Докричаться до мира - Оксана Демченко

– Когда я пригляделась к волвекам, то кое-что заподозрила и про вас. Ваши женщины выбирают далеко не лучших и не самых сильных. Ты, Риан, Тимрэ или Дед их не могут заинтересовать, вы же здоровы душой. У драконов нет проблем вырождения, естественного отбора и прочего, вы почти боги, пока летаете. Я полагаю, драконии, как говорит вожак, со-чувствуют и пытаются вылечить больные наклонности самых плохих и неудачных. Это их роль в вашем странном роду. Совсем как у упомянутого Лайла, выслушивающего и дающего облегчение и надежду слабым, принявшего в стаю Хо на исправление. А вы все перепутали и признаете за лидеров этих отъявленных уродов.

– Может, ты и права. Уж насчет уродов – точно права, – он сильно призадумался. – Это угрожающее заявление, оно может окончательно перевернуть наш мир. Тем более в твоих устах. Как известно, Тиннара, первая Ника, была драконией, хоть и недолго. А ты ее наследница.

– Это знают, и отчасти потому твой брак так нервировал всех.

– Иногда меня расстраивает то, что ты знаешь об айри больше других, – вздохнул он, крепче обнимая меня. – Да, категорически нервировало. Даже Ялитэ…

– Директору позволили взять жену, а потом…

– Я не буду говорить на эту тему, – резковато бросил он. – Чужие семьи не стоит обсуждать. Разве одно замечание – Ялитэ из старейших, ему никто не указ, но вот понравилось это немногим.

– Эл, а у тебя были другие жены? Я не про женщин вообще… про любимых.

– Все ждал, когда же ты спросишь! – рассмеялся он. – Нет, глупая. Айри очень трудно выбирают себе пару, души так просто не сплетаются. Почти всегда – одаренных, с которыми можно общаться без слов и получать отклик. Тебя вот я чувствую постоянно, и ты меня тоже. Это большая редкость. Скорее – чудо, у нас двоих очень много общего и еще больше разного, мне не хватает того, что есть в тебе и наоборот. Еще мы постоянно подстраиваемся друг под друга. Ты меня изменила сильнее, чем все прочие, кого я знал и уважал. Последнее время уже стало сложно поссориться. Но я тебя разглядел сразу, а ты…

– Носом в газон въехал и почувствовал, какая я заноза, – усмехнулась я. – Не глядя. Ты, кажется, меня и рассмотрел-то толком уже гораздо позже. Еще морщился, удивили глаза серебряные, да?

– Больно они колючие, когда ты злишься. Уж скорее стальные, и выглядит это жутковато. И ты не заноза, а настоящее стихийное бедствие. Разгромила мне кабинет на третий день знакомства!

– А кто виноват? Сам привел опоздавшую на все собеседования дуреху к уважаемому декану устраивать, с мятой бумажкой-записочкой от Риана. Все сплетни про себя изложил, новые выслушал, пока мы твоего же приема под дверью час дожидались! «Вечно он опаздывает, этот Эллар!» – вот что ты твердил. А потом вошел в пустой кабинет, по-хозяйски уселся в кресло и так бесцеремонно меня рассмотрел… Да я тебя убить была готова!

– Не надо было кричать, что сушеный айри тебе не пара, – пожал он плечами без тени раскаяния. – Ты тоже все знала с самого начала, когда в первую встречу нахально впилась в мою руку, со спины подошла, вцепилась и сказала, что у меня глаза глубокие. Но ты же лица не видела!

– Вообще-то… да, – я чуть удивлено припомнила заново обстоятельства. – Так я же снавь!

– Настолько навеселе? Пить надо меньше, чтобы сохранить дар работоспосбным! Ты меня вообще не почувствовала как айри. И вообще, такое творила! Вэинэри, нашему лучшему специалисту по растениям, основателю ботаники и академику, кстати, – с глубокими слезными соболезнованиями вручила уцелевший цветочек растоптанной нами розочки. Он тяпку выронил! Ты хоть догадываешься, чего некоему декану стоил после пьяной выходки твой успешно сданный экзамен по лекарственным травам?

– Ладно, добил. Признаюсь. Ты и со спины, и по росту, и по цвету волос совершенно не похож на того, кто меня должен был встретить. Да, как всегда ты прав, не могла я не подойти. Рядом с тобой я стала, как стрелка компаса. И никуда более двигаться не могла. Причем тут бокал вина у Юллов! Ходила за тобой, дура дурой, и в нас двоих вслушивалась. Почти музыка, до сих пор не могу привыкнуть. Остальные, они и нот-то не знают, а ты мой маэстро и меня научил почти всему, чем я стала.

– Украла у меня десять лет, прекрасно понимая все это, – он тяжело вздохнул. – Кто из нас собирается жить почти вечно, упрямая девчонка?

– Ты?

– Я-то временем не разбрасываюсь. Хоть бы разок подумала, легко ли знать, что я, возможно, останусь потом один, если угораздит жить долго, – он почти всхлипнул, голос дрогнул и погас. Не знала, что мой Эл вообще умеет плакать. – Но один навсегда я останусь не сегодня.

Утром я нашла на подушке записку. Неизменной его каллиграфической мелкой скорописью, совершенной на всех языках, понятия не имею, сколько он их знает: переводчиков рядом с Элом я пока ни разу не замечала. Все понятно, да? Проклятая дальняя связь снова осиротила меня до рассвета…

Я так не сказала ему еще одну, самую последнюю, причину своих отказов выходить за него. И самую серьезную – тот самый страх оставить его одного. Объяснить сложно, и начинать надо издалека.

Айри живут очень долго и не имеют в своей второй, бескрылой, жизни, ряда глубоких подсознательных устремлений и инстинктов людей – продолжения рода, выживания вида и прочих. У них первичны накопление знаний и личная безопасность. Весьма противоречивые мотивы. Первый побеждает не у многих, второй ведет порой к крайнему эгоизму, отягощенному манией величия, – к возникновению подобных Грийену.

Зато из чутких сознанием и неравнодушных со временем, хотя и невероятно редко, вырастают имеющие право на последние слоги имени «Риан» – «проводник на дороге судьбы». Последние, поскольку они нашли себя и далее не меняются.

Имя айри растет вместе с ним, отражая врожденные особенности и профессию, а, поскольку живут они долго, обычно меняют и первое, и второе неоднократно. Сперва слогов мало, обычно один. У Эла до встречи с Рианом – «Ит», начало он приделал к имени потом, заменив утерянное. Так оказалось привычнее именоваться на Юге. Ит, иногда еще Лит, – ученик мастера. Высшее звание творца, открывшего совершенно новое – То, а способного к тому же создавать это на практике – Эрто, что снова возвращает нас к полному имени Риана – Аэртоэльверриан. Не зря мы теперь ходим по кораблю, приводимому в движение его пустотниками. А еще у Эла хороший слог – «Ри», в его сочетании – учитель и защитник младших, проводник на пути знания. Кстати, «Гри» – ограничивающий знание…

Упоминая иных: Тим – врач, и он как выбрал с самого начала, так и не меняется, дополнение «рэ» – вроде нашего академика. Неплохо для неполных двух веков жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});