История Византии. Том 1. 395-518 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

разжигали интриганы.[712] При дворе боролись разные влияния, и наиболее сильным лицом при императоре стал евнух Хрисафий. Он сумел при содействии Евдокии устранить Пульхерию,[713] которая вынуждена была отказаться от соправительства, отослала брату своего препозита и удалилась в Евдом, где и жила затем во дворце, строго соблюдая данный ею монашеский обет, в полном отстранении от государственного управления.[714]

Евдокия стала теперь свободнее и заняла, по-видимому, более влиятельное положение. Но в 440 году случилось одно мелкое событие, которое имело самые тяжкие последствия. Наиболее подробный рассказ об этом сохранился у Малалы и в Пасхальной хронике.[715]

Однажды, когда император в день Богоявления отправился из дворца, чтобы идти в храм, один простой человек (πένης) принес ему фригийское яблоко невероятно больших размеров. Феодосий по-царски вознаградил принесшего, выдав ему 150 номизм, а самое яблоко отослал жене. Друг детства императора Павлин, неразлучный спутник его жизни, занимавший пост магистра оффиций, жил всегда во дворце и имел свободный доступ как к Феодосию, так и Евдокии. Павлин был нездоров и остался дома. Желая сделать приятное другу своего мужа, Евдокия послала ему яблоко, не сообщив, от кого оно к ней попало; а Павлин захотел сделать подарок Феодосию и переслал ему яблоко, когда тот вернулся из церкви. Феодосий спрятал яблоко, позвал жену и спросил ее: «Где яблоко, которое я тебе послал?» Евдокия сказала, что она его съела. Феодосий потребовал, чтобы она поклялась его жизнью (κατά τἣς αύτοὔ σωτηρἰας) в том, что она съела яблоко и никому не отдавала. И Евдокия дала клятву. Тогда Феодосий показал ей яблоко. Он страшно рассердился и, заподозрив, что Евдокия послала яблоко Павлину как своему любовнику, сослал Павлина в Кесарию Каппадокийскую, где он и был потом казнен. Все знали, что это сделано из-за Евдокии.

Таков рассказ хронистов, которым мотивируется разрыв в семье императора.[716] Яблоко в римской поэзии есть любовный символ, и весь этот рассказ не может претендовать на достоверность в смысле исторического свидетельства о том, что было причиной разрыва, и самое событие занесено в хроники под разными годами. Дата смерти Павлина, 440 год, позволяет приурочить к этому времени крушение семейного счастья Феодосия. Евдокия, тяготясь сложившимися отношениями, просила разрешения покинуть столицу и переехать в Иерусалим на постоянное жительство. Ее отъезд случился, по-видимому, не раньше 442 года. В свите, сопровождавшей ее, были два близкие ей члена клира, пресвитер Север и диакон Иоанн. В 444 году Феодосий послал в Иерусалим комита доместиков Сатурнина, и тот казнил Севера и Иоанна. Разгневанная Евдокия отомстила ему смертью Сатурнина, быть может, убила его сама.[717] Феодосий ограничился тем, что лишил ее блеска императорской обстановки, и она осталась в Иерусалиме на положении частного, лица. Она располагала, однако, достаточными средствами, чтобы ознаменовать свое пребывание в Святом Городе крупными сооружениями и делами благотворения. Хронисты сообщают, что она укрепила стены Иерусалима, причем применяла к себе слова псалма Давида: «По благоволению твоему (εὐδοκία σου) созиждутся стены Иерусалимские».[718] Свидетельства наших; источников о великолепном храме св. Стефана, сооруженном Евдокией,[719] и укреплении стен города не совсем согласуются с утверждением, будто Феодосий лишил свою жену ее содержания как царицы.[720] Живя в Иерусалиме, Евдокия продолжала сношения с Пульхерией, которой прислала образ Божьей Матери Одигитрии, писанный по преданию евангелистом Лукой. Пульхерия водворила его в соименном образу храме, который построила в Константинополе.

В раздоре между сторонниками Халкидонского собора и их противниками, который разразился в Иерусалиме бунтом, — о чем придется сказать в другой связи, — Евдокия приняла сторону монофизитов.[721] Император Маркиан просил папу Льва, который вел в ту пору живые сношения с византийским двором по тревожному вопросу о признании Халкидонского собора на Востоке, оказать воздействие на Евдокию, и до нас дошло одно его письмо к; ней.[722] Из Константинополя по тому же вопросу ей писали ее брат Валерий и Олибрий, муж ее внучки. Эта переписка осталась без воздействия, и лишь смерть ее зятя Валентиниана III и плен дочери и внучек сломили ее упорство. Евдокия обратилась за советом к Симеону Столпнику, тот ее направил к палестинскому отшельнику Евфимию, и этот последний посоветовал ей восстановить церковное общение с Ювеналием. Она покорилась, и многие последовали ее примеру. Сооруженный ею храм св. Стефана был освящен в 460 году. В том же году 20 октября Евдокия скончалась и была в нем погребена.[723] Перед смертью, как записали хронисты, она принесла клятву, что в деле Павлина на ней не лежало никакой вины.[724]

Роковой удар семейному счастью Феодосия поднял в его кроткой душе чувство ревности, и сеть придворных интриг опутала его. Он поддался влиянию евнуха Хрисафия, который занял властное положение при слабовольном государе.[725] 441 год ознаменован убийством Иоанна-вандала.[726] Откуда и когда явился этот человек на службе Феодосия, об этом молчат наши источники, а Феофан смешивает его с тем Иоанном-нотарием, который после смерти Гонория занял его престол.[727] Иоанн-вандал был человек военный, пользовался одно время расположением Феодосия и занимал пост командира во Фракии. Его убийцей был магистр армии во Фракии Арнегискл; но дело это приписывалось Хрисафию, и впоследствии Пульхерия отомстила ему за это злодеяние. Политический горизонт империи омрачился в это время. Вторжение арабов и цаннов на восточной границе, угроза войны с персами, военные предприятия против вандалов, не удавшиеся вследствие страшного нашествия Аттилы, — все это скопилось в одно время и заставило Феодосия пережить немало тяжких испытаний. Несчастный для империи 443 г. отмечен был также жестокими поступками Феодосия в отношении близких его слуг. Один из придворных евнухов, который был приставлен к нему в качестве воспитателя еще Аркадием, по имени Антиох, возведенный им в сан патриция, — честь, какой удостоился в прежнее время один только Евтропий, — впал в немилость за свободу обращения, которую позволял себе по старой привычке. Он был лишен своего высокого звания, пострижен в духовное звание и зачислен в члены клира Софийского храма. Его состояние было конфисковано. Одновременно с тем был издан закон, воспрещавший на будущее время возведение в члены сената евнухов.[728] Весьма вероятно, что эта немилость к Антиоху стояла в связи с той душевной мукой, которую переживал Феодосий вследствие крушения своего семейного счастья.

С большой уверенностью можно предполагать ту же самую причину другого поступка Феодосия — в отношении к видному государственному деятелю