Музыка Океании (СИ) - Ледова Полина

— Две не уйдут. — Сухо отрезала девочка.

— В смысле не уйдут?! — За весь прошедший день, после всего пережитого ужаса, который испытала Ника, она готова была наброситься на ребёнка, который встал между ней и их с Эльпис свободой. Она подбежала к девочке и была близка к тому, чтобы схватить её за шиворот. За спиной Анки сразу же вырос суровый Кургун. Мужчина лишь своим видом заставил Нику остановиться. — Ты привела нас сюда, протащила меня через этот «туннель смерти» и теперь говоришь, что я не могу попасть туда?!

— Ника, — Эльпис обняла подругу со спины. — Успокойся, — прошептала она.

— Расскажи, что нужно сделать. Мы уйдём вдвоём. — Потребовала Ника, вырываясь из объятий подруги.

Анка подняла глаза на стену с письменами и указала на один из символов.

— Здесь написано «эзкар». Это значит «жертва». — Ответила она. — Очень давно всем уура был дарован храм. Кто-то считает, мы пришли на землю, чтобы охранять врата в другой мир. Но пользоваться вратами уура было нельзя, и мы передаём этот запрет от матери к сыну и дальше. Потому что есть всегда плата. И плата в том, что открыть врата можно только через «эзкар».

— Через жертву. — Перевела Ника.

Анка покивала и указала рукой на широкую круглую плиту.

— Если там прольёт кровь тот, кто согласен быть жертва, второй сможет пройти сквозь врата туда, — она указала рукой на воронку с разноцветными переливами в небе. — Только так можно. Мая разрешила вам пойти. Решайте сами, какая из вас готова на это.

Ника обернулась к Эльпис. Девушка стояла растерянная, переводила глаза с подруги на алтарь.

Мы проделали такой путь! Ради чего? Ради того, чтобы одна из нас умерла тут!

— Эли…

— Ника, — прервала её Эльпис. — Ты этого хотела. Это была только твоя мечта, не моя.

Всё вдруг пропало. Ника не видела больше ни Анку, ни Торну, ни даже стен храма и огромную воронку Океании в небесах. Перед ней была только её Эльпис. Единственное существо во всём мире, в которой был смысл.

— Не говори глупостей! — разозлилась Ника. — Как ты вообще…

Тело стало таким неуправляемым и слабым, она рухнула на колени в снег и Эльпис осела рядом.

— Я сделаю это ради тебя, — прошептала Эльпис ей на ухо. — Если так надо…

— Так не надо! Ни для кого так делать не надо!

— Ники…

— Нет! — решительно оборвала её девушка. — Ты что, не понимаешь, что я живу ради тебя?! Не наоборот, а только так. И только так было всегда. Если кто-то и должен стать жертвой, то я. Потому что ты лучше, красивее, сильнее меня. Потому что ты — муза, Эльпиника, а я только твой дублёр, твоя скромная тень. Потому что ты правильная, а в моём сердце живёт зло. Я не знаю, что это за зло, Эли, но я не могу оправдать его. Мне не нужно это… — Она махнула рукой в небо, которого не видела, — если там не будет тебя.

Слёзы бежали по щекам обеих. Наверное, ещё никогда они не были так близки, как в эту секунду удушающей скорби.

— И мне совершенно всё равно, что было между вами с Пигмалионом. Потому что я знаю, что это было ради нас. Что ты любишь меня. Я не знаю зачем ты меня любишь, и за что. Но я знаю одно… что бы ни происходило, мы должны быть друг у друга. Если не в Океании, то… — С этой мыслью было куда сложнее смириться, — то мы вернёмся назад в Харибду ни с чем. Но мы будем живы, и мы будем вместе.

Эльпис протянула к ней руки, и они обнялись. Как тепло было прижиматься к её солёной щеке.

— Я люблю тебя, Эли, — прошептала Ника. — И я не могу и не смею пожертвовать тобой.

— Подумай немного, пока есть такая возможность, — ответила Эльпис, на что Ника слегка стукнула её ладонью по спине.

— Какая ты глупая для музы, — шепнула она в ответ.

— Я тоже люблю тебя, Ники, — отозвалась Эльпис.

Они ещё долго стояли на коленях в снегу возле храма антропосов, а в небесах над ними пронеслось брюхо огромного чёрного кита.

Глава XXI. Камера номер 601

528 день после конца отсчёта

— Вестания и Теренея. — Уверенно произнёс незнакомец. Глаза девочек после долгого полумрака коридоров Акрополя теперь ослепли от яркого пронзительного света загудевшей лампочки. Заключённый, сидевший на стуле в решетчатой камере, тоже прищурился. На его лице были следы побоев, а руки были связаны за спиной. — Кто кого нашёл… — Произнёс он непонятную для Вестании фразу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сама мысль о том, что незнакомец мог знать их имена, пробуждала в Вестании трепет. Она понятия не имела о том, что ему было нужно.

— Кто вы? — сумела выдавить она, справившись с волнением.

Мужчина не отвечал какое-то время. Камера № 601 могла быть только допросной, судя по её внутреннему устройству. Небольшое помещение с рабочим столом, посреди комнаты проходила решётка, отделявшая закуток, где стоял единственный стул. Незнакомец как раз занимал то самое место для допроса. Но как он мог знать их имена?

— Я пришёл за вами, — сказал он в пустоту.

— Откуда вы знаете, как нас зовут? — потребовала от него Вестания. — Вы назвали имена…

— Она послала меня. Алкиона. — Ответил мужчина. Вестания поймала себя на мысли, что он до сих пор не назвал своего имени.

— Что?! Мама! — обрадовалась Теренея, ринувшись к решётке. Вестания едва успела схватить её за рукав.

— Тихо, глупая! — осадила её Вестания.

— Он знает маму!

— Мы не знаем его, — прошептала она.

— Она просила найти вас. И отвезти к ней. — Сказал он тихо.

— Где мама? — спросила Теренея.

— В Белизне. — Ответил он, и почему-то по спине Вестании пробежал холодок. — В поле, ждёт вас вместе с санями. Откройте клетку. Я вытащу вас отсюда и отведу к ней.

С мамой все хорошо! И совсем скоро всё закончится. Они больше не будут заключёнными Акрополя из-за того, что Тера несовершеннолетняя. Они уедут, и им не нужно будет присоединяться к Сопротивлению. Но Вестания была осторожной. Она не хотела прыгать в омут надежды головой вперёд.

— Вы не сказали, кто вы, — настаивала Вестания, на сей раз не дав сестре открыть рот.

— Меня зовут Аластор.

— Как вы познакомились с мамой? — настаивала она.

— Мы ехали в поезде. «Призрак». Он пришёл в Термину только вчера.

— Как вы попали в Акрополь? — спросила Тера.

— Военные привезли, также как вас. — Разозлился Аластор. — Это был единственный способ попасть внутрь. Я отведу вас к ней. Но вы должны меня выпустить.

Вестания поверить не могла в это чудесное спасение. Только что их жизни висели на волоске от смерти, а сейчас им предлагали помощь.

— Там много охранников. Они вооружены. — Сказала она. — Опасно…

— Я опаснее их, — перебил её мужчина. Голос его становился более надрывным, кажется, он терял терпение. — Если хочешь выбраться с сестрой, придётся в это поверить.

Вестания с сомнением взглянула в яркие глаза Теренеи. Она так и умоляла её взглядом. Конечно, Вестании и самой больше всего на свете хотелось обнять маму. Знать, что всё в порядке, что она цела. Но события последних дней успели научить её осторожности.

— У меня есть компас. На нём гравировка «Никогда не теряйся». Алкиона отдала его, чтобы вы мне поверили. — Привёл Аластор последний свой аргумент. На Теренею он сработал самым фантастическим образом, она бросилась к камере так быстро, что Вестания не успела её остановить.

— Хорошо. Мы выпустим вас, — согласилась и она сама, в конце концов.

Дверь допросной скрипнула. Когда верёвка, связывавшая руки Аластора упала на каменный пол, Вестания едва подавила испуганный вскрик. Аластор тяжело поднялся с места, разминая затёкшие кисти. Девушка вдруг поняла, что её сестра совсем одна, так рисково близко от этого опасного человека. Она рванулась внутрь камеры, решив, что он сейчас нападёт на неё, но едва Вестания влетела внутрь, как Аластор остановил её единым взглядом. Девушка и подумать не могла, что он такой высокий. Им точно не отбиться.

— Пора выбираться, — сказал он, натолкнувшись на её испуганные глаза. — Сначала мне нужно найти оружие. У вас его, конечно же нет?