Второму игроку приготовиться - Эрнест Клайн

их хор воскресил остальные пять воплощений, и все они тоже начали петь.

Когда песня закончилась, семь Принсов спустились на землю и взялись за руки перед Эйч. Она выглядела удивленной. И окрыленной.

Затем Принсы трансформировались и слились воедино в одно воплощение Принса – с сетчатой маской. Мгновение спустя он превратился в светящийся Символ любви, который затем растаял и обернулся в Пятый осколок – пурпурный кристалл, вращавшийся в воздухе.

Не понимая, что вообще произошло, смертельно уставший, я машинально подошел к осколку и обхватил пальцами, готовясь пережить еще один момент из жизни Киры Андервуд…

…Рядом со мной стоял немолодой Огден, держа меня за руку. Мы были в зале, похожем на маленький театр или рок-клуб, впереди располагалась темная пустая сцена, которую заволок белый дым или туман – из дымовой машины или от конденсатора сухого льда. Над сценой висела небольшая автоматическая осветительная установка с прикрепленным к ней баннером «С 40-ЛЕТИЕМ, КИРА!»

Краем глаза я заметил Джеймса Холлидэя в смокинге не по фигуре; он одиноко сидел в углу и взирал на меня печальными глазами. Сзади доносился шум, похожий на перешептывание возбужденной толпы – мне оставалось лишь гадать, поскольку Кира не поворачивалась.

Едва я оценил обстановку, как Ог сжал мою руку, на сцене включился десяток ярчайших пурпурных прожекторов, которые сошлись на одной фигуре прямо перед нами – на Принсе в сверкающем пурпурном костюме с блестками. При виде него сердце Киры забилось так быстро, что я испугался, как бы она не упала в обморок. Я даже слегка качнулся на ватных ногах, поскольку, не успел я опомниться, как Пурпурный собственной персоной начал ко мне приближаться, затем опустился на колено на сцене, всего в нескольких шагах от меня, поднял золотой микрофон и запел мне – то есть Кире – «С днем рожденья»…

…Я вернулся в Загробный мир, в центр арены перед Храмом Семерки. В вытянутой руке – Пятый осколок.

* * *

Подавив желание немедленно глянуть на подсказку, я открыл свое меню и позвонил Фейсалу, добавив к вызову Эйч, прямо перед тем как появилось лицо Фейсала. Мы начали забрасывать его вопросами о Сёто. Угомонив нас, он сообщил, что с Сёто, вероятно, все в порядке, по крайней мере, насколько они могут судить.

– Он в том же состоянии, что и остальные погибшие аватары: все жизненно важные показатели в норме, он по-прежнему в сети, но его аватара в симуляции нет. Похоже, он тоже застрял в лимбе.

– Что будет, когда он достигнет своего лимита? – спросил я. – Ему угрожает синдром синаптической перегрузки?

– Да, – кивнул Фэйсал. – Во всяком случае, так полагают наши инженеры. Вероятно, с помощью своего «ослабления» Анорак хотел удостовериться, что не потеряет своих заложников даже после смерти их аватаров.

– Тогда почему просто не дать им возродиться? – спросила Эйч. – Ведь они останутся у него в заложниках?

– Мы точно не знаем. Может, он хочет всех нас запугать? Чтобы держать в узде. Если так, то ему это удается. По крайней мере, со мной.

По словам Фейсала, беременная жена Сёто Кики и остальные члены его большой семьи по-прежнему сторожат его хранилище на Хоккайдо. Они наблюдают за спящим телом по внутренним камерам, подключенным к монитору на стене прямо над хранилищем. Они даже не пытаются его вытащить, поскольку на это уйдет слишком много времени. А даже успей они вызволить его вовремя, какой в этом толк? Пока Сёто авторизован в OASISе, гарнитура ОНИ накрепко вцепилась в его голову. И пока мы не освободим сознание, коматозное тело будет по-прежнему заперто в хранилище, на расстоянии вытянутой руки от его семьи, но совершенно недосягаемое.

Закончив отвечать на вопросы, Фейсал не сдержался и дрожащим голосом поинтересовался, насколько мы приблизились к Шестому осколку. Я молча сбросил вызов. Затем убрал меню и посмотрел на Пятый осколок, который по-прежнему сжимал в руке. Я перевернул его, пока не увидел надпись на одной из граней.

«Завоюй ее сердце, пройдя чрез темного царства врата,

И найдешь два последних осколка в короне Моргота».

Увидев имя, я не поверил своим глазам. Даже если постараться, сложно придумать тайник похуже. Вряд ли такой существует. Холлидэй поместил последние осколки в самую глубокую, темную и смертоносную крепость подземелий во всем OASISе, во владение одного из самых до нелепого могущественных – и темных – неписей, когда-либо созданных. Бессмертного, почти неуязвимого NPC, способного убить большинство аватаров девяносто девятого уровня одним взглядом.

В общем, как ни крути, а последние два осколка находились в глубинах ада, в короне самого Сатаны.

Я начал смеяться.

Сперва просто нервно хихикнул, а потом не смог остановиться и вскоре уже громко, неконтролируемо хохотал – как человек, которого жестокий случай толкает на грань безумия, а судьба пинает в пропасть.

Я проверил свой таймер ОНИ – оставалось еще больше часа, так что для ССП еще рановато. А значит, у меня начали сдавать нервы.

Эйч наблюдала за мной с тревожным выражением, пока я наконец не угомонился.

– Ладно, хохотун. Теперь-то объяснишь, что смешного? Я так понимаю, ты знаешь, куда нам дальше?

Я глубоко вздохнул, вытер слезы, выступившие в уголках глаз, и кивнул.

– К сожалению, знаю, Эйч.

– Ну и?.. Не заставляй меня искать в интернете. Что еще за Моргот?

Я внимательно заглянул ей в глаза – она действительно не знала. Я чуть вновь не принялся истерично ржать, но сумел сохранить самообладание.

– Моргот Бауглир – Черный властелин, ранее известный как Мелькор.

У Эйч загорелись глаза.

– Мелькор? Аватар Вина Дизеля? Который назван в честь его старого персонажа D&D?

– Вин позаимствовал это имя из «Сильмариллиона». Мелькор, позже известный как Моргот, был самым могущественным – и темным – существом, когда-либо ступавшим по Арде, более известной как Средиземье…

Эйч ахнула.

– Си, хочешь сказать, что мне придется провести последний час своей жизни в окружении кучки вонючих хоббитов?

Я покачал головой.

– Все NPC хоббитов на Арде III. Моргот жил на Арде только в Первую эпоху Средиземья. А значит, нам нужно телепортироваться на Арду I, а на ней хоббитов нет.

– Никаких хоббитов? Правда?

– Совсем никаких. Только эльфы, люди и гномы.

– Дай угадаю, все белее снега, да? Белые эльфы. Белые люди. И белые гномы. Держу пари, все на планете Толкина будут белыми. Разумеется, кроме злодеев! Чернокожих орков.

– Саруман Белый был злодеем! – воскликнул я, рассердившись. – У нас нет времени на литературную критику, Эйч, какой бы обоснованной она ни была!

– Ладно, Си… – Подруга выставила перед собой ладони. – Боже. Охлади свой тыл. Отложим