Черные бушлаты. Септология - Александр Конторович

— Вот на фото один из рабочих натягивает нить под бампером. Нить натянута таким образом, что, не разорвав ее, невозможно что-либо засунуть под бампер. Так?

— Допустим.

— На фото видно также, что полость внутри бампера пуста. И под передним, и под задним бампером. Так?

— Ну, так.

— Таким образом, я могу предположить, что обнаруженный в бампере моей машины сверток попал туда уже в момент нахождения ее на стоянке УВД. Прямо перед глазами дежурного. Стоянка хорошо просматривается, и машину видно отовсюду. Да у вас ведь и камеры висят, может быть, запись посмотрим? Кстати, сразу хочу пояснить, что тот самый рабочий вчера внезапно отъехал домой. На родину. Отпуск у него, понимаете? Так что товарищ Аскеров его допросить, увы, не сможет. А вот на суд он обязательно приедет, я его попрошу.

Никитин мрачно смотрел на рассыпанные по столу снимки.

Уже за воротами я пожал Вовке руку.

— Ну спасибо! Ловко ты его… Я думал, на это больше времени уйдет.

— Ты не особо расслабляйся тут. Ничего еще не закончено. Ты пока под подпиской о невыезде ходишь. Я про твоего опера — Аскерова — справки навести успел.

— Ну какой он мой! Продажная скотина, не более.

— Продажная, не спорю. Только очень недешевая. И у начальства на хорошем счету. Да и папа у него — тот еще гусь.

— И папа еще есть? Так это не ему я дорожку-то перебежал?

— У папы свои интересы имеются. Торговые. И с хозяином ваших домиков он не пересекается никак.

— Так какого же рожна?

— Аскеров просто так ничего делать не будет. Если только ему сверху не прикажут. Тут он из кожи вон вылезет, но порученное задание исполнит. За что и ценят его. Другого давно сожрали бы с потрохами, сколько уже на него жаловались, а этот целехонек. Зато и работка у него самая что ни на есть вонючая. Он «заказухи» лепит.

— И давно он так… «трудится»?

— По моим данным — года три.

— И скольких он успел…

— Не знаю. Что я тебе — справочное бюро? Это ты у нас в кабинеты вхож, а не я.

— Ну, ты уж не прибедняйся так-то! У тебя инфа первый сорт!

— Спасибо. Но я действительно не знаю. Нам повезло еще, что следак честный оказался.

— Это Никитин-то?

— Он. Я его знаю. Не лично, но от ребят слышал. Явную туфту он поддерживать не стал, как видишь. Но и совсем тебя отпустить не может. В деле еще есть показания этих отморозков.

— Да они бакланы полные! Двинуть разок в совло, так враз поумнеют.

— Похоже, что им уже двинули. Только в другом направлении. Иначе с чего бы это они вдруг написали одинаковые заявы? У тебя с ними конфликт давно был?

— Год почти прошел.

— И что? Они никак после не проявлялись?

— Осенью приезжали, звали на шашлыки.

— Поехал?

— А то ж! Контакты надо с местными иметь. Хоть с ментами, хоть с братвой. Хотя на братву они не тянут. Скорее — шпана. Но лаяться с ними без нужды ни к чему.

— Разумно. Но заяву они на тебя все же накатали?

— Накатали.

— Значит, есть у Аскерова на них материальчик.

— Похоже, что так.

— Вот что я тебе скажу, Саша. Эта скотина от тебя просто так не отвяжется. Будет и дальше рыть. Что-нибудь найдет. А не найдет, так сам сделает, с него станется.

— Что ж ему теперь — денег давать? Харя у него не треснет?

— Не треснет, он столько набрал, что даже я удивился. Нет. У него задание — посадить тебя. Любой ценой. Я же с ним общался уже. Это ты в камере спал, а я тут все подметки по этажам истоптал. Так вот что я тебе скажу — он даже и не напуган. Раздосадован — да, сердит, но ничего не боится.

— Это он напрасно…

— Ему обещан карт-бланш. Потому так и спешит. Его кто-то прикрывает. На время этой операции.

— На лбу у него это написано?

— Ну, не ты один у нас тут хитрый! Я тоже не лыком шит, как видишь! Между строк читать умею, не хуже некоторых. Короче. Времени у него мало, торопят его. Вот он и дергается. Не сегодня завтра они Никитина додавят либо просто сменят. И его сменщик вернет тебя в камеру.

— Это вряд ли! На основании чего он меня вернет?

— Он найдет. Так что мой тебе совет — наплюй ты на эту подписку. И мотай отсюда, куда глаза глядят.

— С чего ты это взял?

— Ты уж поверь мне, ладно? Ты такой тут у меня клиент не один. Верящий в «торжество справедливости». Сильно тебя эта вера в камере грела?

— Да не испекся пока.

— И я о том же. Пока ты где-то там, — он покрутил в воздухе рукой, — рассекать будешь, у них время и иссякнет. Либо они дело прекратят, либо кого-нибудь другого на эту роль организуют.

— На какую роль?

— А я знаю? Но уже то, что Аскеров так топорно сработал, меня сильно удивило. Обычно все это тоньше происходит. Так что и зацепок не найдешь никаких явных, как в твоем случае. В моей практике ты первый, кого вот так, сразу, удалось из камеры на подписку вытащить.

— Ну, тут и я слегка лапу приложил. — И я рассказал ему о подкинутом оружии и патронах. — Вот Аскеров и прокололся так.

— Вот даже как? Ну, теперь он точно от тебя не отстанет, ты ж его мордой в дерьмо прилюдно макнул. Да и оружия такого у него точно не склад, за это тоже отвечать надо.

— Ворон ворону глаз не выклюет, договорятся. Что, у них стволов неучтенных нету?

— Я не о том! Зачем-то кому-то очень надо именно сейчас упечь тебя в камеру. Под любым предлогом. Так что — делай выводы. Это мое окончательное мнение, понял?

— Усек. Сегодня же и займусь подготовкой.

— И не тяни!

— Что я — рыжий? Себе дороже обойдется.

Отъехав на несколько километров от города, я остановил машину и вылез на обочину. Черт их знает, могли и насовать внутрь какой-либо гадости. Поэтому звонить из машины я не стал. Димка откликнулся сразу, будто ждал звонка. Странно, обычно его вызваниваешь долго, он трубку сразу не снимает.

— Да?

— Привет бойцам клавиатуры! Воздухом свежим давно дышал?

— Дыхнешь тут с вами… Уж и не помню, когда и свет-то дневной видел…

— Ну так! Вот я и предлагаю тебя куда-нибудь на природу вытащить, на свет божий полюбуешься, подышишь опять же… Может быть, и съедим чего или выпьем…

— Змей-искуситель! Увы, на этот раз птица-обломинго навестила меня еще утром!

— Что так?

— Работа, мать ее за ногу.

— Так когда ее мало было? Всю жизнь так, сколько я тебя помню.

— Всю, не всю, а выбраться не могу. Развелось тут у нас писателей, они наколбасят, а я разбирайся. Кыш, проклятая!

— Кого это ты там?

— Да кошка на ноги залезла. Тепло ей тут, видите ли!

— Коты — они такие, тепло и уют любят.

— Ага. Дай ей волю, так она и котят своих сюда затащит. Чтобы вместе в тепле отсиживались.

— Ну ладно, не буду тебя перенапрягать. Гоняй своих писателей, я тогда на днях отзвонюсь, может, и сам заскочу, если мимо проезжать буду.

— Мне и одного такого писаки хватит, чтобы поседеть раньше времени. Так что занимайся пока своими делами, я тебе сам перезвоню, как освобожусь.

Убрав телефон в карман, я присел на землю. Вот оно как выходит… «Писатель» — это он про меня. У Димки в кабинете живет кот, а не кошка. С котятами… так это он про Нинку говорит! И про детей. Вот даже как? «Дай ей волю». Это значит — она не должна быть рядом со мной. «Тепло и уют»? «Отсиживались»? Ага, понял… «Занимайся своими делами». Значит, это не чисто ментовская подстава, тут и моя родная контора постаралась. «Поседеть раньше времени»? Значит, он сейчас помочь мне не может. Ну что ж, обстановка проясняется, понятно, чем заниматься надо в первую очередь.

Заехав по пути на рынок, я купил с рук парочку подержанных мобильников и несколько сим-карт. По дороге домой пришлось звонить по разным номерам почти непрерывно. Для этого приходилось то и дело останавливаться и вылезать наружу. Рисковать не хотелось, и поэтому домой я прилично запоздал. Врубив на полную мощность телевизор, я утащил к нему поближе Нинку и битый час наставлял ее на путь истинный. До поздней ночи я не присел ни на минуту и, только свалившись наконец в кровать, смог перевести дух. По моим прикидкам, пара-тройка дней у меня еще имелась. Мало! Однако же следовало серьезно относиться к Вовкиным словам. Он, как правило, воздух попусту не сотрясал. Чутье у него, как у хорошей собаки. Всякую подлянку распознавал за версту и задолго до ее наступления. И если он говорил мне «тикай», то это следовало делать немедленно.

Утро началось с сюрпризов. Начну с того, что, передвигая совместно с Нинкой и пацанами мебель, я не успел вовремя выдернуть ногу, и они «успешно» уронили на нее тяжеленный книжный шкаф. Выдав им положенную порцию «благодарностей», я кое-как доковылял до дивана и вызвал «Скорую». К ее прибытию нога уже напоминала небольшую подушку от старого дивана (были такие, в виде валика). Несмотря на лед и водочный компресс, ходить я уже не мог. Оценив проделанную Нинкой местную анестезию, врач высказался в том ключе, что употребленное внутрь аналогичное количество водки повлекло бы за собой куда более значимый эффект, нежели бесполезное выливание оной на вату.