Янтарь чужих воспоминаний - Марина Суржевская

— Целуй.

Я пожал плечами и прижал ее лодыжку к губам, втянул в рот один пальчик, пощекотал языком. У Мили чувствительные стопы, и она любит такие ласки.

— Как поживает твоя зверушка? — Мили язвит, но я чувствую ее злость.

— Какая именно?

— Синеволосая и тощая, — любезно уточняет Милинда.

— Понятия не имею, — мой язык проходит по чувствительному своду ноги. И снова возвращаюсь к ее пальчикам, слегка прикусываю. — Тебя это волнует?

Поднял голову, с улыбкой рассматривая красивое лицо Милинды. Она сузила глаза, но лишь на миг.

— Нет.

— Врешь, — я тихо рассмеялся и занялся второй ногой. — Ты злишься. И ревнуешь. И пытаешься заставить ревновать меня. Зря, Мили.

— Я не ревную к безродным шавкам. Где только ты ее подобрал? Если бы не знала, что янтарь выжигает любую инфекцию, побрезговала бы тобой. Правда, Кай, мне казалось, что у тебя есть вкус. Все-таки семья дала тебе прекрасное образование! Откуда такая любовь к… отбросам? Возможно, это память о настоящих родителях, кто знает? Наша память так удивительна, правда? — она рассмеялась. — В тебя столько вложили, а ты по-прежнему ведешь себя, как уличный пес… Валяешься в дерьме и радуешься этому. Ах, прости, я забыла, что радоваться ты тоже не умеешь!

Я целовал по-прежнему мягко, даже нежнее, чем в начале, ни разу не сбившись и не вцепившись зубами в кожу до крови. Поднял голову, улыбаясь.

— Тебе пытаешься сделать мне больно, Мили? Почему?

— А ты залезь в мою голову и узнаешь. Ой, ты же не можешь. Я единственная, кого ты не можешь изменить под себя и заставить тебя любить, да, дорогой? Такая странная прихоть твоего больного разума! Какой-то там блок, забыла все эти названия! — она смеется, откинув голову. — Хотя не могу не признать… Ты хорош… Иногда. Нежнее, Кай.

— Попроси, — я сжимаю зубы, с удивлением пытаясь понять, что со мной. Желание никуда не исчезло, тьма сводит с ума, но я хочу уйти. Просто развернуться и уйти из этого дома. И поэтому я резко встаю и разворачиваю Милинду к себе спиной, зная, что она терпеть не может эту собачью позу. Но я заставляю, и она снова подчиняется, как всегда.

Уходил под утро, когда Милинда спала. Подобрал свои джинсы, пытаясь вспомнить, где остальная одежда. Неслышно вышел из спальни, прошелся по галерее, касаясь рукой полированных перил. Красивый дом. Настенные бра освещали коридор и холл приглушенным розовым светом, отбрасывая блики на гладкие поверхности дерева и металла, утопая в коврах и гардинах, уютно освещая кресла и диваны… Мои настоящие родители были нищими, и когда я попал сюда первый раз, мне показалось, что очутился в волшебном замке. Милинда тогда стояла на этой лестнице, на самом верху, в белом платьице…

— Ностальгируешь? — я повернул голову. Мили все же проснулась, хоть я и старался не шуметь. Не люблю этот момент.

— Просто вспомнил, как ты стояла здесь в тот день, когда меня привезли.

— Да, — она не подходила, так и осталась у двери — растрепанная, босая и обнаженная. Обхватила себя руками. — Я тогда устроила истерику, не желая мириться с приездом в дом неизвестного братика. Возненавидела заранее. А потом тебя увидела. Просто любовь с первого взгляда. — Сарказм она даже не скрывала, и я отвернулся.

— Иди в постель, не мерзни тут, — пошел к лестнице. — Не знаешь, где я свитер оставил?

— В кабинете, — чуть слышно сказала она. — Кай…

— Выкини, не хочу возвращаться.

Я обулся, накинул куртку, не оборачиваясь и зная, что она все еще стоит наверху.

— Зачем же выкидывать? — с усмешкой бросила Милинда. — Отдам конюшему, у вас один размер, я проверяла. И для уборки навоза сойдет.

Я вышел, так и не обернувшись. Постоял на ступеньках, с силой втягивая холодный сырой воздух и запах осенних цветов. Мили дает мне то, что не может дать ни одна женщина в мире. И каждый раз я обещаю себе, что больше не приду. Но, кажется, лишь сегодня я в это действительно верю.

Пошел по дорожке, зацепив взглядом брошенные садовые ножницы возле розового куста. Отвернулся и ускорил шаг.

Глава 18

Кристина

Первый день зимы. Бал Янтаря.

Кристина глубоко вздохнула, поправила свой наряд, бросила еще один быстрый взгляд в зеркало.

— Как я тебе, Мари?

Отражение покачало недовольно головой.

— А мне кажется, в самый раз, сестренка, — жестко бросила Крис и провела рукой в перчатке по синему бархату платья, откинула за спину распущенные черные волосы. Ее глаза в прорезях искусной маски тоже казались ярко-синими и загадочно мерцали, отражая свет острыми гранями кристаллов и камней.

«С огнем…»

— Ты права, дорогая. Я играю с огнем! — Крис вскинула голову и подхватила маленькую бархатную сумочку — мешочек на атласных лентах. — Ведь сейчас я почти твой близнец, правда? Я почти стала тобой, Мари! Он не сможет пройти мимо, ведь правда?

«Страх…»

— Я не боюсь, — задумчиво отозвалась Крис. — И я не ты, несмотря на внешнее сходство. Я не позволю себя убить никому. Даже любимому!

«Другая…»

Отражение чуть грустно улыбнулось.

— Другая, — согласилась Кристина, уже не глядя в зеркало.

«Время…»

— Заканчивается. Ты права. Его почти не осталось, так что я сделаю все, чтобы убийца сегодня увидел на празднике тебя. Я буду твоим ожившим призраком, Мари. Пожелай мне удачи.

Она еще раз проверила нож в складках платья и пошла к двери. На улице снова раздался сигнальный рожок ожидающего экипажа.

* * *

Хранилище преобразилось настолько, что Кристина не сдержала восторженного вздоха, когда экипаж остановился у лестницы. Весь парк сиял разноцветными огнями, строгие линии статуй осветили и сгладили многочисленными световыми бликами и отражающими кристаллами. В наступающих сумерках все это великолепие переливалось и сверкало, искрилось и отбрасывало на светлые дорожки радужные брызги. И само величественное здание сегодня походило не на Храм, а на сказочный замок, гостеприимно распахнувший двери перед подъезжающими гостями.

Белую лестницу, по которой орита взбегала каждое утро всю осень, сегодня устилали красные дорожки, а по бокам стояли, вытянувшись, рыцари в доспехах. И когда Кристина подошла к ступеньке, они слаженно вскинули клинки, приветствуя ее. Девушка от неожиданности слегка вскрикнула и попятилась.

— Кристина? — теплая рука поддержала ее на лестнице. — И кому только в голову пришла мысль поставить здесь этих железных монстров? Они так всех гостей распугают.

— Шелд, благодарю. — Она повернулась, рассматривая мужчину. На кураторе был удлиненный сюртук, из-под которого выглядывало жабо, сколотое старинной брошкой. Узкие светлые брюки, высокие сапоги, и на боку — ножны, на вид вполне настоящие. Он приподнял насмешливо бровь на ее внимательный взгляд. Орита прищурилась, пытаясь угадать, в образе кого Шелд явился на маскарад. Он хмыкнул и надел маску — гладкую, черную, с золотым знаком у виска.