Все дело в папе. Работа с фигурой отца в психотерапии. Исследования, открытия, практики - Юлия Зотова

денек…» – «Конечно, родной!!!»

Вот такая история! Теперь мы общаемся и встречаемся намного чаще, чем раньше. И встречи наши – это всегда праздник, и не нужно слов, я чувствую силу отцовской любви, я ощущаю мощь папиной поддержки на любом расстоянии.

Благодарю тебя, что ты есть! Благодарю за твою мудрость, за веру в меня и отцовскую гордость! Благодарю за пример счастливой семьи, за вдохновение, за твое безграничное творчество! Благодарю за объятия, ни один мужчина не сможет обнять так, как обнимает папа!

Любите своих отцов, уважайте их путь! Мы сами выбираем своих родителей, чтобы проходить собственные уроки. Позвольте себе ощущать их поддержку и любовь, даже если их нет рядом, даже если уже никогда не будет, даже если их никогда не было… Папы есть всегда! Папы есть у всех!

Яна Балашова, 25 декабря 2015 г.

Хороший день

Вчера был хороший день. Звонил папа. Поздравил меня с праздником.

Мой папа самый добрый. Он не очень ученый. Когда он учился в школе, учителя ставили ему тройки за старание. Когда я смотрю фильм «Форрест Гамп», я узнаю своего папу.

Он очень любит детей. Он сам большой ребенок. Когда мы с детьми приезжаем к моим родителям в гости, первое, что они делают, – с криком «Дедушка Володя!!!» виснут на нем. Они возятся часами. Поют песни, играют в футбол, в теннис, еще во что-то. С ними он оживает, разговаривает, смеется. Со взрослыми ему трудно. Он не всегда понимает, чего от него хотят, начинает волноваться, от этого путается в словах и быстро замолкает. Только смотрит виновато. Он очень хочет всем помочь, обо всех позаботиться. И очень тревожится, когда кто-то рядом начинает говорить на повышенных тонах.

Я очень люблю папу. Когда я была маленькой, он всегда был рядом. Он водил меня гулять, учил играть в разные игры, утешал и баловал. Потом он научил меня играть в шахматы, и мы ходили заниматься в шахматный кружок. Там была библиотека, где я брала книжки. А по дороге домой мы заходили в кафетерий, где продавались самые вкусные эклеры.

Папе я рассказывала все. И то, что правда происходило, и свои фантазии. Он слушал, переживал и, кажется, всему верил.

Папа обладал каким-то удивительным сердечным чутьем. Однажды зимой он вел меня на прогревание в больницу. Уже темнело. Какой-то мальчишка у дороги перетягивал лыжное крепление. Мы уже прошли мимо, и вдруг отец резко развернулся, быстро подошел к нему и спросил: «Парень, что случилось?» Оказывается, это был не парень, а девчонка из соседнего поселка. Она поехала кататься на лыжах и заблудилась. Папа велел мне идти греться, а сам повел ее на автобус…

Когда я стала взрослеть, папе стало трудно со мной. Он расстраивался, что я больше не хочу ходить с ним за ручку. А я стеснялась его. Я стала вести себя вызывающе и скрытно. Мы все меньше разговаривали.

А потом наступила перестройка. Завод – кормилец нашего городка – простаивал. Людям выдавали зарплату талонами и шампунем. В некоторых семьях ели только суп из пакетов, на хлеб не хватало. Папа был подавлен свалившимися переменами. Это было слишком для него. Он ничего не мог поделать, хотя старался изо всех сил. Он ничего не понимал.

А я становилась все взрослее, все невыносимее, все дальше. У меня появились интересы, в которых он не мог участвовать, друзья, с которыми мне было интереснее, проблемы, в которых он ничем не мог помочь. А потом я поступила в институт, уехала в город, вышла замуж и нарожала детей.

Вчера папа мне позвонил. Он не любит говорить по телефону, до сих пор не привык. Он сказал: «Поздравляю тебя с женским днем. Желаю здоровья и счастья». Я ответила: «Спасибо». А потом неожиданно добавила: «А что ты мне подаришь?» Папа чуть помолчал, а потом ответил, и я почувствовала, что он улыбается: «Я?.. Дарю тебе букет цветов». – «А каких?» – продолжала я игру. «А какие ты хочешь?» – «Тюльпаны». – «Хорошо. Я дарю тебе букет тюльпанов». – «А сколько там цветочков?» Папа засмеялся: «Пять». – «Спасибо, папочка. Ты самый лучший. Я так тебя люблю!» – «И я. Ну вот… значит… хорошо…» Папа смущенно замялся, но я чувствовала, что он по-прежнему улыбается.

Иногда мне снится страшный сон. Что папы нет. Я знаю, что когда-нибудь это случится. И каждый раз просыпаюсь в слезах. И в страхе. Что я не успею сказать ему каких-то самых верных слов о том, как сильно я его люблю.

Я говорю. Как могу. Или молчу вместе с ним. Я знаю, он поймет. Он всегда меня понимает.

Мария Летучева, 8 марта 2007 г.

Черный день

30 января – день, полностью изменивший мою жизнь. Когда-то, почти два десятка лет назад, в этот день я шла по центральной улице Иркутска – знаете, там, где трамвай на Ленина поворачивает… На возвышении там стоит храм. А напротив него сейчас 130-й квартал, раньше его не было. День был чудесный – очень солнечный и яркий. И колокола… Они звенели так пронзительно, что я очень запомнила. Я еще тогда не знала, что звон этот для меня – поминальный – и что свет мой померк, несмотря на яркое солнце…

Тогда я этого не знала и еще несколько суток провела в неведении. Эти несколько суток растянулись в вечность: очень тяжело пребывать в состоянии неопределенности – сами, наверное, знаете. Вроде бы и надежда есть, но с каждым днем она становилась все меньше. Она таяла. Мы искали отца, который уехал в командировку и не вернулся. И вот день ясности настал. Как вы уже догадались, ничего хорошего он мне и моей семье не принес. Для нас мир рухнул. Я была папиной дочкой, и это была оглушительная потеря. Эффект разорвавшейся бомбы!

Мало стать отцом, нужно постараться стать Папой. Мой отец был для меня Папой. Самым лучшим и любимым, вроде бы ничего особенного для этого не делая. Так же, как и остальные мужчины, пропадал на работе (она для него была очень важна), уезжал в командировки и много чего не делал из того, что подобает делать настоящему отцу. Но! Он просто любил, наверное, очень любил свою жену и детей.

Мне тогда казалось, что у меня забрали костыли. Вдумайтесь, какая у меня была ассоциация! То есть я была немощной, когда у меня был отец?! Бред! Я никогда не росла избалованным ребенком, я была старшей, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но… ощущение опоры – оно куда-то делось!