Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву - Руслан Хасбулатов

Горбачев (скорее интуитивно) понимал этот объективный вектор всемирного развития и хотел приспособить систему к такому вызову времени. Но рядом не было людей, верных соратников, понимающих эти процессы, которые развивали бы его идеи, шлифовали бы в практической плоскости. Даже самые «прогрессивные» из них часто ориентировали его на неверные решения — наиболее яркий пример этого — «новый Союзный договор». И самое главное, стоящее в практической плоскости, — эти люди из «верхов», находившиеся рядом с Горбачевым, не понимали, что для достижения успеха в начатых им грандиозных преобразованиях нужен прежде всего экономический успех. И конкретно — надо дать людям возможность свободно (без очередей) приобретать нужные для них товары — продукты питания, одежду, бытовые товары, хотя бы на их скудную заработную плату.

Дефицит, который стал обостряться в стране вскоре после прихода в качестве главы союзного правительства Валентина Павлова, превратился в колоссальный фактор политики. И он был результатом, на мой взгляд, крайне неумелой, непрофессиональной деятельности всей огромной управленческой машины СССР (на всех уровнях — по вертикали и горизонтали), следствием его реакционно-догматического мышления. Помнится, как яростно бился сам Горбачев на съезде народных депутатов СССР, сопротивляясь устранению из Конституции СССР 5-й статьи относительно «руководящей и направляющей роли КПСС». И мало кто вспоминал, что этой статьи не было в сталинской Конституции 1936 г., что не мешало быть партии реально этой самой «руководящей и направляющей». Она была введена в «брежневскую» Конституцию 1977 г. — и вряд ли но инициативе самого Брежнева. Об этом постарались представители партийной олигархии (типа главного идеолога той эпохи бездарного догматика Суслова).

Спрашивается, какой был смысл Горбачеву и Лукьянову так отчаянно драться в ходе заседания съезда народных депутатов за сохранение этой архаичной (и совершенно избыточной) статьи Конституции, вызывающей к тому же недоуменные вопросы на Западе, со сближением с которым Горбачев во многом связывал свои надежды на возрождение СССР? Причем в ходе горячих дискуссий парламентариев Горбачев, выходя из себя, унизительно обрывал академика Сахарова, лишая его слова, что наблюдал весь мир на телеэкранах, когда он, согбенный, растерянный, в отчаянии проходил по коридору мимо депутатов, стыдливо опускающих головы. Зачем все это надо было этим двум, далеко не глупым лидерам СССР?

Я нахожу единственный мотив их поведения — это страх перед высшей партийно-государственной бюрократией. Последняя же, представляя собой огромную армию правящего чиновничества, привыкшего к обладанию монопольной властью и безраздельному своему доминированию, желала только таких «изменений», которые не расшатывали бы ее устоявшийся со сталинских времен реальный статус. Хрущевские реформы и последующая либеральная эволюция привели лишь к одному результату — устранение репрессивного элемента из системы и государства несколько пошатнуло позиции этой бюрократической страты, — но в полном объеме сохранило ее реальное доминирование в государстве СССР. И вот на этот ее статус посягнул Горбачев, внеся существенные перемены, а затем — началось автономное движение общества. И вот, вопреки воле самого главного реформатора, народные депутаты СССР начинают демонтаж Системы — устраняют 5-ю статью Конституции, — что «они» предпримут завтра? — Вот что тревожило эти могущественные круги, а не считаться с ними Горбачев никак не мог. При этом «круги», привыкшие к абсолютному доминированию, не видели грозной опасности, которая надвигалась прежде всего в формах недовольства народа своим ухудшающимся материальным положением, нарастанием озлобленности населения бессмысленными очередями за мясом, колбасой, курицей, хлебом, пивом и даже сигаретами и спичками в отдельные периоды.

Огромная мировая Империя, имеющая мощные экономические, политические, военно-стратегические позиции, все еще достаточно прочную внутреннюю стабильность, обладающая передовыми позициями в целых направлениях научно-технического развития — и быстро скатывающаяся к позициям чуть ли не голодающего населения, — что может быть более парадоксальным явлением, своего рода мировым феноменом? Конечно же, размышлял я, речь никак не об органическом кризисе социализма или его нежизненности; нет, этот кризис Системы власти и управления во многом являлся результатом организации этой системы, ее управляющих подсистем, и прежде всего людьми, наделенными властью, их неадекватностью.

Решение продовольственного кризиса, по сути, обрушившего режим Горбачева, было не таким уж и сложным делом. И многие видные ученые предлагали конкретные пути решения — надо было перейти через границу традиционно понимаемых со сталинских времен «принципов социализма» — дать возможность отечественным и иностранным производителям и торговцам обеспечить потребности людей в продуктах питания, не ограничивая их деятельность в этой сфере. (См.: Шмелев Н.П. Авансы и долги.) Вот и все, люди мгновенно успокоились бы, а у Горбачева появился бы длительный временной лаг для спокойного, более вдумчивого продолжения его политических реформ.

Догматики во власти отвергали саму возможность либерализации розничной торговли, доступа в нее частного элемента, крупных поставок продовольствия с мирового рынка через действие частной торговой сети. И даже намеки на признание самого принципа частной собственности вызвали озлобление во всех эшелонах власти. И вплоть до августа 1991 г. Горбачев (и даже Ельцин) не осмеливался признать этот принцип. Горбачев вынужден был произносить многочасовые монологи о своей приверженности «социалистическим принципам» в их догматическом толковании. Помнится, когда в одной из тогдашних моих статей я написал, что в недалеком будущем нам необходимо выстроиться в систему отношений, которые исходят из признания частной собственности как «священной и неприкосновенной», — это вызвало и критику, и негодование, и иронию со стороны «руководящих кадров». Горбачев на каком-то совещании, правда, беззлобно, с легкой иронией, критиковал этот мой тезис, сказав, что «это — не наш путь». Вот так догматические споры относительно того «наш путь — не наш путь» отодвигали в сторону вопросы конкретного обеспечения народа страны тем, чем жив человек, о чем он думает, а это прежде всего — хлеб насущный. И никакие демократические и прочие посулы не могут заменить человеку, его семье конкретные жизненные потребности. Об этом не думали соратники Горбачева. Особенно быстро стало ухудшаться положение людей после прихода к власти правительства Валентина Павлова, человека, всего сшитого из коммунистических догматов и полагающегося исключительно на административные рычаги.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});