Седьмой Совершенный - Самид Агаев

— Успокойся Имран, ты жив, — успокоил его человек, — правда, никто не верил, что ты выживешь. Ты был весь изрублен мечами, на тебе не было живого места. Один из нашего братства, сведущий в медицине наложил на тебя повязки, когда же он, через несколько часов вздумал заменить их, чтобы не дать им присохнуть, оказалось, что все твои раны затянулись. Объяснения этому никто найти не сумел, вероятно, это особенность твоего организма.

— А откуда ты знаешь, как меня зовут? — подозрительно спросил Имран, — и как я здесь оказался?

— Тебя принес человек по имени Назар, он назвал твое имя и рассказал нам о твоих подвигах. О восстании, во главе которого ты стоял и о том, как ты один рубился против десятка окруживших тебя солдат Муниса. Все наше братство прониклось к тебе уважением.

— А кто вы такие?

— Мы философы, живем в пещерах, а в ожидании последней битвы между нами и сынами тьмы, создаем единственно правильное учение.

— А вы кто?

— Сыны света.

— Много вас?

— Не так много, как хотелось бы, но на нашей стороне будут ангелы и космические силы добра.

— А кто будет на стороне сынов тьмы?

— Сатана и космические силы зла.

— А вам не нужен военный специалист, — спросил Имран, — у меня есть на примете один подходящий человек.

— Нужен, — живо отозвался человек, — мы, поэтому и оставили тебя с нами.

— Отлично, — сказал Имран, — а где все остальное братство, мне бы надо осмотреть их, на предмет пригодности к тяготам военной службы, кстати, надо бы назначить время выступления. Чтобы ты приятель знал, точно назначенная дата очень уплотняет время.

— Эй, подожди, — осадил Имрана собеседник, — какое выступление? Все это будет еще очень не скоро, да и мы должны подготовить себя к решающей схватке.

— А сам ты, кто?

— Я жрец, зовут меня Елеазар.

— Главный самый?

— Нет, главный у нас Учитель Праведности.

— А с ним нельзя мне переговорить?

— Нет. Никто не знает, где он находится.

— А он вообще существует?

— Существует, — невозмутимо, не замечая насмешки, ответил жрец, — я даже больше скажу, он бессмертен.

— Обычно так говорят о том, кто вообще не существует, — не успокаивался Имран.

— Ты слишком дерзок для гостя, — не выдержал жрец.

— Прости, — миролюбиво сказал Имран, — моя любознательность обидела тебя. К сожалению, я не могу ждать.

Имран замолчал. Он вдруг почувствовал сильную слабость, на лбу и висках выступила холодная испарина. Когда приступ откатил, он ощутил острое чувство голода.

— Не найдется ли здесь какой-нибудь еды? — попросил он.

— Конечно, найдется, — доброжелательно ответил жрец, — но у нас не принято есть в одиночку. Наши трапезы совместные, потерпи до захода солнца, вернутся братья с работы, и мы все вместе подкрепимся.

— Понимаю, — сказал Имран, — но я плохо себя чувствую, нельзя ли для меня сделать исключение.

— Сочувствую, но порядок для всех один.

Имран почувствовал, что еще немного, и он упадет в обморок.

— А подышать свежим воздухом можно в одиночку.

— Можно, но не уходи далеко.

Имран поднялся и пошел в указанном направлении.

Выбрался наружу и сел на ближайший валун. По-видимому, он находился в пустыне. Повсюду, куда хватал взгляд, была голая каменистая земля с зарослями колючек и редкими пальмами вдали.

За ним никто не следил, путь был свободен, и можно было уйти. Но Имран решил все же дождаться ужина.

Община, куда попал Имран, жила очень замкнуто, у них было общее имущество, совместный труд и не было ни одного раба, так как они осуждали рабство. Их целью было подготовить себя к решающей схватке с «сынами тьмы», носителями злого начала. Зло в мире они представляли, как свойство людей обогащаться и угнетать другие народы. Общиной управляли жрецы. Путем строжайшей дисциплины и постоянного контроля жрецы добивались полной изолированности общины. Чтобы попасть в нее человеку со стороны, необходима была рекомендация члена общины. Но Имрану так и не удалось получить ясного ответа, на вопрос, каким образом он попал в общину и кто за него поручился. Сколько Имран не напрягал память, он не смог вспомнить человека по имени Назар из тех, кто сражался рядом с ним. Но потом Имран сообразил, что среди людей окружавших его в осажденной крепости, мало кто назывался собственным именем и перестал ломать над этим голову.

На вечерней трапезе, он наравне со всеми получил ломоть хлеба с козьим сыром и чашку козьего молока.

«Негусто, — сказал себе Имран, — вот первая причина, из-за которой можно отсюда уходить».

— Здесь всегда так кормят? — спросил он своего соседа.

— Если бы, — ответил сосед, — а то постимся еще часто.

После ужина Имрана позвали в соседнюю пещеру, где вокруг костра сидели пять человек, среди которых был уже знакомый ему жрец по имени Елеазар.

— Садись, — сказал Елеазар.

Имран повиновался.

— Мы говорим о том, чтобы оставить тебя в нашем братстве.

— Наверное, я не подойду вам, — неуверенно сказал Имран.

— Отчего же? — удивился Елеазар.

Имран решил не говорить о скудной пище.

— За меня некому поручиться, — сказал он.

— Это так, но, учитывая твой военный опыт, мы решили, что можем взять тебя без рекомендации, но с одним обязательным условием.

— Интересно?

— Ведь ты мусульманин, не так ли?

Имран кивнул головой.

— А мы христианская община, чтобы стать полноправным членом, ты должен перейти в нашу веру.

— Благодарю за доверие, — уклончиво сказал Имран.

— Ты должен дать обет, что никогда, ни при каких условиях не станешь сообщать людям Кривды наше учение.

— Я умею хранить тайны, но не могу понять, какой смысл в учении, если его не распространять повсюду.

Жрецы переглянулись и один из них, сидевший напротив Имрана сказал:

— Дерзок ты, пришелец.

— Я ему то же самое сказал днем, — в тон произнес Елеазар.

— Я не хочу оскорбить ваше учение, — не унимался Имран, — я хочу понять его смысл. Елеазар говорит, что готовите себя к схватке с сынами тьмы. Надо полагать, что сынами тьмы вы считаете людей не являющихся членами вашего братства. Если светом разуметь ваше учение, то несправедливо сначала лишить людей света, а потом наказывать их за это. Разве я не прав.

Жрецы, внимательно слушавшие Имрана, вновь переглянулись и сидевший напротив, произнес:

— Тьма это нечто большее, чем просто отсутствие света. Но я вижу, что червь сомнения слишком глубоко проник в твое сердце. Боюсь, что от твоего пребывания в общине будет вред нашему делу.

— Что толку сидеть в темных углах и вынашивать планы, — нетерпеливо сказал Имран, — надо действовать.

Недовольное враждебное молчание было ему ответом. Имран поднялся, было, чтобы уйти, но Елеазар вдруг спросил:

— Человек, который принес тебя сюда, сказал, что ты махди, что это махди?

— Махди — это мессия, — не колеблясь, ответил Имран.

— То есть ты мессия? — уточнил Елеазар.

— Да, — поднявшись во весь рост, — произнес Имран.

После этих слов в пещере наступила тревожная тишина.

Через некоторое время один из жрецов молчавших до сих пор, сказал:

— Мессия уже приходил в этот мир, и имя ему было Иисус.

— Да, я слышал об этом, — дерзко сказал Имран, — но у меня другие цели. Иисус спасал человеческие души, я же хочу позаботиться также и о телах.

Сидевший напротив жрец сказал:

— Эти стены еще не слышали подобного богохульства, насилие противно нашей природе, мы не причиним тебе вреда, но ты должен покинуть нас до восхода солнца.

Имран печально улыбнулся и освободил жрецов от своего присутствия.

Семь месяцев спустя

Крепость, которую захватили восставшие, находилась в гористой, труднодоступной местности, в нее вела лишь одна дорога, долго петлявшая по горному склону. Слева и справа были либо каменистые кручи, либо обрывы. Сама крепость находилась на каменистом плато и с трех сторон была окружена пропастью.

Человек, долго поднимавшийся к крепости, был уже давно замечен охраной, и поэтому его окликнули сразу же, едва он приблизился ко рву, над которым нависал недостижимый подъемный мост.

По обличию человек походил на дервиша, его изможденное лицо и лохмотья не вызвали опасения охранников и они облокотясь на крепостную стену подробно расспросили непрошеного гостя о цели визита.

— Мне надо поговорить с махди, — крикнул им пришелец.

Первое, что пришло в голову Имрана, как только ему доложили о том, что его хочет видеть некий дервиш, это то, что визитер либо лазутчик, либо парламентер. Ибо экспедиционный отряд Муниса, после семи неудачных штурмов, стоял внизу лагерем, перекрыв, путь в долину. В любом случае этого человека стоило выслушать.