Вожди белых армий - В. Черкасов-Георгиевский

1-й армейский корпус под командованием генерала Кутепова станет легендарным в истории Белой армии Юга России. Он пройдет в неизменном виде всю следующую войну от главного направления на Москву, где пробьется до Орла, а потом отступит до Крыма и продолжит свою «биографию» в армии Врангеля, позже и на чужбине. На долю 1-го армейского выпадут самые громкие победы не случайно в этот, так сказать, лейб-гвардии корпус Белой гвардии были сведены все «именные» полки, батареи, потом ставшие бригадами, дивизиями: Корниловские, Алексеевские, Марковские и Дроздовские, — почетно названные по именам погибших генералов-героев Корнилова, Алексеева, Маркова и Дроздовского.

«Именные» части также называли «цветными» из-за присущих каждому их подразделению определенных цветов фуражек, погон, нарукавных знаков и шевронов. Для формы одежды «цветных» частей был характерен нашитый у всех чинов на левом рукаве шинелей, кителей, френчей и гимнастерок шеврон цветов русского национального флага углом вниз.

Эта элита Белой армии шла в бой и умирала по «самурайскому» кодексу, однако и щеголяла своеобразием.» Черно-красные» корниловцы с черепами на фуражках и рукавах, заимевшие их еще во фронтовых ударниках до октябрьского переворота, отличались гримасой презрительного разочарования. Алексеевские части, создававшиеся на основе студентов и гимназистов, носили голубые и белые цвета российского университетского значка; они в память профессора Академии Генштаба генерала Алексеева выказывали свои манеры в интеллигентном, студенческом «стиле». Марковцы имели черно-белую форму, символизирующую смерть и воскресение; в честь своего удалого, ухарского шефа старались выделиться «солдатчиной» — мятыми шинелями и забористым матерком.

Дроздовцы полюбили носить пенсне в память их генерала. А так как Дроздовский создавал свою 1-ю Отдельную бригаду Русских добровольцев на базе русских стрелковых частей с их «малиновым» отличием, то и «дрозды» после его смерти носили малиново-белых цветов фуражки, петлицы, погоны, кант на форме. Как монархическое отличие у некоторых чинов 2-го Офицерского полка на погоне был золотой Российский Императорский орел в нижней части.

В память похода дроздовцев из Ясс на Дон учредили овальную серебряную медаль 8 декабря 1918 года. У ее ушка находятся два скрещенных серебряных меча. В центре медали -

Россия в виде женщины в древнерусском одеянии, стоящей с мечом в протянутой над обрывом руке. На дне и по скату обрыва — группа русских офицеров и солдат, олицетворяющих стремление к воссозданию Единой Неделимой Великой России. Фон рисунка — восходящее солнце.

В мае 1919 года командующий 1-м армейским корпусом генерал-майор А. П. Кутепов был на самом острие главного удара Добровольческой армии на Москву.

Кутеповский 1-й армейский корпус вместе с Терской казачьей дивизией генерала С. М. Топоркова безостановочно двигался на Харьков. Опрокидывая красных, не давая им опомниться, эти войска за месяц в пороховом дыму отмахали 300 с лишним верст! 13 июня терцы Топоркова взяли Купянск, а к 24 июня, обойдя Харьков с севера и северо-запада, отрезали сообщения харьковской большевистской войсковой группировки на Ворожбу и Брянск, уничтожили несколько эшелонов подходивших к ней подкреплений.

23 июня 1919 года правая колонна корпуса генерала Кутепова внезапным ударом захватила Белгород, уничтожив связь Харькова с Курском. К этому моменту левая колонна Кутепова пятый день дралась на подступах к Харькову и 24 июня ворвалась в него! После ожесточенного уличного боя кутеповцы взяли Харьков.

К середине июля Добровольческая армия овладела и всем нижним течением Днепра до Екатеринославля. Как отмечал А. И. Деникин в своих «Очерках Русской Смуты»:

«Разгром противника на этом фронте был полный, трофеи наши неисчислимы. В приказе «председателя Реввоенсовета республики» рисовалась картина «позорного разложения 13-й армии», которая в равной степени могла быть отнесена к 8-й, 9-й и 14-й: «Армия находится в состоянии полного упадка. Боеспособность частей пала до последней степени. Случаи бессмысленной паники наблюдаются на каждом шагу. Шкурничество процветает…»

«За боевые отличия» во время Харьковской операции генерал-майор А. П. Кутепов был произведен в генерал-лейтенанты. Это лето 1919 года явилось пиком удач Добровольческой армии, которые продолжались до октября, когда белые дрались за Москву уже в Тульской губернии.

О том, какой досталась белым Харковщина, так же конкретно рассказывает А.И.Деникин:

«Первою на московском пути была освобождена Харьковская область. «Особая комиссия», обследовав всесторонне тяжесть и последствия шестимесячного большевистского владычества в ней, нарисовала нам картину поистине тяжелого наследия.

Жестокое гонение на церковь, глумление над служителями ее; разрушение многих храмов, с кощунственным поруганием святынь, с обращением дома молитвы в увеселительное заведение… Покровский монастырь был обращен в больницу для сифилитиков-красноармейцев. Такие сцены, как в Спасовом скиту, были обычными развлечениями чиновной красноармейщины:

«Забравшись в храм под предводительством Дыбенки, красноармейцы вместе с приехавшими с ними любовницами ходили по храму в шапках, курили, ругали скверно-матерно Иисуса Христа и Матерь Божию, похитили антиминс, занавес от Царских врат, разорвав его на части, церковные одежды, подризники, платки для утирания губ причащающихся, опрокинули Престол, пронзили штыком икону Спасителя. После ухода бесчинствовавшего отряда в одном из притворов храма были обнаружены экскременты».

В Лубнах перед своим уходом большевики расстреляли поголовно во главе с настоятелем монахов Спасо-Мгарского монастыря… В одной Харьковской губернии было замучено 70 священнослужителей…

Вся жизнь церковная взята была под сугубый надзор безверной или иноверной власти: «Крестить, венчать и погребать без предварительного разрешения товарищей Когана и Рутгайзера, заведующих соответственными отделами Харьковского исполкома, было нельзя…» Интересно, что религиозные преследования относились только к православным: ни инославные храмы, ни еврейские синагоги в то время нисколько не пострадали…

Большевики испакостили школу: ввели в состав администрации коллегию преподавателей, учеников и служителей, возглавленную невежественными и самовластными мальчишками-комиссарами; наполнили ее атмосферой сыска, доноса, провокации; разделили науки на «буржуазные» и «пролетарские»; упразднили первые и, не успев завести вторых, 11 июня декретом «Сквуза» («Советская комиссия высших учебных заведений» под председательством Майера) закрыли все высшие учебные заведения Харькова».

Генерал Кутепов был героем того самого блистательного в России у Белых армий наступления. Мы можем посмотреть на него, начиная с Донбасса, где Александр Павлович принял командование 1-м армейским корпусом, глазами одного из его бывших сослуживцев генерала Б. А. Штейфона. В 1919 году «первопоходник» (участник Ледяного похода) полковник Штейфон с апреля являлся начальником штаба 3-й дивизии, с июля — командиром 17-го пехотного Белозерского полка, входивших в корпус Кутепова. В своих воспоминаниях он пишет:

«Прибытие в Донецкий бассейн новых войск и намеченное уширение масштаба военных действий требовали и соответствующей организации. В соответствии с планами главного командования была сформирована армия, а генерал Май-Маевский назначен командующим этой армией.

Во главе корпуса стал генерал Кутепов, прибывший без промедления на станцию Иловайскую. Скоро посетил войска и Деникин…

Для встречи главнокомандующего собралось все местное начальство. Тут же, на платформе, находился почетный караул от военного училища. Приезд главнокомандующего привлек, конечно, много любопытных офицеров и солдат.

За четверть часа до прихода поезда генерала Деникина мое внимание привлек шум в толпе, стоявшей за левым флангом караула. Какой-то казак протискивался вперед, желая, по-видимому, возможно ближе разглядеть ожидавшуюся церемонию. Стоявший тут же офицер остановил любопытного. В ответ раздалось площадное ругательство, и казак ударил офицера локтем в грудь.

Спокойно беседовавший генерал Кутепов увидел всю эту быстро разыгравшуюся сцену. В одно мгновение он был уже около офицера и казака.

— В чем дело?

— Ваше превосходительство, я остановил казака, чтобы он не лез вперед, а он меня обругал и ударил.

— Арестовать! — крикнул генерал Кутепов, обращаясь к левофланговому ряду караула и указывая на казака.

Два юнкера с винтовками в руках взяли казака под руки. Он не сопротивлялся. Только побледнел. Наступила полнейшая тишина.

— Расстрелять! — четко и громко прозвучало приказание нового командира корпуса.