Богачи - Юна-Мари Паркер

— Как ты смеешь говорить о моем отце в таком тоне! — рассвирепела Морган. — Особенно после того, как он дал нам денег на реставрацию замка и меблировку дома! Что значит, он хочет нас купить?

— Тот, кто платит волынщику, заказывает музыку, — ответил Гарри, по обыкновению прибегая к пословице, когда у него не хватало других аргументов в споре. — Теперь он собирается одарить ребенка деньгами, если тот родится в Америке! Большей ерунды я не слыхивал в своей жизни! Ему просто нужен предлог напомнить нам, за чей счет мы живем, а заодно продемонстрировать свой характер! Что же касается белиберды относительно двойного гражданства…

— Гарри, что за глупости ты говоришь! Любому идиоту понятно, какие преимущества дает двойное гражданство. Господи, до чего ты невыносим! Нельзя быть таким ограниченным. По-твоему, весь мир клином сошелся на Британии…

— Я не желаю больше спорить с тобой, Морган. — Гарри поднялся, пылая благородным гневом. — Все дети в нашей семье рождались в замке из поколения в поколение. Там же родится и мой ребенок. Я не собираюсь нарушать древнюю традицию из-за денег твоего отца, — добавил он торжественно.

— Я не хочу тебя слушать! — Морган подошла к Гарри и с ожесточением посмотрела ему в глаза. — Я еду домой!

— Никуда ты не едешь. Мы пробудем здесь до конца недели, а потом я отвезу тебя в Шотландию. — С этими словами Гарри покинул гостиную, с достоинством расправив плечи.

Через минуту Морган услышала, как он заперся у себя в кабинете.

«Почему слабые мужчины такие упрямые?» — подумала она, направляясь к себе в комнату.

Морган не видела для себя другого выхода, кроме как бежать и поставить Гарри в известность постфактум. В десять утра следующего дня она давала распоряжения дворецкому.

— Перкинс, пусть Дункан немедленно подает машину. Отнесите эти чемоданы вниз. Через час я должна быть в аэропорту. Я уезжаю в Нью-Йорк.

— Слушаюсь, ваша светлость, — ответил Перкинс и, снедаемый любопытством, бросился в кухню, чтобы расспросить жену, не известно ли ей что-нибудь о планах господ.

В кухне он застал Дункана, который мирно пил кофе со сливками.

— Ее светлость… — с нескрываемым сарказмом в голосе начал Перкинс, — …хочет, чтобы ты отвез ее в аэропорт. Она сказала, что улетает в Америку. — Он с удовольствием наблюдал за тем, как перекосились от изумления лица жены и шофера.

— Черт побери! — воскликнула миссис Перкинс. — Ведь на сегодня заказан обед! Баранина, свежая спаржа, салат из киви… Пойди и узнай у нее, куда теперь девать эту прорву еды!

Морган застегнула замок на последнем чемодане. Гарри с раннего утра был в галерее, и у нее хватило времени собраться как следует. В противном случае ей пришлось бы бежать налегке.

— Это тоже отнесите в машину, — сказала она, заметив, что на пороге комнаты снова топтался Перкинс. — Я не смогла застать графа по телефону, поэтому написала ему записку. Позаботьтесь о том, чтобы он получил ее сразу, как только придет, — она протянула ему конверт.

— Вы надолго уезжаете, ваша светлость?

— Не знаю, как получится. Возьмите еще шкатулку с драгоценностями и шляпную коробку. Я спущусь через минуту. И еще вот что, Перкинс…

— Слушаю, ваша светлость.

— Если кто-нибудь будет звонить — скажите, что меня нет, и когда я вернусь, вы не знаете. Понятно? То же самое передайте Дункану. А теперь поторопитесь, у меня мало времени.

— Прошу прощения, а как быть с сегодняшним обедом? Миссис Перкинс уже приготовила…

Морган беспечно пожала плечами:

— Понятия не имею. Спросите у графа, когда он вернется.

Морган надела шляпку, аккуратно подоткнув под нее выбившиеся локоны, набросила норковое манто и оглядела комнату, проверяя, не забыла ли чего-нибудь. На глаза ей попалась фотография Гарри, сделанная в Шотландии, — веселое, смеющееся лицо человека, полного здоровья и жизненных сил. У его ног свернулись Ангус и Маки. Морган очень любила этот снимок, но упаковывать его уже не было времени. Ну и ладно, пусть Гарри остается здесь и ждет ее возвращения! Морган улыбнулась фотографии и вышла из комнаты.

Началась регистрация билетов на рейс 709 Лондон — Нью-Йорк.

Напряжение последних нескольких месяцев таяло на глазах. Еще несколько минут, и Англия останется позади. Ее ждет долгожданный отдых и покой. Скоро Тиффани родит, и закончится эта эпопея вранья и притворства.

В салоне первого класса Морган приветливо встретила стюардесса. Она проверила ее билет, провела на место, помогла снять манто и предложила мягкую подушечку под спину.

— Спасибо, — ответила Морган, усаживаясь в кресло и расправляя юбку своего широкого платья.

— Шампанского, мадам? — осведомилась стюардесса, подойдя к ней через минуту с бутылкой «Дон Периньона».

— Да, благодарю вас.

— Что-нибудь еще желаете?

— Нет, спасибо.

Стюардесса бросила взгляд на живот Морган и спросила:

— Простите, когда вы ждете ребенка?

— Еще не скоро. Не беспокойтесь, врач разрешил мне лететь, — ответила Морган, с удовольствием прихлебывая охлажденное шампанское.

Стюардесса облегченно вздохнула. Она работала уже четырнадцать лет и привыкла ко всяким неожиданным ситуациям, но беременная женщина на борту всегда внушала ей опасения.

— Прекрасно! Должна заметить, что вы великолепно выглядите, — сказала стюардесса и отошла к другим пассажирам.

Морган откинулась на спинку кресла и тихонько рассмеялась. Да, для беременной женщины она действительно выглядит неплохо.

18

— Видишь, как я ее отвадила от тебя? После того что я с ней сделала, она даже не осмеливается работать с тобой. Грязная шлюха!

Джони снова перебрала в этот день.

— Тиффани не знала, что я собираюсь снимать фильм, когда ей предложили контракт, — сказал Хант и швырнул на стол «Варьете». — Ради Бога, успокойся… между мной и Тиффани давно ничего нет. Сколько можно повторять, что мы не виделись уже год? Скажи мне лучше, сколько ты выпила?

— Мне вовсе не обязательно быть трезвой, чтобы видеть, как ты по ней сохнешь. Готова поклясться, что ты первый уговаривал ее подписать этот чертов контракт. — Джони, шатаясь, подошла к телевизору и взяла с него пачку сигарет. Она с трудом достала одну, а остальные веером рассыпались у ее ног.

— Ты отвратительна. Прошу тебя, смени пластинку, — взмолился Хант. — Мне надоели твои бесконечные подозрения. Между нами все кончено. Даже если бы она была здесь…

— Тебе только этого и надо! Надо, чтобы она работала здесь, в Лос-Анджелесе, и ты мог трахать ее с утра до ночи и с ночи до утра, как давно привык. — Джони разрыдалась. Слезы горечи и обиды, растравленной алкоголем, хлынули из ее глаз.