Хочу тебя жестко - Анна Шварц

от греха подальше от этого тира.

Через пару минут профессор с таким же серьезным и сосредоточенным лицом, словно миллионами акции скупает, помогает мне вытащить из случайно замеченного мною “однорукого бандита” очередные игрушки. Я наблюдаю за его холодной, погруженной сосредоточенностью и у меня приподнимается бровь.

Сколько там денег он на это уже спустил?

Да он же азартен. Блин. Профессор, ты просто флэш-рояль из недостатков собрал, вроде своего психического здоровья, пополамничества, секса без предохранения, так ты еще и потенциально азартный человек? Типа тех, из-за которых жены плачут, вытаскивая их из казино и расплачиваясь по кредитам из-за их долгов. Боже, есть ли вообще дно, на которое ему предстоит упасть? Что ты еще отмочишь, чудовище?

Ей-богу, я сбегала со свидания по намного менее значимым причинам. У меня Стокгольмский синдром, что ли, незаметно развился?

— Слушай, кажется, ты потратил уже много на все это. — произношу я, а он чуть вздергивает брови, не отрываясь от процесса. — Может, хватит?

— Цветкова, я ж для тебя этим занимаюсь. — произносит он, а я вздыхаю, сложив руки на груди. Это так мило звучит.

— У меня уже мешок этих игрушек. Мне хватит, спасибо.

Он опускает взгляд на пакет в моей руке, забитый почти целиком. Затем в последний раз нажимает на кнопку, чтобы железная хваталка цапнула очередную игрушку и потащила. Как только игрушка падает в отсек, он наклоняется и забирает ее, протянув небрежно мне.

— Ладно. Куда еще пойдем? — интересуется он.

По грани ходит, серьезно... Я запихиваю голубого слона в пакет.

И так почти во всём. Только начинаешь нервничать из-за его поведения, как он останавливается и ведет себя как нормальный человек.

— О, а пойдем на колесо обозрения? -- предлагаю я, и вижу, как как с лица профессора будто махом стирают все намеки на интерес и азарт. У него даже взгляд, который он отводит в сторону, говорит “Какая же хрень”. Мне же в ответ на это скорченную каменную рожу хочется закатить глаза. Я понимаю, что это не его любимое занятие, но я тоже хочу потешить свои дофаминовые рецепторы, в конце концов. И катание на колесе обычно входит в любой план нормального романтического свидания.

— Ага, Цветкова. — отвечает без энтузиазма профессор. — Пойдем.

Через какое-то время мы стоим возле терминала для покупки билетов, а я смотрю мрачно на сумму на экране, которую мне предлагают оплатить. Я понимаю, колесо новое и крутое... но полторы тысячи за человека? Серьезно?

Профессор стоит рядом, сложив руки на груди и его взгляд тоже направлен на экран терминала. По выражению его глаз не совсем понятно, что он думает об этой сумме.

— Ой. — произношу я, приложив его карточку. — Тут пин-код нужен.

— Вводи. Я не смотрю. — отвечает профессор и поворачивает лицо в другую сторону, глядя равнодушно в зал.

Да боже мой. Я поджимаю уголок губ.

— Я не знаю пин-код.

— Как ты могла забыть пин от своей карточки? — я даже не слышу в его голосе сарказма. Просто гений актерского мастерства. У меня снова закатываются глаза.

— Это твоя карточка. — сообщаю я, а он искоса смотрит на меня. Затем чуть наклоняет голову.

— Цветкова, ты что, потратила сегодня кучу моих денег? — интересуется он, а у меня вырывается “пффф”.

— Хватит стебаться. Ты купишь нам билеты на колесо или нет?

— Я боюсь представить, сколько же ты мне теперь должна. — хмыкает он, и, развернувшись, набирает четыре цифры на экране. Когда оплата проходит, он бросает взгляд на меня, заметив, как я пялюсь на его пальцы. — И кажется, мне нужно будет поменять пин. Да, Екатерина?

Я закусываю губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь в ответ. Я ведь... запоминала. Цифры.

— Нет. — лаконично отвечаю я. — И это не я тратила деньги, а ты.

Всю мою романтику портит не профессор, а то, что в одну большую кабинку колеса обозрения, запихивают помимо нас еще одну парочку и какую-то женщину. Я предчувствую задницу еще стоя в большой очереди на посадку, но, когда нас запускают впятером, все мои розовые мечты с треском разбиваются.

Да бли-и-и-ин.

Через пару минут я мрачно смотрю на город, пока в другой стороне от меня шушукается и хихикает вторая парочка, а женщина громко щелкает фотоаппаратом.

Капец романтика. Романтичнее только в набитом тамбуре в электричке ехать вдвоем.

Ну и еще профессору кто-то позвонил на телефон еще пока мы стояли в очереди, и он, судя по его лицу, будто планирующему массовое убийство, сейчас слушает что-то крайне важное, заняв маленькую сидушку посреди кабинки.

Мда.

Я-то хоть за полторы тысячи на город с высоты погляжу. А он? Заплатил эти деньги, чтобы сидеть и болтать с кем-то? Аргх.

— А вы не могли бы сфотографировать меня? — обращается внезапно ко мне женщина, и я уныло поворачиваюсь к ней.

— Да, конечно, давайте. — без энтузиазма отвечаю я. Классно. От души развлекаемся за полторы тысячи-то.

Отфоткав тетю в разных ракурсах, я опираюсь на перила кабинки и смотрю, как мы поднимаемся выше и выше. Даже как-то уже неинтересно. Город и город...

Внезапно я чувствую ,как у меня встают волоски дыбом на руках, а затем ко мне сзади прижимается большое и очень горячее тело, сгребая в свои жуткие объятия. Я не успеваю ахнуть, как его рука проскальзывает мне прямо под футболку и внезапно сжимает грудь в лифчике.

Мой рот беззвучно распахивается и я в шоке закрываюсь руками. Тем самым еще сильнее стискиваю руку профессора и у меня бегут странные мурашки по телу.

— Интересно, Цветкова? — слышу я его низкий голос возле уха. Блин, ты что, сумасшедший?! Мы в кабинке с толпой людей!

— Прекрати! — шепчу я испуганно. Мне кажется, что он слушается, и его рука немного опускается вниз, но лишь для того, чтобы в следующий момент сотворить кое-что более неприличное - оказаться теперь под лифчиком на моей голой груди. Мне кажется, мои глаза вот-вот выпадут из орбит. — Да что ты творишь! Тут люди!

— Никто не смотрит.

— Да что ты? Кабинка прозрачная, на нас весь город пялится!

Я чувствую, как он наклоняется к моей шее и медленно проводит по ней губами, выдыхая тихонько теплый воздух на кожу. Мои ноги начинают медленно слабеть и дрожать. Я закрываю глаза, надеясь, что на нас действительно