Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра - Джаспер Ффорде

— Уильям Шекспир?

— Меня зовут Уильям, но моя фамилия — Шагспиф, — поправил он.

— Мистер Шагспиф, — снова начала я, не зная, как лучше объяснить, чего я от него хочу. — Меня зовут Четверг Нонетот, и принцу датскому срочно нужна ваша помощь.

Он посмотрел на меня, затем на Безотказэна и Мильона и снова перевел взгляд на меня. Его лицо расцвело улыбкой.

— О чудо! — произнес он наконец. — Как человечество прекрасно! О дивный новый мир, в коем живут такие люди!

Он подошел и тепло пожал нам руки. Похоже, он давно никого не видел.

— Что сталось с остальными, мистер Шагспиф?

Отшельник поманил нас за собой и помчался подобно спугнутой лани. Мы с трудом поспевали за ним, а он легко несся по запутанному лабиринту коридоров, ловко обходя кучи мусора и разгромленное оборудование. Мы догнали его, когда он остановился у разбитого окна, выходившего на бывшее спортивное поле. Посередине его возвышались два поросших травой кургана. Не требовалось обладать развитым воображением, чтобы понять, кто лежит под ними.

— О сердце тяжкое, ты вздохами полно, так почему не разорвешься? — печально прошептал Шагспиф. — После убийства стольких славных из-за предательства и лжи кто победит наших великих воссоздателей?

— Мне бы очень хотелось пообещать, что ваши братья будут отомщены, — печально сказала я ему, — но все, кто повинен в их гибели, уже мертвы. И единственное, что я могу сделать, это предложить вам и всем, кто остался в живых, свою защиту.

Он старательно ловил каждое слово, и, похоже, моя искренность произвела на него впечатление. Я окинула взглядом братскую могилу Шекспиров и еще несколько курганов. Все же их наклонировали пару десятков, но не сотни.

— Шекспиров больше не осталось? — спросил Безотказэн.

— Только я, но ночь полнится криками моих кузенов, — ответил Шагспиф. — Вы скоро их услышите.

И словно в ответ из холмов донесся вопль. Нечто похожее мы слышали в Суиндоне, когда Брек застрелил химеру.

— Мы в опасности, Кларенс,[68] мы в опасности, — пробормотал Шагспиф, нервно озираясь по сторонам. — Следуйте за мной и слушайте меня, друзья.

Он повел нас по коридору в комнату, заставленную рядами столов, на каждом из которых стояла пишущая машинка. Только одна из них до сих пор работала, и возле нее громоздились кипы исписанной бумаги — продукт шагспифовских излияний. Он подвел нас к столу и дал нам кое-что почитать, с надеждой глядя на нас, пока мы просматривали страницы. Увы, ничего выдающегося, просто слепленные как попало обрывки хрестоматийных пьес. Я попыталась вообразить целую комнату Шекспиров, колотящих по клавишам, голова у каждого набита пьесами Барда, а между рядами бродят ученые, стремясь отыскать одного-единственного, наделенного хотя бы половиной исходного таланта.

Шагспиф позвал нас в кабинет рядом с писательским залом и продемонстрировал горы писанины, запакованные в коричневую бумагу. На каждом свертке значилась фамилия того клона Шекспира, которому принадлежала рукопись. Поскольку с ходу оценить такой объем продукции не представлялось возможным, работавшие здесь неизвестные люди просто складывали написанное аккуратными стопками в надежде на будущих исследователей. Я снова обвела взглядом помещение: здесь покоилось не меньше двадцати тонн бумаги. В потолке зияла дыра, и в хранилище проникал дождь. Большая часть нетленки отсырела, заплесневела и еле держалась.

— Тут можно годами копаться, пока обнаружишь хоть пару талантливых строк, — задумчиво проговорил Безотказэн, подходя ко мне.

Наверное, в конечном итоге эксперимент удался. Может, тут и возник человек, равный Шекспиру, но он погребен в одном из курганов, а его работы — где-то в глубине этого графоманского Эвереста. Выяснить это доподлинно не удастся никогда, а если мы до чего-нибудь и докопаемся, это не даст ничего, кроме вывода о возможности подобных достижений, и кто-нибудь, чего доброго, решит повторить попытку. Пусть лучше эта гора бумаги сгниет себе потихоньку. В погоне за великим искусством «Голиаф» совершил преступление, намного превосходящее все, с чем мне доводилось сталкиваться до сих пор.

Мильон сделал несколько снимков. Фотовспышка осветила мрачный интерьер скриптория. Я поежилась и решила: пора уходить из этого гнетущего места. Мы с Безотказэном вышли из здания и уселись на ступеньки среди груд мусора, рядом с поваленной статуей Сократа, держащего в руках плакат, на котором было написано, что ученье — свет.

— Как думаешь, нам удастся уговорить Шагспифа поехать с нами? — спросил он.

Словно отвечая на его вопрос, из здания тихонько вышел Шагспиф. Он нес потрепанный чемоданчик и жмурился от яркого света. Не дожидаясь приглашения, он забрался на заднее сиденье «гриффина» и огрызком карандаша принялся что-то царапать в блокноте.

— Вот тебе и ответ.

Солнце нырнуло за холм прямо перед нами, и резко похолодало. Каждый раз, когда из распадков доносился странный звук, Шагспиф подпрыгивал и нервно озирался по сторонам, затем продолжал строчить. Я уже хотела сходить за Бреком и притащить его сюда силой, когда он появился сам, неся три огромных кожаных тома.

— Вы нашли искомое?

Он протянул мне первую книгу, я открыла ее наугад. Это оказалась голиафовское руководство по конструированию неандертальца. На выбранной мною странице красовалось детальное изображение кисти руки.

— Подробная инструкция. С ее помощью мы сможем сделать себе детей.

Я вернула ему том, и он убрал книги в багажник. Издалека снова донесся нечеловеческий вопль.

— Ужасный стон, — прошептал Шагспиф, пригибаясь, — как будто жизнь и смерть навеки расстаются!

— Давайте-ка убираться отсюда, — сказала я. — Там что-то ходит, и внутренний голос велит мне уносить ноги, пока оно не проявило излишней любознательности.

— Химера? — уточнил Безотказэн. — Честно говоря, с того мгновения, как мы сюда прибыли, я ни одной не видел.

— Не видели потому, что они этого не хотели, — заметил Брек. — Химера близко. Опасная химера.

— Спасибо, Брек, — пробурчал Мильон, утирая платком пот со лба, — вы настоящий друг.

— Это правда, мистер де Роз.

— Тогда в будущем держите вашу правду при себе.

Как только Брек втиснулся рядом с Шагспифом, я захлопнула заднюю дверь и плюхнулась на переднее сиденье. Безотказэн рванул с места на пределе возможностей двигателя.

— Мильон, а нет ли тут другой дороги? Не хочется снова ехать через лес, где мы видели те машины.

Сталкер сверился с картой.

— Нет. А что?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});