Мечты камня (ЛП) - Паренте Ирия

Приходится держать себя в руках, но в голове крутится одна мысль: это тот самый человек, что причинил столько боли Линн. Насиловал. Издевался. Говорил, что ей ничего не светит в этой жизни, кроме как раздвигать ноги.

Он садится и скрещивает руки на груди. Его ухмылка выводит меня из себя. У меня под рукой меч, а он безоружен. Я вполне мог бы разрубить его на кусочки. Никто бы меня не осудил.

— Ах, ваше высочество… С недавнего времени число моих девочек сократилось, но финансово я не сильно пострадал.

Задета только его гордость. Молча изучаю его. Интересно, куда Линн вонзила кинжал. Может, если ударить его в то же место, то кровопотеря позволит завершить начатое?

— Вы наверняка уже подобрали замену. Уж не знаю, как вы это делаете, но недостатка в девушках вы не испытываете, — на самом деле прекрасно знаю. И он знает, что я знаю. Ничего не говоря, встаю и подхожу к окну, убирая руки за спину. — Не могли бы вы, лорд Кенан, помочь мне в одном вопросе? Вы же деловой человек. Видите ли, я собираюсь продвинуть новый закон, который повлияет на… некоторые отрасли вашей деятельности.

— Правда? — его голос не кажется хоть сколько-нибудь заинтересованным. Едва ли даже удивлённым. — Прошу, расскажите. Я ваш покорный слуга, милорд.

Стараюсь дышать глубже. Он понимает, что я взбешён. Он прекрасно знает, что я в курсе его преступлений. Тогда почему мы продолжаем говорить намёками? Разве он не должен ползать на коленях и молить о пощаде, чтобы казнь была быстрой и безболезненной? Скольких девушек он подобрал на улице, чтобы запереть их в борделе? Скольких он изнасиловал, чтоб, так сказать, объяснить им суть предстоящей работы?

Отодвигаю эти мысли. Если я позволю ненависти взять верх над разумом, ни к чему хорошему это не приведёт. Стараюсь держать лицо беспристрастным.

— До меня дошли слухи о творящемся беспределе. Мне рассказали о том, что есть бордели, которые находят себе… новых работниц на улицах, даже совсем маленьких девочек. Кормят их лживыми обещаниями, лишают невинности и запирают в публичных домах. Мне поведали, что когда они пытаются уйти, их не отпускают. Слышали ли вы о таком, лорд Кенан?

Конечно, слышал. Но самое удивительно… он даже не пытается это отрицать:

— Разумеется, милорд. Какой же делец не знает, что происходит на его предприятиях?

Открываю рот, поражённый его наглостью. С моим отцом он так же разговаривал или это только со мной, потому что я молод и неопытен? Сжимаю и разжимаю кулаки, прогуливаясь по кабинету. И всё это время чувствую его взгляд на себе.

— И принимаете личное участие, конечно же.

— Именно.

— Тогда вынужден вас огорчить: с сегодняшнего дня вводится запрет на занятие проституцией лиц младше шестнадцати лет, лорд Кенан. Вам стоит пойти и уточнить у каждой её возраст.

Повисает короткая пауза. Он никак не реагирует, поэтому я поворачиваюсь к нему. Он словно задумался о чём-то.

— Ну, есть одна проблема…

— Проблема? — потрясённо переспрашиваю я.

— Конечно, всё зависит от того, скольким девушкам вы желаете голодной смерти на улице, принц Артмаэль. Или… продолжить заниматься той же проституцией, только уже без нашего покровительства, — покровительства? Этот подонок ещё смеет заявлять о покровительстве? Будто девушки в борделе в целости и сохранности, никто их не трогает. — Без крыши над головой и пропитания… — продолжает он. — Как думаете, долго бы протянула ваша драгоценная Линн в таких условиях, милорд?

Напрягаюсь. Нет. Не стоило ему упоминать её.

— Я крайне растроган вашей заботой о девочках, но об этом я уже тоже подумал. Всегда есть места, где нужны рабочие руки. Даже во дворце.

— Вы превратите замок в убежище для нищенок?

— Или ваш дом, лорд Кенан, который вам больше не понадобится. Вы арестованы.

— Арестован, милорд? В чём же вы меня обвиняете?

— В попытке покушения на принца.

Его выражение беспочвенно обвинённого настолько правдоподобно, что я уже почти готов поверить. Но я лично говорил с теми наёмниками. Они признались, кто им заплатил. Мы сохранили один из их кинжалов, и сейчас он валяется на дне моего походного мешка. Я до сих пор ещё не могу собраться силами разобрать его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что за бред, — бормочет он, невинно наклоняя голову. — Разве я не создаю впечатление вашего покорного слуги? Принимаю все ваши указания… Есть ли доказательства к столь серьёзному обвинению? Я человек, преданный короне, обеспокоенный судьбой королевства и его жителей.

— То есть вы отрицаете, что послали вооружённых людей за мной и моими спутниками?

— Не за вами, милорд. Я только хотел… вернуть то, что принадлежало мне.

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не придушить его. Вместо этого я кладу руки на спинку его стула. Наклоняюсь к его уху. Пусть потом не говорит, что плохо расслышал.

— Она никому не принадлежит.

— Верно… Всеобщее достояние.

Дальнейшее происходит само собой, неосознанно. Я дёргаю на себя его стул и отхожу в сторону, позволяя упасть тому, что всё равно никакой ценности не представляет. Стул опрокидывается на спинку; Кенан вскрикивает, ударившись головой о пол. Когда он переворачивается, у меня проскальзывает мысль: «Жаль, что он не умер в результате несчастного случая». Тяжело дыша и, скорее всего, страдая от головокружения, он смотрит на меня в полном шоке. О нет, такого он точно не ожидал. А сам от себя такого не ожидал, если честно. Я думал, что смогу держать гнев в узде, но вспылил, не осознавая, что происходит.

— Какая досадная случайность… — бормочу я.

Кенан пытается подняться, но носок моего ботинка упирается ему в грудь. Я осторожно надавливаю, намекая, чтобы оставался на месте. Он подчиняется, бросая быстрый взгляд на меч, висящий у меня на поясе. Думаю, он уловил намёк, хотя потрясение на его лице быстро сменяется презрением.

А я чувствую некую гордость, оттого что смог вывести его на эмоции.

— Будущий король не должен вот так срываться, милорд, — поучает он меня. Кто бы говорил о благородстве. — Что бы сказал ваш отец, если бы увидел, как вы потеряли голову из-за какой девчонки?.. А не потеряли ли вы берега? Не станете ли одним из тех королей, что казнят тех, кто лишь слово скажет против? Тех, что злоупотребляют властью, чтобы добиться желаемого?

— Если бы я делал что хотел, ты бы уже лишился всех пальцев правой руки, — поднимаю ботинок, чтобы надавить каблуком на его ширинку. — И ещё кое-чего, — нажимаю сильнее, и его скривившееся от боли лицо радует меня, как ничто другое. — Тем самым исполнил бы мечту далеко не одной женщины. И сейчас, чисто из любопытства, я хочу поинтересоваться, как же ты перехватил моё письмо отцу?

И хотя мне бы это очень этого хотелось, но Кенан не жалуется. Его холодный взгляд не гасит ярость в моей груди. Мне даже кажется, я весь красный от возмущения.

— Возможно, у вас во дворце слишком много слуг, ваше величество, — отвечает он с неприкрытой насмешкой. — И цена верности нынче не слишком высока. Одно письмо легко заполучить… Иногда чтобы избавиться от него. А иногда чтобы ознакомиться, прежде чем оно попадёт к адресату, — он ухмыляется, а я задыхаюсь от злости. — Я уже знаю, что маленькая шлюшка едет сюда. Надеюсь, ты не собираешься сделать её королевой… Хотя, можно сказать, народ её уже знает. У неё со многими был тесный контакт.

Обнажаю меч. По-прежнему надавливая ему на промежность, я направляю остриё к его лицу — пусть рассмотрит хорошенько, перед тем как я проткну ему кадык.

— Даже разговаривая с королём, ты не можешь прикусить свой длинный язык. Дай мне хоть одну причину, почему я не должен его укоротить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его взгляд становится совершенно дерзким, снова он проверяет, решусь ли я пролить его кровь. Словно оценивает меня и приходит к выводу, что у меня кишка тонка.

Возможно, он прав.

— Не сомневаюсь, что это будет отличное начало правления. Король, напавший на своего подданного без официальных разбирательств, без свидетелей, вершащий правосудие прямо у себя в кабинете… Может, Артмаэль Герой станет известен миру как Артмаэль Кровавый. Вот что узнает страна, где уже несколько лет не было никаких конфликтов. Народ будет жить спокойно.