Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

Дверь, обитая почерневшим от влаги деревом и сплошь в разводах зеленоватого цветения, приоткрылась, явив на пороге ссутулившегося старичка в опрятном темном сюртуке, таких же брюках из грубой шерсти да холщовой рубахе. На голове у него была старая, видавшая виды фетровая шляпа с вдетым в нее серебрящимся пером буревестника, а на ногах резиновые калоши. О них призывно терся огромный белый кот.

– Вот радость-то какая, – улыбаясь во весь рот, заявил старик. – Прилетел!

Он спешно ступает на хлипкую размокшую почву у порога. Калоши забавно хлюпают. Старик подходит к алеги и стискивает его в объятьях. Несмотря на видимую хрупкость, старик проявляет недюжинную силу, вкладываемую им в порывистый дружеский жест. У Ласточки на мгновение даже дыхание перехватило. Он сам теперь улыбается.

– Как ваши дела, дядюшка?

– Ох ты, вспомнил наконец-таки? – отстраняясь, старик шутливо трясет перед носом путника указательным пальцем. – Совсем распоясались! Виш как – пока не прижучат – не явятся в гости, а мне тока и остается, что с котом моим играться.

– Время по-разному везде идет, – замечает Анарин. – Сами же знаете.

– Это пока вы так хотите, чтоб оно вспять выкручивалось, оно и поступает так, – отвечает благодушно хозяин землянки, поправляя немного сползшую шляпу. – А когда не до того – время выпрямляется и обратно в речушку общую впадает, да и дело с концом.

– Ну, может, оно и так, – примирительно говорит девушка. – Пойдемте в дом, дядюшка, а то солнце садится. Темнеет.

– И то верно говоришь. Морозец будет знатный. Смотрю я, и ты, парень, совсем на холоде околел, – откликается старик, видя, что алеги действительно покрывается мелкой дрожью. – Негоже гостей в такую погоду на улице держать. Проходите, только разуться не забудьте, а то опять наследите, и мне потом убирать придется.

– Хорошо, – за обоих говорит путница.

В гостиной натоплено и тепло, она гораздо больше, чем кажется снаружи вся землянка. На дубовом столе пыхтит самовар, а в глиняной миске крендельки да пышки. Кот, белой стрелой промелькнув под ногами хозяина, садится на колченогий табурет. Смотрит жадно на господский стол. Он готов прямо сейчас пустить в ход свои чары и бессовестно попрошайничать.

Ласточка снимает свою форменную ветровку, вешает ее на крючок, разувается и замирает на полпути к столу. Анарин все еще возится с пуговицами позади него, а старик с быстротой фокусника расставляет чашки.

– Ох ты, на радости совсем и забыл, – старик всплеснул руками, едва не уронив последний прибор. – Анарин, милая, пойдем, а то мы Лиэна от забот с тобой отвлекли, а теперь чаи ему предлагаем гонять.

Алеги передернуло. Он косо глянул на старика, но ничего не сказал.

– И то правда, дядюшка, – проскальзывает вслед за хозяином дома в горницу девушка, а за ними проходит и сам Ласточка, немного замешкавшись у порога.

Одного взгляда на мирно посапывающего паренька, чуть ли не с головой укутанного под кипами одеял, алеги достаточно. Он морщится.

– Можете ненамного оставить нас, дядюшка? – шепотом просит об услуге Анарин, обращаясь к старику, тот в ответ кивает болванчиком, едва удерживая огромную голову на тонкой исхудалой шее, и спешно удаляется в глубь дома; когда же дверь за ним тихонько закрывается, девушка так же негромко обращается к путнику: – Теперь понимаешь?

Ласточка задумчиво соглашается. Он неотрывно смотрит на спящего сладким сном паренька.

– Скверно, – произносит он наконец.

– Вот ведь как… А я даже не могу его забрать с собой, – в голосе путницы чувствуется налет грусти. – Как бы ни хотела – даже в бортовом отсеке или еще где-нибудь Ноя спрятать у меня не получится. Потому и пришлось звать тебя, ведь дядьку-то тоже выдавать нехорошо. Неправильно.

– Хорошо, что позвала, – негромко сказал ей Ласточка, непроизвольно потянувшись за сигаретами, но вспомнив, что те остались в ветровке, отдернул руку. – Ты уже знаешь?

– Да, – охотно произнесла Анарин, без лишних слов понимая, о чем ее спрашивает алеги, – его притянул сюда призрак-перевертыш. Он, как и дядькин, родом из этого мира.

– Вот как…

– У нас в Резервации какой-то сумасшедший здешнего обитателя, этого самого призрака, в банке запечатал, и тот вырвался по первой возможности, когда его плен разбили, и как рыба-прилипала пристроился к демону, а потом решил провозгласить своим хранителем Нианона и притащил его, защищая, к себе на родину. В дом к дядьке.

– У него были еще призраки, кроме этого жирного котищи?

– Да. Очень давно тут целая стайка жила, когда совсем тяжелая зима была. Так и запомнилось, видимо, им это место. Наши же, когда-то, на опыты одного из тех беженцев добыли. Хорошенько закрыли, а потом забыли, отправив в пыльные склады Резервации.

– И где он?

– Котенок паренька? Так он под одеялом греется. Глянь, – девушка немного приподнимает одеяло, ровно настолько, чтоб Ласточка смог разглядеть рыжего маленького кота, спящего у самой груди паренька. – И что ты на это скажешь?

– Призраки не берут в свои хозяева живых. Только морфологических сущностей, да и то редко. Скорее лезут на ту сторону и сцепляются с тенями, но и это случается не так часто.

– Мир – удивительная штука, – замечает девушка, наклонив голову набок, – но это уж слишком как по мне.

– Думаешь?

– Лучше не думать. Это плохой знак, вот только котенка с Ноем придется оставить. Тут уже не попишешь ничего. Он, я думаю, пока не вырастет, обращаться не будет – энергию на перенос ему, я считаю, хорошенько съело – он ведь совсем кроха, да и время для него специально расщепили, а это значит, что с магией пока проблем никаких не будет. Правда, и теперь следить за всем этим придется…

– Проследим, – уверенно говорит алеги и, оглядывая паренька, спрашивает: – А Нианона усыпил дядька?

– Да. Напоил перед самым твоим приходом отваром – Ной будет спать как убитый во время полета и проснется не ранее чем через два часа.

Какое-то время они не разговаривают друг с другом. Путник поглядывает на спящего, едва ли обращая внимания на девушку, а та, переминаясь с ноги на ногу, не знает, что и говорить.

– Я, пожалуй, заберу его и полечу обратно, – все же прерывает затянувшуюся тишину Ласточка, а потом прибавляет, точно оправдываясь: – Лучше пораньше заявиться, пока Сохиши мне голову не оторвала.

– С нее станется, – тень облегчения мягко скользнула по лицу девушки. – Может, чаю попьешь? Там – на Изнанке – всегда горло перехватывает.

– Некогда, – качает головой алеги. – Ветер вот-вот может поменяться, и тогда я раньше тебя в Гильдию уж точно не попаду.

– Тогда хоть дядьку порадуй, – все же пытается убедить его Анарин.

– Постараюсь, – неопределенно отвечает путник.

Он осторожно откладывает в сторону теплые одеяла, стараясь, несмотря на глубокий сон паренька, делать это как можно деликатней.

– Отчего-то мне кажется, что по-настоящему демона-то и не было совсем, – нерешительно сообщает ему путница. – Это был призрак такой же или тот же даже. Они ж когда испугаются сильно, такие чудеса творить начинают… Вот только если даже так обстоят дела – не думаю, что будет правильно распространяться об этом всем в Гильдии.

– Возможно, ты и права, – откликается Ласточка, – поживем – увидим. А пока, не можешь помочь мне?

Ловко поддев паренька, он взял его на руки. Анарин расправила одно из упавших одеял, положила его на место, а потом, вытянув из кипы полосатый плед, набросила сверху на паренька. Сама же она забрала себе котенка. Он сонно оглядел девушку и, неожиданно прытко выскользнув у нее из рук, забрался по штанине алеги обратно на спящего Ноя. Устроился на нем и вновь заснул.

Анарин улыбнулась, а Ласточка, испытав на себе остроту кошачьих коготков, едва не упустил свою ношу, но выдержал – лишь страдальчески скосил лицо.

Далее все происходило быстро и немного скомкано. Дядька возмущался, что Ласточка так и не остался на ужин. Вот только он, видимо, предвидел такой поворот и приготовил ему с собой огромный гостинец, полный домашней выпечки и сладостей. Так как руки у алеги были заняты, гостинец держала Анарин, отправившаяся провожать алеги до самого крылатика. Ради такого действа она даже пожаловала ему тот самый плащ, в котором до этого встречала путника, а сама, надев ветровку путника и те старые огромные сапоги, забавно зачавкала по прелой мокрой листве. Только у самого крылатика они поменялись верхней одеждой снова.

– Знаешь, – заметила девушка, когда они уже прощались, – нужно, действительно, к нему почаще приезжать. Дядька же здесь совсем одни.

– Он всегда был один.

– Нет, ты не понял, – отрицательно отмахивается Анарин, немного подрагивая на холоде. – У него же ведь совсем никого не осталось. Только мы двое – те, кто спасли его. Когда-то ведь он был сам духом самоцветной горы, но ее, как он ни старался, уберечь не смог. Ее опустошили, а потом, грубо так, уничтожили. Грустно, правда? Давай что-нибудь придумаем. Хотя бы иногда…