Вайолет, созданная из шипов - Джина Чэнь

отвратительно… Здесь от вас будет больше проблем, чем помощи.

Камилла подхватывает Сайруса, и мы плетемся по подранному когтями ковру и разбитому стеклу в сторону главной лестницы. Я рассказываю ей о том, что Ведьма сбежала, хоть мне и удалось ударить ее кинжалом. Она поздравила меня с этим, потому что я больше ничего не рассказала ей о том, что там произошло, как и Сайрус.

Когда мы добираемся до королевского крыла, я уже без сил. Я готова отключиться и с комфортом улечься спать прямо на ковре. Потом я проснулась бы следующим утром, и оказалось бы, что сегодняшний день был просто моим ночным кошмаром.

Мое внимание привлекает открытая дверь дальше по коридору, недалеко от комнаты Сайруса. Я бы даже задумываться об этом не стала в любую другу ночь, но сегодняшняя была особенной, отличающейся от других.

– Разве это не покои вашего отца? – спрашиваю я, указывая локтем в нужном направлении.

Тишина уже достаточно подозрительна, чтобы мы втроем подкрались ближе, беспокойство напрягло мои и без того уставшие мышцы. Камилла заглядывает внутрь и отскакивает со всхлипом.

Стражи внутри мертвы, один заколот прямо в глаз, а другой потрепанный так, словно он затеял драку, но умер моментально от ножа в горле.

Сайрус, хромая, проталкивается мимо нас обеих, к закрытым дверям королевской спальни.

– Это может быть опасно! – шипит Камилла, готовя свой меч.

Но принц в ней не нуждается. Сайрус, тяжело дыша и отчаянно желая узнать, что же там, не очень изящно распахивает двери, словно уже догадывается, что мы там обнаружим. Когда я подхожу к нему, то прослеживаю его взгляд вдоль следа из разбитого фарфора и лежащей на полу трости со львиной головой к высокому креслу у камина. Там Данте, одетый в черное, держит кинжал прижатым к горлу короля Эмилиуса. Шпион.

Наемный убийца.

– Нет, нет… Ты не можешь… – Но после того, как Сайрус пытается приблизиться, Данте прижимает лезвие еще сильнее, и на бледной коже появляется красная линия. Король стонет, едва находясь в сознании. Сайрус останавливается, поднимая безоружные ладони вверх. – Никто не должен знать. Не…

– Ты думаешь, я был бы здесь, если бы это не было крайней мерой? – произносит Данте низким и спокойным тоном. Его глаза все еще полны тепла. Жалости. – Баликийская Провидица поведала мне о множестве вариантов будущего. И это единственное, которое может нас всех спасти.

– Прошу…

Одним движением руки Данте перерезает королю горло. Эмилиус падает, и его глаза сияют, как у дохлой рыбы, а кровь льется, окрашивая пол алым.

Камилла кричит, а Сайруса ведет вперед, словно весь его мир только что рухнул. Я единственная, кто не отводит глаз от Данте, напуганная и понимающая, что он натворил.

Он видел свое предназначение. И сделал выбор, не сомневаясь ни секунды.

Данте спиной продвигается к открытому окну и залезает на подоконник одним изящным прыжком. Он замирает, обрамленный ночным небом и развевающимися занавесками, и открывает было рот, но слова, которые он хотел сказать, так и не слетают с его языка.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – в итоге произносит он.

И выпрыгивает из окна, не сказав больше ни слова.

27

Солнечная столица полна скорби посреди хаоса. Праздничные баннеры сняты. Все флаги сменены трауром. Шепотки звучат громче, чем когда-либо.

Я не скорблю по королю Эмилиусу, хоть он и был мне как отец, пусть и не самый хороший. Человек, который ближе всего смог приблизиться к такой роли в моей жизни. Когда-то самый могущественный на этом континенте, а теперь его просто нет. Меня это должно было потрясти.

Официального обвинения в убийстве не было, как и поисков убийцы, в основном потому, что Сайрус отказался это делать. Камилла молчала, но была зла на него за это. Она бы не выдала Данте напрямую, потому что в ее сердце чувств куда больше, чем она показывает, но она была достаточно близка с отцом, чтобы сохранить желание ощутить вкус мести или, хотя бы, получить ответы.

– Данте удостоверился в том, что я обязательно сяду на трон, используя все доступные методы, – ответил мне он, когда я спросила Сайруса о нем.

Мне было любопытно, когда Данте это задумал. Принял ли он это решение в моменте или ждал подходящего времени для удара, как, например, во время обреченной свадьбы. Снова и снова я проигрываю события того дня, когда мы спаринговались за чертой города, такие невинные, когда я дала ему надежду, что коронация Сайруса может все изменить. И что он узнал от Провидицы из своей страны?

В основном, после того, как потрясение прошло… я скучала по нему. По тем, кем мы все были до этой резни на свадьбе.

Я пролезаю через дыры в стенах дворца. Мне повезло, что слухи об опозорившейся Провидице ничто в сравнении массовым убийством и нападением. Свидетелей того, как Ведьма обращала людей в чудовищ, было достаточно, чтобы люди больше не перекладывали ответственность за это на меня, но некоторые задумываются, а не была ли я ее пособницей. Я всегда настороже, каждый раз, когда покидаю свою башню, заново осознав внезапность смерти и то, что сама являюсь мишенью. Никто больше не верит моим словам, а доверие к Сайрусу тает на глазах. Он, возможно, рад, что я могу быть козлом отпущения в вопросе наших отношений, поскольку его руки и так заняты свалившимися на него объявлениями войны.

Во время первого собрания все кричат, и никто никого не слушает.

– Наш король не может продолжать ставить свое сердце выше Эвинии! Или справедливости! – громко произносит лорд Игнацио из своего кресла. Он потерял ногу во время ведьминой атаки. Его едва успели спасти от распространяющийся гангрены. – Все доказательства в деле об убийстве короля Эмилиуса указывают на баликийский след.

– Ведьма все это время прикидывалась леди Реей, и она же ответственна за появление чудовищ. Наверняка она и убила моего отца, – сидя на троне, спокойно отвечает Сайрус.

– Кто может подтвердить, что баликийцы не подослали ведьму? Кто может подтвердить, что они не были в сговоре? Кого среди нас нет? Где же ваш дорогой друг, Ваше Величество?

– Данте Эспараза – ученый. Их не учат убивать людей.

– Где он, Ваше Величество?

Сайрус проводит пальцами по волосам, задержавшись на тех местах, где когда-то росли рога.

Иногда я вижу, как он потуже затягивает шнуровку на своей рубашке, словно старается спрятать шрам, что я оставила на его груди. Он меня ни в чем не обвинил, мягкосердечный дурак.

– Я надеюсь, что он в безопасности. Я не готов оплакивать еще одного, но мы так же не успели идентифицировать личности обращенных в чудовищ. Велика вероятность, что он мог оказаться в их числе. Как бы то ни было, в одном я уверен: мы не будем принимать поспешных решений и развязывать войну.

Собрание