Рядовые Апокалипсиса - Борис Громов

Нормально так: во взводном кубрике сейчас натуральные ясли. Писк, визг, бегающие под ногами дети и разбросанные по полу игрушки. На экране старенького «комбайна» телевизора–DVD–плейера «Тошиба», бог уже знает когда вскладчину всем взводом купленного и минимум четыре командировки на Кавказ пережившего – мультики. Детишки носятся, словно реактивные. Пока до собственной тумбочки добрался – чуть не уронили и не растоптали, блин. Цветы жизни, ё‑мое! В моей собственной тумбочке, как выяснилось, я уже и не хозяин: полки заставлены какими–то пузырьками, баночками и флакончиками, судя по картинкам – детское питание, какие–то сухие молочные смеси, витамины вроде бы и всяко–разные шампуни и прочие присыпки. Мое же добро в большом целлофановом пакете молодая и отчаянно краснеющая барышня извлекла из–под кровати. М‑да… Ну, с другой стороны, и на том спасибо. Могла ведь и просто выкинуть, за ненадобностью. Сдержанно благодарю, забираю пакет и аккуратно, не наступить бы на кого из мельтешащих под ногами карапузов, двигаю в дежурную часть. Нет, а собственно, с какого мне вообще перед ней в благодарностях–то рассыпаться? И с койки без моего ведома выгнали, и из тумбочки выселили… Хорошо хоть шкафчик до сих пор мой, но, как мне кажется, это исключительно потому, что он заперт, а ключ только у меня. Иначе уже и там сейчас не мой «тревожный рюкзак»[89], «Джета» и прочая амуниция лежали бы, а какие–нибудь памперсы штабелями в неимоверных количествах.

За бронированным стеклом «аквариума» сидит, похоже, бессменный Дядя Саня. Глаза у майора красные, припухшие с недосыпу, лицо осунувшееся, бледное.

— Слушай, ты что, решил вообще больше спать никогда не ложиться? – ехидно интересуюсь я вместо приветствия, едва войдя внутрь.

— Угу, – невозмутимо кивает он. – Вокруг последнее время столько всякого интересного происходит – прямо обидно пропускать. Вот и сижу тут, как гвоздями приколоченный.

— А если серьезно?

— А если серьезно, то народу нет. Задач полно, людей не хватает. Всех «под ружье» поставили, включая дежурку и старшин. Тут только я да Стас, помощник мой, остались, вот и сидим посменно. Пока один вахту несет, второй отсыпается.

Вот оно даже как. Если даже ветеранов из дежурки и тыловиков выгребли подчистую, то, видно, тут на самом деле все непросто. И выделенный нам командиром выходной – на самом деле просто царский подарок.

— Я чего спросить–то хотел, Дядь Сань – моих где разместили?

— Твоих? – Майор на мгновение задумался. – Сестру и мужа ее – в нижнем спортзале. А родителей твоих тут нету.

— Как нету? – Сердце словно ледяные тиски сжали.

— Спокойно, без паники! – Дежурный, похоже, по моей враз побледневшей физиономии понял, что не слишком удачно свою мысль сформулировал. – С ними все в порядке, но они решили в Осинниках остаться. Отец тебе записку передал, но у нас тут и без того бардак, так что ее Антонине твоей отдали, у нее и спросишь.

Ой, я болван! Мы ведь, когда с Ярославки свернули и в сторону Пересвета по Горьковке пошли, как раз мимо Осинников проезжали. Знал бы заранее – заехал и забрал. Но я‑то думал, что они уже в Отряде… Лопухнулся!

— Фу, блин, Дядь Сань, ты уж будь в выражениях поосторожнее, а то у меня…

— Ага, инфаркт микарда – вот такой рубец! – хохотнул майор.

— Ну примерно. Слушай, а ситуация у нас тут какая, если вкратце? У нас сегодня вроде как отсыпной, но лучше в курсе быть, на всякий пожарный…

— Ситуация… – задумчиво чешет седую щетину на подбородке дежурный. – Это смотря где. Тут, в Пересвете – относительно неплохо. Мы ведь, за неимением лучшего, «красный конверт»[90] на случай ядерной войны вскрыли. Контакт с нашим батальоном «вованов» и городской администрацией, теми, кто мозги сохранил и не сбежал никуда, наладили сразу. Как в плане и написано, взяли под совместную охрану основные объекты жизнеобеспечения: насосную, электроподстанции, продовольственные базы, магазины. Краснозаводский полк – ну, там на самом деле народу теперь даже на полноценный батальон нету, после того как бойчишки по домам рванули, – сидит теперь на охране патронного завода и ГАЭС[91]. Там же, на станции, считай, все четыре смены «шляпников»[92] из ВГО. И все с семьями. Сели крепко, так что, если с линиями электропередач и подстанциями ничего не случится, то с электричеством проблем у нас быть не должно. Для ГАЭС, как тамошние инженеры говорят, все оставшиеся потребители – это даже не нагрузка, а так, разминка. Пересвет вроде худо–бедно контролируем. Мертвяки были, но командир круглосуточное патрулирование улиц и дворов сразу по нескольким маршрутам организовал, да и «вэвэры» тоже не сплоховали. Были, конечно, потери и среди «мирняка», и в батальоне несколько человек не убереглись. Но в целом город мы удерживаем и, думаю, дальше удерживать будем. В Краснозаводске – похуже, там толкового патрулирования наладить не смогли. Объекты у них под охраной крупные, а народу немного. Совсем, конечно, штатских на съедение не бросили, но ситуация все равно тяжелая.

— А Посад?

— А ты сам что, не видел?

— Так мы не через город ехали, а по Ярославскому шоссе, мимо Торбеева озера.

— Понятно… Вот в Посаде дело плохо. Во–первых, там народу под сто десять тысяч только официального населения, без всех гастарбайтеров и прочих «гостей с юга», и площадь куда больше. Первые день–два УВД еще как–то ситуацию контролировало, а потом, когда стало понятно, что все в тартарары катится, народ разбегаться начал. Моргушин сдуру попытался было гайки закрутить, чуть ли не до суда военного трибунала… Но, ты сам знаешь, какие там у личного состава к начальнику Управления «теплые» чувства были. Короче, дело темное и обстоятельств из непричастных никто не знает, но – грохнули его. Чуть ли не в собственном кабинете застрелили. Ну а как начальника не стало, так все у них там окончательно медным тазом и накрылось. Как тот Попандопуло говаривал: «Хлопцы начали разбегаться кто куда, в разные стороны». Когда этот разброд там пошел, так мы в Посад больше и не совались – и так на сам Пересвет и все взятые под охрану «точки» народу едва–едва хватило.

— Но там же люди…

— А здесь нет? – огрызнулся Дядя Саня. – Тут все как на войне, Боря: или спасаем хоть кого–то, но гарантированно, или начинаем в рыцарей без страха и упрека играть: тогда и сами ложимся, и всех уже спасенных людей губим. Потому что Отрядом в три сотни человек город в сто с лишком тысяч населения не удержать по определению. Пополам порвемся, пупки надорвем и костьми ляжем – а толку не будет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});