Хочу тебя жестко - Анна Шварц

отсутствие лишних свидетелей с него спадает масочка хорошего сына и примерного члена общества. Если б кто-то другой с таким взглядом пялился бы на город перед собой, я б подумала, что он сейчас достанет снайперскую винтовку. Но так как это профессор, то к такому выражению его лица я уже привыкла.

— Да просто о погоде. — отвечаю я. — О том, о сём.

— Ясно. Мог бы тебя и не спрашивать. Со стороны квартиры, кстати, все хорошо слышно.

Ой блядь, все. Я закатываю глаза. Такое чувство, что он тут обижается сейчас за то, что я ему соврала.

— Я ж не могу прямо сказать, что мы тебе перемывали кости.

Он издает усмешку и поворачивается ко мне, опираясь теперь на ограждение спиной и сложив руки на груди.

— Ну так что? Тебе предложили деньги за расставание со мной?

— К сожалению ,нет. — фыркаю я. — Но мне кажется, что они готовы их предложить тебе, чтобы ты держался от меня подальше. Может, сходишь и спросишь?

— Пф. — он снова тихо усмехается. — Нет, Цветкова. Мне своих хватает. Ладно. — он снова бросает взгляд себе за плечо, словно оценивает погоду на улице. — Поехали уже отсюда.

Его мама провожает нас до лифта и ждет, когда мы зайдем в него. Улыбка на ее лице немного натянутая, и я догадываюсь, что она переживает по какой-то не совсем понятной мне причине.

— Приходите еще вместе. — говорит она напоследок, когда лифт подъезжает на этаж, а потом, будто что-то резко вспоминая, растерянно хлопает себя по бокам, словно ищет сумку. И поднимает взгляд на профессора. — Влад. Я могу дать Кате свой номер?

Он смотрит на нее, придерживая ладонью двери лифта.

— Почему ты у меня это спрашиваешь, а не у нее?

Его мама чуть поджимает губы, будто бы расстраивается от того ,насколько он непонятливый. Даже я примерно угадываю подтекст этого вопроса, хотя могу ошибиться, конечно. “Серьезно ли у вас все, чтобы я общалась с этой девушкой?”. Что-то вроде этого.

— Вдруг ты будешь ревновать. — она оборачивает это все в шутку. — Хорошо, тогда просто скинь его Кате. Только не забудь.

— Ладно. — отвечает он, и она машет нам ручкой. Я в ответ машу тоже, а потом мы заходим в лифт.

Фу-ух. Знакомство с его родителями вышло весьма неожиданным и интересным.

Когда мы садимся в машину и пристегиваемся, я смотрю на его лицо. Затем задаю вопрос, потому что мне очень интересно увидеть его реакцию.

— И зачем ты в детстве свою сестру убить пытался? Что она тебе сделала?

От этого вопроса его ладонь лишь немного замедляется, прежде чем лечь на руль. Он даже не дергается, не поворачивается удивленно, не меняется почти в лице, по-прежнему смотрит вперед, на парковку, готовясь выехать. Нет ни смущения, ни стыда. Чисто холодная маска.

— Надо же. — произносит он. — Дошли до темы моего детства в разговорах? Быстро вы нашли общий язык.

Я изгибаю бровь ,не выдержав. Какой же ты непробиваемый. Гранит просто. У меня тоже есть немножко темные страницы истории в детстве, хотя до его приколов не дотягивают. Тем не менее, если меня кто-то неожиданно спросит “Катя, а зачем ты однажды плюнула в портфель брата?” я очень сильно смущусь и начну оправдываться.

— Так ты ответишь на вопрос? — интересуюсь я, потому что незаметно, чтобы он собирался что-то еще добавить, а профессор лаконично отвечает:

— Нет.

— Но почему?

— Не вижу смысла.

— Но мне интересно.

— Цветкова, это было давно.

И че? Я поджимаю губы. Раз давно - то не считается, что ли? Подумать только, есть на свете люди, которые в самом деле не просто иногда подумывают придушить своих братьев или сестер, а действительно идут и делают это. Ты у нас с детства во всем такой целеустремленный, профессор?

— Тебя только это интересует? — слышу я его вопрос, пока мы покидаем территорию дома, и выезжаем на дорогу.

— Нет. — отвечаю я. — А за что ты на учете стоял в детстве?

Он издает смешок.

— Тебе всю мою биографию выложили, что ли? Просто связался с плохой компанией.

— Боже. — не выдерживаю я. Это вырывается у меня с легким сарказмом. — Бедный ребенок. Они тебя научили плохому?

В этот раз я добиваюсь более заметной реакции - профессор переводит такой убийственный взгляд на меня, что кто-либо другой захотел бы выйти из машины прямо на ходу. Но я, похоже, научилась различать легкие оттенки его убийственных взглядов. Мысленно совершая путешествие по непроглядно темным катакомбам его разума. В этот раз он будто хочет убедиться, в самом ли деле я решилась подшутить над ним.

— Конечно. — отвечает он мне в тон. — Пожалеешь меня, Цветкова? Детство было сложным.

Ха-ха. Я отворачиваюсь к окну. Уж кто-кто, но этот человек в сочувствии, кажется, меньше всех нуждается. Связался с плохой компанией, как же. Больше поверю, что он сам банду сколотил, развращая разум невинных детишек.

Боже. Поставив локоть на выступ на двери, я подпираю рукой лоб и уныло смотрю в окно. У меня столько в голове риторических вопросов сейчас крутится. Можно ли мирно проводить время с ядовитой змеей, надеясь, что она тебя не укусит? Что ты вообще такое, профессор?

Когда мы заходим в лифт уже в доме, я хочу нажать на свой этаж, но ладонь профессора внезапно загораживает кнопку. Я растерянно смотрю на него, замерев с протянутым пальцем.

— Ты чего?

— Собираешься пойти домой? — спрашивает он меня, а я моргаю.

— Ну да. А что?

— Нет. Поехали ко мне, Цветкова.

Что? Нет! Я хотела прийти домой и немного подумать в одиночестве над тем, что сегодня произошло. С ним нельзя общаться беспрерывно, от этого страдает психика. Я думаю, его будущей жене, если она у него будет, потребуется отдельная темная комната с замком, где она сможет отрефлексировать все происходящее в их браке.

— Но мне надо следить за кошкой. — предпринимаю я попытку отмазаться от этого предложения. — Она ведь после операции. Если с ней что-то случится, меня убьют друзья родителей.

— Тебе спуститься всего на один этаж вниз. Сходишь и пару раз проверишь.

Блин.

— Не хочу. — прямо отвечаю я, потому что он будет находить отмазки для всех моих аргументов. —