Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.

разнообразия решила исполнить ее пожелание. По кораблю прошел грохот, тряхнуло так, что в зубах лязгнуло. Баин снесло со стола. Чуть не подавившись сигаретой, она от греха подальше вынула ее изо рта и бросила на пол. Гасить не стала. Не хватало еще заботиться о пожарной безопасности на вражеском корабле, чтоб ему…

Ну да. Вновь задребезжало все вокруг. Баин запоздало ойкнула, стукнувшись головой об стол при очередном толчке. Подхватилась, поискала глазами одежду. Не нашла. Констатирующе высказала пространству, кто такие есть эти алчные выкормыши крыс, рожденные от противоестественного союза шакала и гадюки, подлые воры и фетишисты вдобавок. Смахнула со стола кружки и завернулась в скатерть с бахромой.

Корабль трясло и мотало, словно грушу на ветру. Спотыкаясь и то и дело падая, Баин выбралась в коридор. Все было затянуто дымом, неприятно пахнущим раскаленным металлом и пластиком, эасцы носились с квадратными глазами, то крича, то ругаясь под нос. В дальнем конце коридора что-то ярко полыхнуло; Баин рефлекторно отступила обратно в кают-компанию, и автоматически схлопнувшаяся переборка спасла ей жизнь. В коридоре жахнуло, пронеслась волна горячего воздуха, потом со свистом рванулась обратно – разгерметизация, поняла Баин. Крики и вопли быстро стихли. Но по тому, что кто-то снаружи стонал, она определила, что там не вакуум. Осторожно открыла дверь и выглянула. Так и есть: видимо, прореха затянулась герметиком. В коридоре снова был воздух, на полу дымились чьи-то останки в тлеющих туниках и сандалиях, воняющих горелой кожей. Рядом валялся почти целый эасец, он и стонал, закрывая руками лопнувшие глаза. Баин перешагнула через него, придерживая скатерть, нагнулась и подобрала бластер.

Новый удар бросил ее на пол. Она скрипнула зубами и помянула задницу. Ослепший эасец, услыхав, зашарил руками, вцепился в край скатерти.

– Помоги мне, женщина! – взмолился он по-хантски: определил по голосу и иностранным словам, кто рядом.

Баин нервно хмыкнула. Враг просит у нее помощи! У нее, пленницы, которую только что на столе раскладывал. Это у него крыша едет, или эасская психология такая загадочная?

– Совсем оборзел, урод? На хрен ты мне нужен?

– Я ничего не вижу! – в голосе отчаяние и боль.

Скрежет, рывок. Дым ест глаза.

– Ты знаешь, где наши?

– Где-то в кормовых отсеках, – прохрипел пилот, теперь уже бывший. – А капитана в центральную рубку повели.

– Покажешь, куда идти – вытащу тебя, – решила она.

– Покажу! – надежда ожила.

Баин протянула ему руку.

– Только пойдем быстро. Точнее, побежим. Если не сумеешь бежать – могу пристрелить, чтоб не мучился.

– Я смогу, – пообещал он.

Короткие перебежки – в промежутках между взрывами, ломающими корпус. Они успели чудом. Переборка за спиной со свистом отсекла их от коридора, заливаемого валом огня. И больше не открылась: герметичность утрачена необратимо. Отсек за отсеком; Баин плавила замки бластером, разыскивая своих.

– Почему так пусто? – вдруг спохватилась она. – Где ваши?

– Ушли, наверное, – застонал эасец. – Капитан объявил эвакуацию, и… Я бы тоже ушел, если бы… Не бросай меня, женщина!

Она плюнула, распахивая дверь еще одного отсека.

– Тастекей! – радостно-удивленный возглас.

– Баин, ты жива!

– Что это за чучело с тобой, Тастекей?

– Баин, а где твоя форма? – н-да, зеленая скатерть с кисточками не очень похожа на уставную одежду.

– Кто-то упер на память, – фыркнула она.

Здесь они были, все, кроме кэпа. Все девятнадцать человек из последней капсулы.

– Ребята, эасцы смылись. Корабль гибнет. Похоже, стрелять в него прекратили, но то и дело что-то взрывается. Наверное, топливо детонирует. Надо попробовать уйти. Найдите спасательную капсулу, а я поищу кэпа.

Если сумею дойти до центральной рубки, добавила она про себя. Может, ее и нет уже. Судя по горящим там и сям сигналам разгерметизации – эасец хоть и не видел, но объяснил, что означают эти красные треугольные огоньки, – многие отсеки просто поотрывало от остова.

Все же они добрались. Сначала до аварийных комплектов и вакуумных скафандров. Баин еще пришлось напяливать на ослепшего пилота скафандр – сам он вообще ничего не мог, пытался застегнуть на ощупь, но руки дрожали. Должно быть, он загибался от боли, потому и слегка неадекватен был, но Баин бесило торможение эасца. Оставалось лишь надеяться, что, если ему приспичит в туалет, он как-нибудь справится сам. Вытирать этому козлу задницу она не будет. Даже если он посулит ей самое дорогое – деньги.

Капитан Миленич действительно был в рубке. Сидел в кресле и с какой-то философской грустью смотрел на уцелевшие экраны сквозь кровавую корку на лице. Руки его были связаны за спиной и прикручены к креслу. А из расстегнутых брюк торчало немаленькое хозяйство, всем эасцам на зависть. Баин сперва оторопела, а потом истерически рассмеялась.

– Кэп, что они с вами делали? – фантазия тут же нарисовала совершенно неправдоподобную картинку, она схватилась за живот и расхохоталась еще громче.

Миленич посмотрел на старшего навигатора Тастекей с выражением мировой скорби.

– Застегнуть? – догадалась она.

– Нет, – пробубнил он, стараясь не размыкать губ и вообще поменьше двигать мышцами лица, но при этом донести сарказм, – поцеловать!

Сам воздух главного зала генштаба был пронизан напряжением. Экраны по стенам, сводки событий. Люди за компьютерами, контролирующими оборонные системы, люди за установками связи. Кардинал Натта со взглядом, устремленным к чему-то невидимому, шепчущий молитву. И Салима – одиноким столбиком посреди зала. Ей предлагали кресло, но при попытке сесть подкатывала тошнота.

Дверь распахнулась перед стремительно вошедшим Гржельчиком. Адмирал был небрит и помят – то ли со сна, то ли с похмелья, приводить себя в порядок времени не осталось. Но отрапортовал четко:

– Салима ханум, по вашему приказанию контр-адмирал Йозеф Гржельчик…

– Адмирал, – оборвала она его, – принимайте командование флотом.

Он замер на полуслове, быстро обвел взглядом помещение. Не нашел Максимилиансена.

– Что происходит?

– Нападение, – она говорила отрывисто, не отводя взгляд от черных экранов, не желающих оживать. – По всем фронтам. В системе Земли осталось три крейсера, включая «Ийон Тихий». Два из них ушли к периметру в ответ на сигнал об атаке Чфе Вара и эасских наемников.

Твою мать, произнес Йозеф мысленно, ибо в присутствии координатора никак нельзя давать волю языку. Ему хотелось спросить о многом. Где Максимилиансен, и какого рожна все крейсеры куда-то разбежались? Но когда идет бой, нет времени выяснять, кто виноват. Важнее понять, что делать. Он был совершенно не готов к такому повороту событий. Если бы, посылая на «Ийон» приказ явиться в генштаб, его предупредили, с чем предстоит столкнуться, он мог бы заранее продумать свои действия. Впрочем, такие вещи не станут передавать по квантовой связи.

– Что на периметре? – спросил он. Глаза зашарили по экранам, выискивая информацию и не находя.

– Мы не знаем, – Салима стиснула платок пальцами так, что они побелели, но лицо, вышколенное годами, оставалось бесстрастным. – Связь с орбитальной станцией пропала. И блокирующая сеть не работает.

– Пробовали связаться со сторожевиками? С посланными туда крейсерами? – о чем он, разумеется, пробовали.