Реликт - Василий Головачёв

оправдан. Хотя, с другой стороны, официальную санкцию на этот эксперимент нам никто не даст.

– Ну, это-то понятно, – улыбнулся Шелгунов. – Вероятно, даже в случае удачи нам крепко достанется как ответственным лицам, но если заместитель начальника отдела рискует без оглядки, то что делать подчиненному?

Грехов хотел сказать, что он уже не замначальника отдела и вообще не состоит в отряде спасателей, но передумал. Видимо, Пинегин не распространял эту новость по секториату, надеясь, что Грехов вернется, и эта мысль вызвала у Габриэля горькую усмешку.

К десяти утра в танк загрузили антигравитационный генератор и нейтринный прожектор – то и другое было необходимо для проведения негласного рискованного эксперимента с вызовом черного извержения. Но перед этим Грехов с трудом доказал начальнику наземной базы Молчанову целесообразность применения этого оборудования (истинной причины, естественно, он не сообщил), выслушал получасовой инструктаж и, как мог, ответил на вопросы свободных от дежурств пограничников базы, не знающих, куда деть свою неуемную энергию и профессиональную готовность к рискованным операциям. Шелгунов тоже выдержал осаду на высшем уровне, и на базе так никто и не узнал, какой сюрприз подготовил Грехов Тартару.

Экипаж занял места, и тяжелая машина взяла курс на ущелье Чужих Следов. Именно в этот момент Диего Вирт входил в центральный зал орбитальной станции, главной базы исследователей Тартара.

– Не делаем ли мы ошибку? – негромко сказал Габриэль, когда «Мастифф» подходил к отвесной стене скал. – Я ведь не просчитывал вариантов последствий эксперимента.

Думал он в это время о другом.

– Может быть, – помедлив, ответил Шелгунов. – Конечно, для всей планеты черное извержение меньше, чем булавочный укол, но кто знает, чем оно грозит аборигенам даже в малом масштабе. По некоторым данным, черное извержение – явление нежелательное для Тартара, нечто вроде аварийной ситуации, и очень редкое: я наблюдал его всего один раз, да и то в записи.

– Я тоже один, – пробормотал Грехов, вспоминая, как они мчались когда-то в танке прочь от страшной черной струи, ударившей из-под земли в сотне метров.

– Если ты не уверен, что затея удастся… – Шелгунов покосился на помрачневшего Грехова.

– Я понимаю, – ответил тот. – Выглядит это мальчишеством, но риск, повторяю, оправдан. Контакт с серым призраком необходим всем, он может полностью прояснить ситуацию со сверхоборотнем на полигоне Марса. Загадка его не решена до сих пор, и я очень надеюсь, что призрак нам поможет. Понимаешь? Не длинный, мучительный путь к истине, копание в фактах, аналогиях, поиск новых методов исследования, а мгновенный прыжок к вершине, всего один прыжок.

– Штурм и натиск, – без улыбки произнес Шелгунов. – Извини, Габриэль, но раньше я знал тебя не таким и как руководителя, и как человека. Кстати, я знаю и то, что ты ушел из управления.

– Знаешь?

– Петр сообщил мне об этом две недели назад, когда ты только собирался на Тартар. Он не скрывал сожаления, надеется, что решение твое не окончательное. Но я не осуждаю тебя, ты знаешь. Так что мы сейчас равны в ответственности, не бери на себя больше, чем сможешь вынести.

– И многие знают?..

– Здесь только я один. Разговор с шефом был строго конфиденциальным.

Грехов долго молчал, глядя на плывущий мимо ландшафт. Вспоминал Сташевского, Диего, лицо Полины, когда он сказал ей, что летит на Тартар. Думал о словах Шелгунова. Потом проговорил:

– Понимаешь, Саша, человек смертен, и самое плохое, что иногда он смертен внезапно. Поэтому мне стало позарез необходимо узнать тайну сверхоборотня, это мучит меня так, словно жизнь моя зависит от ее разгадки.

Шелгунов промолчал, отключая автоводитель и берясь за ручное управление. Вскоре перед танком распахнулись мрачные ворота ущелья Чужих Следов.

Грехов надел сверкающий зеркальный балахон скафандра, посмотрел на третьего члена их маленькой группы – тот продолжал работать как ни в чем не бывало – и перевел взгляд на водителя:

– Я заметил, вы передаете панораму на Станцию? Это обязательно?

– Строжайшим образом! Приказ начальника погрангруппы Свекольникова. – Они переглянулись с улыбками. – На базе видят то же, что и мы, – подстраховка.

– А нельзя на время передавать не весь круговой обзор, а только часть панорамы?

– Понял. – Шелгунов поколдовал над пультом. – Ущелья они не увидят. Пойдешь один?

– Возьму лишь робота, будет тащить генератор и излучатели. Пока я буду их устанавливать, сдай назад от Ущелья, под скалу.

– В таком случае ты окажешься вне защитного пузыря.

– Ничего, я ненадолго, едва ли паутины почуют меня так скоро. Уверен, что призрак после извержения пойдет на контакт. То, что они не отвечали на наши вопросы со Станции, еще ни о чем не говорит, они могли просто не вникать в смысл наших предложений или вообще не обращать внимания на надоедливых соседей. Извержение заставит их узнать причины нашей настойчивости.

Шелгунов молча встал, заставил третьего члена экипажа надеть скафандр, надел сам и снова сел.

– Иди, – сказал он. – Я подстрахую. Ни пуха ни пера…

– К черту!

Грехов накинул капюшон, выбрался из кабины в грузовой отсек, задействовал робота, похожего на индийского бога Шиву, скомандовал ему взять двухметровый тор генератора антигравитации, излучатели частиц и вылез в сумеречный день Тартара.

ЧЕРНОЕ ИЗВЕРЖЕНИЕ

Модуль падал вечность. Диего со злостью посмотрел на широкую спину пилота: ему казалось, что тот медлителен, как коала. На самом деле с момента старта от Станции прошло всего немногим более двух минут, а они уже пронзали атмосферу Тартара, направляя полет в сторону плато Спокойствия.

В рубке десантного когга находились всего три человека: пилот, сам Диего и пограничник из отряда Свекольникова Зубавин. Все трое были облачены в скафандры, и поэтому лиц товарищей