Драмы и комедии - Афанасий Салынский

Д о б р о т и н. Встречаетесь на нейтральной территории?

А в д о н и н. Да нет. «Пока, говорит, ты комнату не получишь, какой ты мне вообще, к черту, муж и какой у тебя авторитет, раз тебе комнату не дают, женатому человеку»…

Д о б р о т и н. А-я-яй! Всей бы душой, из чувства мужской солидарности… Но нет ни одной свободной комнаты.

А в д о н и н. Товарищ Добротин, я все это в тайне храню, никто не знает, а то бы засмеяли ребята… Это ж позор для всего мужского рода, короче говоря!

Д о б р о т и н. Действительно, критическое положение, но придется вам подождать. (Марии.) Извините, пожалуйста, я буквально на несколько минут к главному инженеру, срочное дело… (Уходит.)

А в д о н и н (провожает его взглядом, полным тоски). Пришел к ней сегодня раненько утром в общежитие. Девчонки из ее комнаты — в первой смене, как раз одну ее застал. Снял валенки, думаю, вот сейчас поговорим. А она — как огреет! Лапки у нее — дай бог… Я от нее — в коридор, а она — дверь на замок. Вот в носках и того… задал Отрыв Петровича…

М а р и я. Как — Отрыв Петровича?

А в д о н и н. Ну, значит, бежать. Здесь-то женское общежитие рядом, только озяб маленько.

М а р и я. Опять на мороз?!

А в д о н и н. Да я припущусь, такого дам Отрыв Петровича… Эх, жизнь!.. (Со слезами.) Хоть в прорубь головой. Не подпускает, и все. Прощайте, товарищ Одинцова.

М а р и я. Куда вы теперь?

А в д о н и н. Так в свою мужскую общагу, больше некуда.

М а р и я. Я вам не разрешаю так уходить. Посидите, мы что-нибудь организуем. Со склада валенки возьмем.

А в д о н и н. Самого себя на смех выставлять?.. Да тогда уж от позора хоть со стройки сматывайся. «Значит, это какой же Авдонин? Да тот, какого молодая супруга целый месяц после загса не подпускала, на мороз босого выгнала!» Тут и конец моему авторитету, короче говоря. Не-е-ет! (Бежит.)

М а р и я. Постойте! Мужское общежитие далеко, через весь поселок бежать… (Быстро оглядывается вокруг, смотрит на сапожки Безверхой, на свои валенки.) Малы… только на нос… (Бросает взгляд в угол, где лежат снятые плакаты. Хватает полотнище, надкусив холст, разрывает надвое.) Хоть ноги обмотайте.

А в д о н и н (растерянно отступает). Нет, ну что вы, такое… на ноги?

М а р и я. Берите и наматывайте!

Авдонин садится на пол и быстро наматывает на ноги куски старой выцветшей материи.

Мария в кабинете Добротина, ждет его, листая блокнот.

А в д о н и н. Спасибо. (Убегает.)

В коридоре появляется Добротин. Авдонин проскочил мимо.

Д о б р о т и н (смотрит на его ноги). Эй, эй!

Б е з в е р х а я (смеется и машет руками). Глядите! Вот задал стрекача!.. Все равно продерет дурака, сегодня ж под сорок градусов!

Д о б р о т и н (мимоходом). Что же вы плакаты на портянки раздаете?

Б е з в е р х а я (перепугалась). Это не я…

Добротин, не слушая ее, идет к себе.

Это — Мария Сергеевна. (Быстро отпихивает ногой подальше в угол старые полотнища.) Сама Одинцова… со стены сорвала и — на портянки…

Добротин с удивлением оглянулся на Безверхую, проходит в кабинет.

М а р и я. Жаль, не помогли парню.

Д о б р о т и н. Парней и девок — тысячи. И все с одной просьбой: женюсь, выхожу замуж, скорей давай комнату.

М а р и я. Семейный рай в шалаше не построишь.

Д о б р о т и н. Никто в палатках не живет, никто под открытым небом не ночует. Семейных тоже устраиваем. По возможности. (Улыбаясь.) Гм… Смотрю я на вас, и приходит мне запоздалая мысль: дать бы в свое время инженеру Одинцовой М. С. дурную характеристику и выжить со стройки… Вот и не избрали б ее в партком, а потом — в райком, и не стала б она секретарем!

М а р и я. Другой бы кто стал — чем было бы лучше?

Д о б р о т и н. Вот, скажем, Сударев, мой секретарь парткома, если б он райкомом руководил, считался б со мной больше, чем вы, уверен.

М а р и я. Это я — не считаюсь? Откровенно говоря, даже чуточку робею. (После паузы.) Я что заехала к вам, Анатолий Мартынович… Вы от сына, от Егора, письма получаете?

Д о б р о т и н. За полтора года — три письма.

М а р и я. Я с ним ночью повстречалась.

Д о б р о т и н. Здоров?

М а р и я. Ну. Не кашляет. Исчез из барака раньше меня, уехал с попутной машиной.

Д о б р о т и н. Молодой человек совершает путешествие! Хоть денег не требует. (По телефону.) Анна, что дома? Да просто соскучился. Гм… Вот что, возможно, приедет Егор… да, наш Егор! Спокойно, ты спокойно, имей в виду, и все. (Положил трубку. Марии.) Спасибо. От нас вы — в какую сторону, Мария Сергеевна? Могу подвезти. Я — на новый объект. Дорогу начинаем строить к правому берегу плотины.

М а р и я. Благодарю, я — на своем газике. А зачем — новую дорогу?

Д о б р о т и н. Старая, в обход гор, очень длинная. Удорожит и осложнит строительство электростанции. Ошиблись проектировщики, растянули серпантин.

М а р и я. Где пройдет эта новая дорога?

Д о б р о т и н. Вдоль реки.

М а р и я. Но вам помешает Таурский прижим! Там скала прямо к воде прижалась.

Д о б р о т и н. Взорвем. Отколем ленточку километров пять. Я в Средней Азии, когда Мургайский каскад строил, привык с горами на «ты» разговаривать.

М а р и я. Ох, боюсь. Здесь-то у нас скала мраморная. Микротрещины могут расползтись по всей толще, пропадет благородный камень.

Д о б р о т и н. Другого выхода нет.

М а р и я. Смотрите, ведь мрамор для нас, излучинцев, — жизнь… Сейчас население города кормится стройкой. Но пустят электростанцию. Обслуживать ее останется горстка специалистов. А чем занять двадцать тысяч взрослых мужчин и женщин? Где они заработают на хлеб, на одежду, как они прокормят свои семьи? Вспомните, когда вы здесь появились, сколько было пустых, заколоченных домиков… Уходили люди.

Д о б р о т и н. Помню.

М а р и я. Разбегались. Вот мы и мечтаем разрабатывать мрамор. Раньше электроэнергии не хватало, а теперь… Как только ГЭС будет пущена, построим карьеры, большой комбинат. Весной, когда потоки воды смывают дерн и мох, замечали, как хорош розоватый камень? Будем нарезать, обрабатывать мраморные плиты. Продавать станем — со всего света к нам за ним потянутся. Камнерезное училище откроем, художественное. Так что уж не лишайте нас, пожалуйста, хлеба насущного!

Д о б р о т и н. Этак вы у меня и слезу выжмете. А если я затяну строительство электростанции хотя бы на год… Вы представляете? Промышленно-экономический комплекс, который создается в нашем и соседних районах, — алюминиевый комбинат, химический, бумажный комбинаты, нефтепромыслы — вся эта громада замрет в ожидании энергии!..

М а р и я. При таком-то энергичном начальнике?.. Да вы своей собственной энергией всю эту громаду обеспечите.

Д о б р о т и н. Благодарю. А ваш-то городишко лучше затопить. Рентабельней.

М а р и я. Затопить? Как?

Д о б р о т и н. Водой. (В его тоне трудно уловить иронию.) Поднять отметку водохранилища — и… как сказочный град Китеж, он навсегда скроется под волнами!

М а р и я. Шикарный юмор.

Д о б р о т и н. Сразу все ваши проблемы были бы решены… И городское строительство, и трудоустройство населения.

М а р и я. Лучше меня утопите. Швырните в набежавшую волну.

Д о б р о т и н. Не стоит связываться, привлекут к ответственности.

М а р и я. Дорогой Анатолий Мартынович, тут наши дети и внуки жить будут.

Д о б р о т и н. Вы уверены, что внуки захотят тут жить?

М а р и я. Если вы не отберете у них завтрашний хлеб… Я думаю, можно успешно создавать новый промышленно-экономический комплекс, электростанцию, все, что угодно, и при этом не уничтожать почву, на которой мы стоим.

Молчание.

В общем, придется вам посоветоваться с учеными в Сибирском филиале Академии наук, они, я думаю, подскажут, как вести взрывные работы на мраморе для этой новой дороги.

Д о б р о т и н. Знаете, какая это задержка?! Ученые не торопятся. Я теряю сроки, — значит, я теряю стройку!

М а р и я. Мне не хотелось бы ставить вопрос резко… но… Анатолий Мартынович, иначе райком не разрешит прокладывать эту дорогу.

Д о б р о т и н. Диктуете? Мне?!

М а р и я. Я… я прошу…

Д о б р о т и н (сдерживая ярость). Вы, миленькая, потеряли чувство реальности. (Уходит.)

Мария, с горечью, понурясь, закуривает.