Цесаревич - Денис Старый

об сим не желаю, — жестко сказал я.

Расходились все в задумчивости, много чем я сегодня озадачил предприимчивых людей. И ладно вопросы железной дороги, это более менее понятно, к новинкам эти люди уже привыкают. Но проект с Миассом не вязался с пониманием коммерции, присущей русским заводчикам. Если есть золото, то нужно его добывать, чего огороды городить? Но, нет, нужны и огороды!

Кроме всего прочего, бурный рост Миасса это точка опоры для освоения не только юга Урала, но и Сибири.

*…………*……….*

Ораниенбаум

7 июля 1750 года

Пятого июля было объявлено в некотором роде перемирие. Жаль, что пока нет перемирия, которое венчало бы переговоры с османами, а лишь мы с Шуваловыми решили поговорить. Однако, и этого немало.

Я не сомневался в результате своих ответных действий против уже практически всесильного семейства. При рациональном подходе и с уже имеющимися ресурсами, загнать меня «под плинтус» не получилось бы и без того компромата, что я имел на Шуваловых. За меня были многие: казаки, армия, более-менее благонадежное положение в гвардии, кроме тех, как я их называю «обнаглевших трехстах». Это гвардейцы, что принимали непосредственное участие в елизаветинском перевороте и которые считались неприкосновенными. Эти «кумовья», а многих детей гвардейцев действительно крестила Елизавета Петровна, наглели все больше. Они не занимались совершенствованием своих боевых качеств, дебоширили в трактирах. Когда же в воздухе начало витать некими событиями и рекрутеры от Шуваловых решили прозондировать настроение гвардии, «кумовья» были не готовы к новым свершениям. Иные в гвардии, либо воздержались от проявления активности, или вовсе посчитали момент подходящим, чтобы решить некоторые свои личные споры с неприкасаемыми «елизаветинцами». Три десятка дуэлей, только входящих в моду в России, и новая поросль гвардии показала свою силу.

Елизавета же молчала, она так же миловалась с Иваном Шуваловым, просто не выпуская его из своих покоев. По крайней мере, об этом судачил двор, ибо иные причины для частого пребывания Елизаветы в постели, жаждущие любовных историй, не находили. Государыня меж тем, а скорее кто-то ею назначенный, создала новую систему охраны дворца, где кроме гвардейцев стали дежурить егеря, запорожские казаки и иные доверенные люди, скорее всего Алексея Григорьевича Разумовского. Как по мне, так Елизавете было незачем волноваться, но «прививка» от дворцовых переворотов у нее была действенной.

— Государь-цесаревич, рад видеть Вас во здравии! — Петр Иванович Шувалов начал переговоры с лицедейства.

Пусть обращение и было уважительным, но сам факт, что он решился первым произнести слова при входе в гостиную дворца в Ораниенбауме, говорил о желании главы шуваловской партии, обозначить себя как равноценного переговорщика, несмотря на то, что я все же цесаревич.

Пока что я не стал акцентировать внимание и указывать «на место» своему противнику. Иначе это были бы не переговоры, а всеподданический доклад цесаревичу, или разговора вовсе бы не состоялось. Пусть так, потешит свое самолюбие. Цели максимального унижения Шуваловых не было, пока не было, они уже подписали себе приговор, но исполнить его я намерен в ту же минуту, как буду обладать возможностями для того. Сегодня мне нужны были более всего материальные преференции от интриги, ну или можно сие назвать «репарациями». Я собирался ударить по самому больному — карману Шуваловых.

— Я полон сил, Петр Иванович, но вот душа слегка побаливает. Когда же на Руси будут у власти люди без корысти⁈ Вот хороший человек был Морозов при прадеде моем Алексее Тишайшем, так стал грабителем, что свет еще не видовал. Был Сашка Меньшиков, пирожками торговал, смелый отрок, но також воровал. Кого ни приблизить к престолу, все воруют. Как сие исправить, Петр Иванович? — лицедействовал и я, напоминая, что я царской крови.

На переговоры прибыли двое — те же братья Александр и Петр. С моей же стороны был я, и Шешковский. Присутствие моего безопасника было уже в некотором роде попыткой унизить Шуваловых. Шешковский, который еще недавно и близко не претендовал на место в элите, одномоментно поднимался на десяток ступеней в социальной лестнице. Графья могли бы и просто отказаться вести переговоры, когда за столом сидит не столь возвышенный дворянин, но они промолчали. А не промолчали бы, так и я за словом в карман не полез, а указал на худородность графьев, сыновей чуть ли не сапожника, возвысившегося при Петре Великом.

— Как думаете, Ваше императорское Высочество, что нужно нам сделать, чтобы всякого рода злочинства перестали преследовать род Шуваловых? — спросил Петр Иванович, который, видимо, выступал в роли главного переговорщика.

И такой соперник представлялся для меня не легким переговорщиком. Не имея какой-либо действительно большой должности, он, по сути, был чуть ли не соправителем в империи. Александр Иванович стал главой Тайной Канцелярии только по протекции Петра Ивановича, или скорее Марфы Егорьевны. Так что главарь банды — Петр Шувалов.

— Мои предложения я изложил в письменной форме, — я кивнул Шешковскому, который открыл свою большую папку и передал два листа Петру и Александру.

Понадобилось минут пять для прочтения и поверхностного понимания контрибуций и репараций. Желваки тряслись у Александра, Петр Иванович выглядел невозмутимым, если бы не покраснение щек и проявления капилляров на глазных яблоках.

— Ваше Велич… Высочество, это как же, по миру пустить думаете? — замогильным голосом произнес Петр Иванович под пристальным и недоумевающим взглядом своего брата Александра.

— Ой ли, не драматизируйте, сие не спектакля, все подсчитано. Из тех более шести миллионов рублей, что имеете Вы, граф, — я указал на Петра Шувалова. Потом перенес внимание на Александра. — И Вашего миллиона двухсот тысяч, я прошу у Вас за защиту и покровительство от татей, что жгут ваши мануфактуры, всего миллион. Отмечаю, что Иван Иванович, как и Михаил Илларионович Воронцов, могу еще несколько имен предоставить, все были участны в том непортребстве, что случилось с моей супругой. Если это требование для Вас невыполнимо, что ж, соглашения не будет.

— Но еще Вы требуете железоделательный завод на Урале и земли нашего рода у Казани! — чуть не сорвался Петр Иванович.

— А еще я не требую вернуть в казну откупные за водку и трактиры в Сибири, за соль, что прямо на солеварнях торгуется столь дорого, словно в сибирской глубинке, где до соли сотни миль, да много чего… — я позволил себе улыбку и перешел от «кнута» к «прянику». — Я не намерен столь умудренных мужей держать во врагах. Предлагаю войти паями в Русскую Американскую Компанию. Строим флот, пересылаем людей в Калифорнию, Аляску, Алеутские острова, осваиваем Дальний Восток. Сейчас компания стоит два миллиона рублей.

Переговоры шли сложно, торговались на всем, так казалось, но я вычленил то, что Шуваловы не так уж и цепляются за свое имущество. Это было странным, кажущееся невозможным при подготовке к этой беседе. Оставалась вероятность того, что никакого перемирия не будет, и браться не отступились, скорее, хотят усыпить мою бдительность.

Поддерживая происходящее театрализованное представление, я отталкивал от себя мысль, но она вновь вгрызалась в сознание. «Убить! Только так!» — вот что довлело надо мной. Сохранять голову холодной было сложно, прорывались эмоции, и они, не факт, что принадлежали Карлу Петеру, на сознание которого я чаще всего списывал бурные реакции. Я, Сергей Викторович Петров, негодовал не меньше.

— Господа, это хорошо, что мы не омрачили своими поступками грядущие именины государыни и договорились. Как только будут выплачены средства и исполнены иные обязательства, мои люди начнут работу по пресечению разного рода непотребств, что творятся с вашим родом. На сим считаю разговор законченным, — я встал и показал всем, что переговоры завершились.

Как только Шуваловы уехали, я прошел в столовую, чтобы выпить чего покрепче, после рассчитывал лечь спать. Время было чуть за полдень, но предыдущие дни были сверх напряженными.

Мы же не просто жгли текстильные мануфактуры Шуваловых, а сперва обчищали их до голых стен. Пусть примитивное, но оборудование, материалы, готовую продукцию, все нужно было изъять. То же самое было и с сахарными заводами, строительство которых на моих землях идет полным ходом, но те приспособления, которые уже внедрены в производственный процесс, не успевают производиться, или же успевают, но скверная логистика не позволяет приспособам вовремя пребывать на строящиеся заводы. Разграбление Шуваловых решало эти задачи, хоть как-то компенсируя беспрецедентные расходы на охрану собственных предприятий.

Практически все верные мне казаки отправились охранять имущество цесаревича, а это не много