Опиумные войны. Обзор войн европейцев против Китая в 1840–1842, 1856–1858, 1859 и 1860 годах - Александр Бутаков

В Средние века римские папы, обычно не имевшие в руках реальной военной силы, добивались своего от могущественных светских государей, налагая на их владения интердикт – запрет совершать богослужения. Страдал не только провинившийся перед понтификом король-герцог-граф, но и все его подданные. Теперь же объектом противостояния становился исключительно правящий эшелон: в результате на государство не просто производилось давление извне, оно взрывалось изнутри.

Следовательно, те формы войны, которые оказались выработаны в Европе к середине XIX столетия, требовали пересмотра. Что является первоочередной целью полководца? Армия противника? Но победа в ожесточенном, кровавом сражении может оказать шокирующее впечатление на население того государства, против которого проводится полицейская операция. Такие события, как Ватерлоо или Бородино, принципиально не укладываются в идеологию полицейских ударов (и требуют затраты иных сил и средств).

Не является целью и оккупация значительной территории, ибо это может привести к партизанской борьбе, превращающей боевые действия в войну на истощение.

Конечно, одно из непременных, просто-таки необходимых условий полицейской войны было налицо: абсолютное превосходство в военной технологии, дающее возможность вершителю справедливого возмездия считать свое положение во время конфликта более высоким, чем положение противника, а потому мнить себя именно полицейским[79].

Однако по-прежнему сохранялась необходимость в изобретении такой стратегии, которая позволила бы избегнуть соблазнов превращения частной операции в «войну до победного конца». На примере кампаний 1840–42 гг. мы видим, как англичане ищут уязвимое место противника, ищут, собственно, тот предмет, на который они хотят направить свои действия.

Когда становится окончательно ясно, что таким предметом является структура управления китайскими государством, британцы испытывают явное облегчение. Вместо показательных, удачных, но совершенно беспорядочных ударов по китайским портам нащупываются подлинные жизненные связи внутри китайского государства. Успехи небольших английских корпусов уже подорвали военный авторитет пекинского правительства. Чтобы поставить его перед угрозой окончательной потери рычагов воздействия на общество, нужно было показать экономическую беспомощность власти. Именно этим мотивировался поход на Нанкин, после занятия которого англичане оседлали главную экономическую артерию страны. В тот момент голод грозил только Пекину, но нехватка продуктов в столице была такой пощечиной власти, что император спасовал перед этой угрозой.

Бутаков и Тизенгаузен неоднократно подчеркивают, что, несмотря на все усилия англичан, им не удалось вбить клин между маньчжурскими правителями и китайскими подданными Поднебесной. Действительно, в 1841 г. в районе Гуанчжоу действовали многочисленные подразделения пининтуаней[80], а правительственная пропаганда сочиняла зажигательные прокламации. (См. Приложение 2.)

Однако напомним, что весной 1842 года английский уполномоченный Поттингер уже вступил через своих агентов в сношения с южнокитайскими тайными обществами – т. н. «триадами» («саньхэхой»), носившими также название «обществ земли и неба» («тяньдихой»). В основном они имели антиманьчжурские программы и, несмотря на отсутствие четкой централизации, обладали на юге от Янцзы таким влиянием, что Поттингер мог надеяться при их помощи поднять против пекинского правительства половину государства.

Для победы в первой войне англичанам не понадобилась козырная карта народной революции[81]. Впрочем, многие из английских политиков предвидели, что и без внешней поддержки тайные общества в Китае скоро поставят династию Цин на край гибели.

Восстание тайпинов

Серия договоров, которые подписал Китай с европейскими державам и США в 40-х годах[82], стал причиной открытия китайских портов для торговых судов «западных варваров», многократного увеличения объемов торговли[83] и, как результат, коллапса денежной системы государства Цин. Серебро стало слишком ценным металлом, что вызвало резкую девальвацию медной монеты, имевшей преимущественное хождение в «крестянском» Китае, и, в конце концов, жесточайший экономический кризис.

Сложная ситуация, в которой оказалась империя Цин, усугублялась постоянными крестьянскими восстаниями (и провоцировала их). Они разрывали связи между Пекином и провинциальным центрами власти, все более разъедая государственную машину.

Самым значительным событием в истории Китая XIX столетия стала история государства, основанного сектой Байшандихой[84] и известного нам под именем тайпинского.

Секта эта была основана в 1843 г. сельским интеллигентом Хун Сюй-цюанем (1814–1864), который находился под влиянием христианской доктрины (к этому моменту в Китае уже около 700 000 человек исповедовали христианство в его католическом толке) и соединил с ней различные положения трех «китов» китайской религиозной жизни – конфуцианства, даосизма и буддизма. Если предшествовавшие тайные секты говорили о грядущем установлении всеобщего порядка, то теперь был найден враг, мешающий приходу царства небес: сатана. Борьба с ним входила в «небесный замысел» и вела человека к совершенствованию и спасению. Битва с сатаной была не только внутренним делом, но и всяческим сопротивлением внешним врагам грядущего общества справедливости. В первую голову такими врагами (прислужниками сатаны) сочли правящую династию и маньчжуров.

11 января 1851 г. секта подняла своих адептов на вооруженную борьбу с маньчжурами, а уже в сентябре ее успехи были настолько велики, что в городе Юнъане было объявлено о создании государства Тайпин тяньго[85], а Хун Сюй-цюань был признан мессией, получив титул Небесного Князя (Тянь-ван).

Рассказ об истории грандиозной гражданской войны, полтора десятилетия сотрясавшей Китай, не входит в нашу задачу. Расмотрим только, как восстание тайпинов отразилось на политике Европы по отношению к династии Цин.

В марте 1853 г. тайпины захватили Нанкин, и это стало высшим военных успехом в истории их государства: держава Цин фактически оказалась рассечена надвое. Сюда было перенесено «небесное» правительство, и Нанкин на долгие годы стал столицей революционеров.

Экспедиция на Пекин, осуществленная тайпинами в том же году, не удалась (хотя их армия дошла до Тяньцзиня), после чего стало ясно, что одним ударом цинское правительство не свалить. У императора Сяньфына (1851–1861) оказалось много сторонников не только среди маньчжуров, но и в собственно китайской среде, недовольной реформами тайпинов (возвращавшими общество в состояние первобытного коммунизма) и их религиозной проповедью.

Европейские страны оказались в тупиковой ситуации. Объективно ослабление Китая было им на руку, да и христианские элементы учения тайпинов в глазах западной общественности говорили в их пользу. Однако трудно было прогнозировать торговые и экономические отношения с революционнным правительством, да и главные силы Англии и Франции в то время оказались заняты на «русском направлении»: с 1854 г. эти страны участвовали в Восточной (Крымской) войне.

Цинское правительство постаралось использовать ослабление военного присутствия европейцев. При этом притеснялись не только купцы, но и христианские проповедники, которых и маньчжуры, и многие китайские обыватели считали виновными в зарождении движения тайпинов.

Однако до заключения Парижского мирного договора между союзниками и Россией англичане и французы не форсировали разрыв с Пекином, ограничиваясь лишь дипломатическими демаршами в ответ на активные действия Пекина. Зато спустя полгода после завершения Восточной войны они сосредоточили близ побережья Китая необходимые силы[86] и, проведя две не слишком утомительные кампании, вновь поставили династию Цин на колени.

От окончательного падения последнюю спасло лишь то, что в это время в лагере тайпинов шла междоусобная борьба. Потеряв на внутренние «разборки» два решающих года (1856–57), а также не сумев скоординировать свои усилия с повстанческими армиями, действовавшими в других частях Китая (например, с 300-тысячной армией няньцзюней в Хэнани), они лишь в 1858 г. начали возвращать себе утраченные территории в долине Янцзы. Однако история показала, что время было упущено.

Перед кампаниями 1859–60 гг.

Англо-французы:

Вооруженные силы противников Китая за полтора десятилетия претерпели разительные перемены. Перевооружение войск шло полным ходом, вместе с перевооружением требовалась корректировка тактики.