На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна

- Вы всех успели разглядеть, пока мы там были?

- Конечно!

Ания поудобнее устроила голову, укладываясь в складках капюшона, хорошо, сухие плащи оказались такие широкие и с капюшонами, она смогла закутаться в свой почти целиком. Потихоньку начала согреваться, высушивая на себе мокрое.

- А свет? Он так и будет гореть? Это не опасно?

- Там масла совсем немного, он скоро выгорит и сам потухнет...

Они замолчали, и Ания принялась медленно вспоминать весь пережитый день, сутки, как сказал этот Эрвин. Ночь, безумное утро и дождливый день. Вспомнила встречу с Орвилом, весь разговор, ту ложь, что теперь разделяла их. Наверное, ей надо было всё рассказать ему. А если бы после всего он не отпустил бы её, и убил бы этого... Эрвина? И что потом? Потребовал бы выдать себе своего сына?

Обо всём этом и думать не хотелось. Даст Бог, встреча эта будет не последней, и Ания ещё сможет всё рассказать ему. Всё в руках Божьих!

- Знаете...- позвала вдруг, так и не сумев заставить себя, обратиться к нему по имени.

- Что? Не спится вам?

- Я хотела спросить...

- О чём?

Огонёк гаснущей лампы трепетал последними отблесками света, отбрасывая причудливые тени и силуэты по стенам, в свете этом кружились какие-то ночные мошки и комары, которых не пугал даже дождь. Лошади шумно дышали и всхрапывали, звеня металлом недоуздков. И Ания понимала, что эта ночь будет помниться ей всю жизнь, хотя она и не проводила её с любимым человеком, наоборот. Она не любила этого человека, но именно сегодня эта нелюбовь стала чуточку меньше, чем была вчера или месяц назад.

- Сегодня я... я подумала, что они убили вас, это я... я была во всём виновата, вы же говорили мне молчать, предупреждали... Я так испугалась. Сильно-сильно испугалась...

Эрвин молчал, вспоминая пережитое, свой страх, когда видел заряженный арбалет, нацеленный в лицо, тот миг, когда понял, что это всё... Смерть прошла очень близко от него... Те побои, что были потом, он как-нибудь переживёт, это ли что? Но это...

- Простите меня...- Услышал он лепет баронессы.- Я не хотела, чтобы вам делали больно, чтобы они били вас... Я...- Он перебил её, не дав договорить:

- Давайте, вы лучше будете спать?

И в этот миг, моргнув в последний раз, потухла лампа, погрузив всё в кромешную темноту, и от неожиданности этого баронесса невольно ахнула и заткнулась. «Слава Богу!»- подумал Эрвин и не стал продолжать разговор, хорошо, что и ей хватило ума не продолжать его. Никогда ему не хотелось бы повторения этих событий, никогда не хотелось бы пережить подобного страха. Если уж умирать, то сразу и быстро, не видеть, не знать, чем так, как сегодня. Никогда!

часть 21

Когда Ания проснулась, было уже светло. Какое-то время она просто лежала, глядя перед собой в маленькую дырочку наброшенного на голову капюшона, долго не могла понять, где она находится и что делает. Ах, да!

Осторожно потянулась, чувствуя боль во всех мышцах ног, конечно, она ведь шла пешком всю предыдущую ночь. Вспомнила, как к утру замёрзла: на рассвете заметно похолодало, а потом опять согрелась почему-то. Странно это. Она вообще не думала, что сможет заснуть здесь, в таких жутких условиях, а ничего, даже чувствовала себя отдохнувшей.

Хрустя сеном, Ания поднялась на ноги и с удовлетворением отметила, что одежда и обувь на ней высохли. Как это хорошо, когда на тебе сухая и тёплая одежда. Оруженосца уже не было, выходит, он уже поднялся и, оказывается, свой плащ набросил на Анию, вот, почему ей стало вдруг тепло, и последние свои сны она видела в благодатном тепле. А на улице и правда прохладно. Дождь, как будто, перестал, зато от вылитой влаги стало холодно.

Ания вышла на улицу. Надо найти уборную, привести себя в порядок, найти своего сопровождающего и отправляться в дорогу. Она прошла через двор, обходя огромные лужи с плескающимися в них утятами, рыжий петух проводил её настороженным взглядом, словно ждал подвоха. «Ничего я тебе не сделаю»,- подумала Ания, осматривая хозяйственные постройки и выискивая глазами главное направление.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Девушка-служанка несла от коровника ведро молока и подсказала, куда пройти. Над крышами только-только проблескивали лучи поднимающегося солнца.

У таверны у бочки с дождевой водой Ания нашла оруженосца. Он отмывал грязь и следы крови с себя и с одежды, и не сразу заметил подошедшую со спины Анию. Баронесса не хотела ему мешать и сама осмотрела руки и ладони свои. На правом запястье и на левой ладони остались следы от удара плёткой, и ещё болело на подбородке, наверное, этому месту тоже досталось. Больно.

Ладно, её ударили всего один или два раза, а этому Эрвину-то досталось – ой! – куда больше, не сравнить. Ещё вечером, да и днём украдкой, Ания видела следы от плети на его лице и шее, на руках, а ведь ему досталось ещё и по спине. Она помнила, как это было.

- Вам сильно больно?- спросила, не удержавшись.

Оруженосец дёрнулся от неожиданности и резко обернулся, плескаясь и брызгаясь, он не слышал её присутствия.

- Что подкрадываетесь?

- Я? Нисколько!

Снова отвернулся, несколько раз плескал себе на лицо, на волосы и шею. Брр! Как же это холодно, наверное.

- Вы уже поднялись?

- Конечно. Надо ехать, если вы готовы.

Эрвин обернулся и несколько раз резко тряхнул головой, сбрасывая холодную воду, смерил Анию с головы до ног медленным взглядом.

- Нас звали на завтрак. Как считаете, нам стоит перекусить, или мы отправляемся сейчас же?

Да, тон его голоса был ровным, но Ания уловила в нём издёвку. Вообще-то она обещала подчиняться ему и признавать его главенство, а сейчас решала вдруг сама. И это ему не нравилось, и он дал ей это понять.

- Как хотите...- был ответ.

Пока седлали лошадей, хозяин таверны кормил рассветных постояльцев мясом холодного каплуна, сыром и свежими огурцами. Эрвин заценил вино из кувшина и сказал, что еда хорошая, а вино дрянное, и просто попросил пива. И этим ему тоже не угодили. Ну и ладно. Ания вообще сидела молча. Расплатившись за ночлег и завтрак, они скоро отправились в дорогу. Ехали молча.

Всё время Эрвин думал о случившемся накануне. О том, что не смог предотвратить встречу с вражескими людьми, и что самое худшее, с сыном барона Элвуда. Всё задавался вопросами, мучил себя гнетущими мыслями. «Как она могла пойти на это? Она ведь знала, что я рядом. Она всегда знала, что я подозревал её в отношениях с пасынком, я этого не скрывал от неё никогда. И что она позволила себе? Открыто, явно встречалась с ним? Она же знает, что я всё знаю, всё время молчит, ни слова, ни полслова в своё оправдание не говорит. Они что там делали и дураку понятно, вон, как его охрана зубоскалила. А она молчит. Вчера весь день молчала, сейчас опять молчит, даже что-то объяснить не пытается...»

Эрвин изводил себя догадками, в голову лезли всякие мысли и фантазии. Она, конечно, симпатичная женщина, а после того, как ребёнка родила и кормит, поди, сама, так вообще. Расцвела, округлилась в тех местах, где раньше не хватало. Любому голову вскружит, не зря эти вчера языками цокали и губы раскатывали. Она и сама-то, видать, этого не понимает...

И вообще, она внешне нравилась ему даже в этом простом платье и в простом белом чепце, скрывающем волосы. И, наблюдая за ней в те моменты, когда она этого не видела, Эрвин всё чаще думал о бегинке Ллоис, и понимал, что его неумолимо тянет в обитель этих женщин-затворниц, тянет туда, где ждала его дочь деревенской ведьмы, и в груди ныло от тоски и боли. Может быть, поэтому он ещё продолжал молчать, быть рядом с этой баронессой, выносить её присутствие, потому что сам продолжал в душе любить и мог позволить это другому.

В обед, когда они остановились на обочине дороги, чтобы немного отдохнуть и попасти лошадей, Эрвин всё же не выдержал и завёл долгожданный разговор.

- Я многое, конечно, могу понять и простить, на многое могу закрыть глаза, но, если вы думаете, что я буду врать барону о том, что случилось, вы ошибаетесь. Если он спросит, я всё ему расскажу.