точно гигантский нетопырь, оно тяжело поползло к Айнору. Тот схватился за меч, но величественное и жуткое создание покачало головой, а потом сказало женским голосом:

— А ведь ты мог бы стать нижним звеном Циркле Месинаре, если бы сделал так, как хотел твой отец! Ты не был бы посвящен во все тайны, но имел бы почет и большое состояние. Тебе кланялись бы те, кто раньше отворачивался!

Телохранитель пригляделся. Несмотря на чудовищность, тварь напоминала человека. И чем дольше смотрел на нее Айнор, тем больше убеждался, что красивее этого существа нет ничего и никого на белом свете и что страх перед его внешним видом был злонамеренно вселен в людские души и стал передаваться детям вместе с материнским молоком.

Но был приучен Айнор не доверять чужакам, какими бы обаятельными они не казались. Даже события носят маски!

— Я доволен своей судьбой! — отринул Айнор, глядя, словно на картинку, на себя самого в светлом пятне за спиной чудовища.

Вот он, разодетый и гордый, подписывает указы, и идут к нему на поклон обычные дворяне — те, что в детстве колотили и дразнили его.

Похожее и на змею, и на человека, и на ящерицу, и на летучую мышь, создание не стало скрывать, что слова телохранителя пришлись ему по душе. Картинка померкла.

— Ну что ж, продолжай идти на свет!

Чудовище грузно припало к земле, с силою оттолкнулось и, хлопнув парусами гигантских крыльев, улетело в темноту.

Разбрасывая бурелом, Айнор пробился еще на несколько шагов вперед. По его не защищенному маской лицу хлестали ветки, ко лбу липли волосы, а пот заливал глаза. Эфэ звенел подковами и глухо топал копытами по дерну.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});