Магнификат - Джулиан Мэй

- Я не позволю лезть к себе в мозги, Поль. Я совсем не такой трус, как ты думаешь. Ты просто не желаешь понять, что я забочусь обо всех вас. Я - слабое звено в нашем метаобъединении. Я представляю угрозу для каждого из вас.

Поль вспомнил, с каким трудом ему удалось заставить Северина поехать с ним на Рождество на ферму. Когда же вопрос зашел об участии в метаконцерте, уже согласованном, опробованном, Северин неожиданно уперся как баран. Именно так - вопреки предыдущим договоренностям, с бухты-барахты. Нет - и все тут!

- Ты не имеешь права бросать нас в последнюю минуту, - резко возразил Поль. - Ты обладаешь сильной метацелительной способностью, и твое участие просто необходимо. Без тебя все рушится. Ты подумал об этом?

- Подумал. Концерт сконструирован таким образом, что там больше используется сокрушительная, чем целительная сила, а использование ЦГ придаст вашему объединению несокрушимую мощь. Боже мой, при полностью открытом канале истечения энергии вы способны заставить плясать под свою дудку все население Нью-Гемпшира, и еще на долю папы останется.

- Ты не прав. Если окажется, что он обладает скрытыми блистательными способностями в области целительства, то даже энергии, развиваемой ЦГ, может не хватить. Джек, кстати, так и считает. ПОСМОТРИ[91], к чему может привести твое отсутствие. В этом случае будет нарушена вся конфигурация и ни о каком действенном объединении не может быть и речи. Нам просто необходим выход через тебя, чтобы добраться до второго "я" папы.

- Тогда отложите вмешательство и попытайтесь найти кого-то еще на мое место. Люк, например, и Кен Макдональд вполне достойные целители. Займитесь с ними подготовкой - и вперед.

Первый Магнат не выдержал, сорвался на выкрик.

- Черт тебя побери, Севи. Мы готовы!.. Мы целых четыре недели отрабатывали все приемы - согласись, это была не легкая работа. Мы подготовились в составе восьмерых участников, разработали конфигурацию, последовательность, способы защиты. Как это выглядит - подумай сам! - в последнюю минуту предложить поискать кого-то другого. Не дай Бог, дело получит огласку. Ты этого хочешь? Чтобы нас всех заперли по клеткам? Это тебя устраивает, а то, что мы можем потерять отца, что мы должны очень постараться, чтобы нас всех не обрекли на пожизненное заключение, - это тебя не устраивает! Пожизненное - значит вечное! Ты что, не понимаешь этого?

На лбу бывшего нейрохирурга и невролога выступили би серинки пота. Северин вытащил платок и судорожно вытер лицо. Потом расстегнул и тут же застегнул пуговицы на жилете.

- Я в который раз пытаюсь объяснить тебе, что участие в этом сеансе психологически невозможно для меня, но ты не желаешь слушать. Ты полагаешь, что я просто струсил. Испу гался за свою шкуру! Но это не так. Проблема совсем в другом_

- Тогда объясни, чтобы я наконец понял!

Северин вздохнул, отвернулся и посмотрел в иллюминатор.

- Я уязвим для Фурии. Легкая добыча для нее, а почему, никто об этом даже не догадывается. Я никогда не делился этим. А-а, пропади все пропадом!.. Не могу_ Даже сейчас не могу говорить_ Вот смотри.[92].

Перед глазами Поля предстала затемненная комната, в ней Дени и семь взрослых его детей, их потомство и старый дядя Роджи там же, у кровати, на которой лежал живой труп. Он очень походил на сына Поля, Марка. Но это был не Марк. Точно, картина тридцатилетней давности_ У Поля даже ды хание сперло.

- Это же_ Это Виктор? Ты полагаешь, что вторая, несущая зло часть натуры отца - это Виктор? Но это же ерунда! Ты хочешь сказать, что боишься привидений?!

- Я знаю, мои страхи_ кажутся иррациональными. - Северин говорил медленно, четко произносил каждое слово, но голос его был какой-то чужой, писклявый, дрожащий. - Тебе никогда не доводилось встречаться с Виком, когда он был здоров и в полной силе? Ты уже застал его неподвижным. А мне_ приходилось. Лучше бы я помер в детстве, чем это_ Помнишь, когда мы устраивали молитвенные бдения над телом этого ублюдка? Для вас это была неприятная обязанность, а я заранее неделями трясся от ужаса. Он вполне мог взять мою душу_ Как пытался сделать это в детстве_ И после_

- Взять душу? - удивленно переспросил Поль. - Как это?

- Ну, поработить_ Как-как! Если бы я знал как. - Теперь Севи, казалось, разговаривал сам с собой. Тупо глядел в навигационный экран и говорил, говорил_ - К Страстной пятнице я начинал готовиться загодя - обрабатывал себя всего. С головы до ног. Превращал себя, так сказать, в деревяшку. Ни единой свежей мысли, никакой реакции, никакого лишнего душевного движения_ Оставлял от себя во-от такую крохотульку, - он показал брату кончик мизинца, - способную только отвечать "да" и "нет". Папа никогда не замечал, что со мной творится, и когда он соединял наши сознания, я участвовал в этом только вот этой крохотулькой души. Когда я возвращался после Страстной пятницы домой, меня начинало выворачивать наизнанку. Знаешь почему? Потому что эта пакость пыталась достать меня.

- Достать тебя? - эхом откликнулся Поль.

- Да. Он пытался овладеть мной, понимаешь! Когда я был маленький.

- Боже, Севи, в прямом смысле_

- И в прямом тоже. Но больше всего в ментальном. Он хотел, как я догадывался, зацапать кого-то из нас.

- Севи, ты должен был сказать нам. Мы бы помогли тебе_

- Нет. Это было мое сражение, и я должен был выиграть его. Сейчас я понимаю, что это глупость, - скорее всего, эту мысль внушил мне он, этот дьявол. Тем не менее_ Я не верил, что меня поймут. Хотя бы ты, Поль_ Ты был вундеркинд, общий любимчик, к тому же самый младшенький. С тобой начали заниматься по методике экзотиков, когда ты был еще в утробе матери. А я оказался один. Филипп и Морис, почти погодки, держались друг друга. Они были старшие братья, я шел за ними, и разница составляла четыре года. Представляешь, что это значит, скажем, в семилетнем возрасте, когда братьям твоим по десять - одиннадцать лет? Они не принимали меня, я был малолетка. Так я остался один. Виктор, должно быть, все понял и вплотную взялся за меня. Старших, Мориса и Филиппа, он сразу оставил в покое, а я оказался лакомым кусочком. Он сказал мне, что я им не чета, что я особенный. Сразу ударил по гордости, попытался превратить ее в гордыню. Он заявлял, что ему все известно обо мне. Он был умен, в этом ему не откажешь, знал, на какие кнопки нажимать, но в искусстве соблазнять он был еще не искушен. Он вел себя грубо, нахально, распускал руки_ Единственное, чему я научился у него, - это убеждению, что война с ним должна вестись один на один. Это, мол, наша с ним битва. Впрочем, так оно и есть.

Поль затаил дыхание - тоже сидел, тупо поглядывая в звездное небо.

- Я справился с этим - если использовать терминологию Вика, я сразил его. Потом началось Великое Вторжение. В ту пору мне было десять лет. Дядя Роджи поразил Виктора на Белой горе, и тот стал подобием комнатного растения. Мир был спасен, я мог вздохнуть свободно. И тут вдруг эти никому не нужные метабдения возле постели последнего из негодяев! Меня опять начал терзать страх. Стоя у кровати, я чувствовал, как он подбирается ко мне, исподволь, в тишине. Или мне это только казалось. Однако я не мог отделаться от мысли, что Виктор как-то сумел оправиться от нанесенных ему мысленных увечий. Нет, в этом нет никакой мистики, - заметив недоуменный взгляд Поля, поспешно заверил брата Северин. - Сознание его на самом деле было омертвелым, однако оно пробуждалось, когда мы собирались вокруг него и начинали мысленно распевать псалмы. Заботились, так сказать, о его заблудшей душе, а он между тем делал свое дело. Тут он стал настоящим мастером, и вот результат - мой сын Квинто, Селина, Гордо, Парнелл и твоя дочь Мадлен оказались у него в лапах. Он создал из них Гидру. Он и меня пытался впутать в это дерьмо, но я сумел оказать ему сопротивление. Вот он и решил заняться этим с еще только зародившимися плодами. Каким образом наш метаконцерт, организованный папочкой, возбуждал его погибшее сознание, не знаю, но чувство, что Виктор затаился и только и ждет удобного момента, не оставляло меня.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});