Алхимик - Питер Джеймс

Он снова взял свою сигарету.

— Это началось значительно раньше, — сказал он. — Я не собирался ни намекать тебе, ни внушать никаких мыслей или сомнений о том, чего тут не было раньше. Так?

Она знала, что все было именно так. Она даже не оказалась бы в больнице, если бы не послушалась Губерта Уэнтуорта и не согласилась помочь ему. Она коснулась ножки своего бокала.

— Так продолжай же — чего Чарли Роули и я не знаем о «Бендикс Шер»?

— Сначала расскажи мне, что тебе известно.

Она пожала плечами:

— Не очень много. Я… — Она внезапно запнулась. — Строго говоря, сегодня я услышала нечто очень странное. У меня сложились дружеские отношения с одним из охранников в холле. Пару раз я слышала, как лифт спускается в подвальные помещения, но, как ни странно, я не могла уловить, откуда же исходит этот звук. Когда я спросила его, он занервничал. Сказал, что мне стоит как-нибудь ознакомиться с планом здания… то есть намекнул, что здание Бендикс — не то, чем оно кажется. Затем посоветовал перечесть «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна. — Монти улыбнулась.

Он сдержанно улыбнулся ей в ответ.

— Чувствуется, что у твоего приятеля богатое воображение, — сказал он и, избегая ее взгляда, опустил глаза в пустую тарелку.

— Коннор, а какие сведения о компании ты скрываешь от меня?

— Не знаю, Монтана. Я просто… — Встав, он потряс головой и, обогнув стол, оказался рядом с ней. Коннор неторопливо наклонился к Монти и взял за руки. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты этого не заслуживаешь. И я этого не допущу. Договорились?

Монти подняла на него глаза, и ее внезапно охватила неодолимая тяга к нему.

— Договорились, — согласилась она.

Он чуть сильнее стиснул ее пальцы и вплотную приблизил к ней лицо.

— Я только что встретил тебя и не собираюсь терять.

Монти охватило чувственное волнение. Она видела перед собой только его лицо, полное тепла.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Я тоже не хочу терять тебя.

Он улыбнулся, и, глядя на него, она подумала, что в его улыбке есть что-то гипнотическое.

— Знаешь, Коннор, это в самом деле странно. У меня такое чувство, словно я знаю тебя сто лет.

— У меня тоже.

Их губы легко коснулись друг друга, и это ощущение потрясло ее с головы до ног. Они снова соприкоснулись, и ее охватила волна наслаждения. Ни о чем не думая, она потянулась навстречу Коннору и крепко поцеловала его.

Он ответил с неожиданной страстью, а она отодвинула кресло, встала и, обняв, притянула его к себе. Он тоже обнял ее и, с силой прижав к груди, припал к ней долгим поцелуем.

На долю мгновения они оторвались друг от друга.

— Господи, как я хочу тебя, — сказал он.

— Я тоже хочу тебя.

Он легко и нежно поцеловал ее в лоб, а она, взяв его за руку, повела наверх, в ее спальню, где зажгла лампу под плотным абажуром.

Какое-то мгновение они просто стояли, глядя друг на друга. Затем расстояние между ними исчезло, и они начали раздевать друг друга. У нее мелькнула мысль о безопасном сексе. Он должен воспользоваться презервативом, но она не хотела останавливаться. Он был здоровым и чистым… он был прекрасен, просто прекрасен, и от него вкусно пахло. Да и кроме того, когда ее последние отношения подошли к концу, она продолжала принимать пилюли… словом, никаких проблем не возникнет.

Он положил ее на постель и вошел в нее. Монти застонала от удовольствия, когда он оказался в ее теле, а твердые мышцы прижались к ее грудям. Он заставил ее вскрикнуть от наслаждения, когда стал пощипывать и ласкать соски, сжимая их пальцами. Монти чувствовала, как он наливается кровью и растет, толчками все глубже и глубже входя в нее. Ее охватила волна острого наслаждения, поднимавшаяся откуда-то из глубин ее существа; она, становясь все выше и выше, несла и качала ее. И когда она взорвалась слепящими искрами, которые пронизали все клетки тела, Монти окончательно забыла, на каком она свете.

Потом они долго лежали в объятиях друг друга, лицом к лицу. Она открыла глаза и увидела, с каким теплом он смотрит на нее, тая в углах губ улыбку. Она улыбнулась ему в ответ.

— Нам это было нужно, — сказала она.

59

— ПАПА! ПА-А-А-ПА-А-А! ПА-А-А-ПА-А-А!

Этот крик разбудил Монти. Она растерянно привстала и села на кровати. В комнате стояла непроглядная темнота, и во рту у нее пересохло. Она остро обоняла крепкий животный запах секса.

— ПА-А-А-А-А-А! ПА-А-А-А-А!

Она снова услышала этот крик, и ужас пронзил ее как ножом. Она не имела представления, сколько сейчас времени. Всю эту бесконечную ночь они непрерывно занимались любовью, и ни о чем другом она не могла думать.

Коннор.

Она занималась любовью с Коннором.

Который сейчас рядом с ней метался и кричал во сне.

— Эй, — тихо сказала она. — Коннор, все в порядке.

Он снова вскрикнул. Затем поперхнулся, и очередной крик замер у него в горле. Вскинувшись, он, задыхаясь, весь в испарине, пришел в себя.

— П-п-прости. Я… п-п-прости. Не хотел… б-б-будить тебя.

Коннора колотило. Она погладила его лоб, влажный от пота.

— В чем дело? Что тебе приснилось?

Перед тем как ответить, он успел прийти в себя.

— Ничего особенного… все то же самое… — Он резко осекся на полуслове и потянулся за сигаретами на прикроватном столике.

Она поцеловала его в щеку.

— Бедняжка, как ты дрожишь.

Он закурил сигарету и протянул ей, чтобы Монти затянулась, но она отрицательно покачала головой.

— Хочешь рассказать, что тебе приснилось?

Он глубоко затянулся и выпустил клуб дыма.

— Какой-то бред… Что-то о птице. Большая черная птица.

— Как грач? Или что-то в этом роде?

— Побольше. Да не важно… просто какой-то глупый сон.

— Сны могут быть жуткими, — сказала она. — Часто они о чем-то предупреждают.

— Конечно. — Когда он затянулся, кончик сигареты зарделся в темноте оранжевым цветом. Коннор вроде успокоился. — Те тесты капсул «Матернокса», Монтана… я проведу их сам, в одной из лабораторий, если раздобуду данные по спецификации и образец.

— А это не опасно?

— Займусь этим, наверно, через уик-энд.

Ей в голову пришла идея, и она хлопнула по матрасу.

— А как насчет нашей старой лаборатории? Большинство оборудования все еще там — вчера я продала его, но оно будет на месте еще около месяца. Там ты будешь в полном уединении.

— Что ж, мысль толковая.

Теперь она окончательно проснулась, и в голове воцарилась полная ясность.

— Коннор, моя подруга тоже принимала «Матернокс» — и теперь она беременна. Не знаю, должна ли я ей что-то рассказывать. Не хочу пугать ее, и в то же время это будет просто ужасно, если…

— Тебе необходимо выяснить номер серии тех капсул, которые она принимала, когда забеременела, а мне необходимо будет узнать, есть ли какие-то накладки с этой серией.

— Но ты ведь в этом уверен, не так ли?

— Мы должны обрести полную ясность.

— И что мы будем делать, когда обретем ее? Отправимся к сэру Нейлу Рорке и расскажем ему, что происходит?

— Давай-ка раздобудем все факты — а потом уж будем принимать решение. Договорились?

— Хорошо. — Поцеловав его в плечо, она вдохнула приятный запах табачного дыма. — Коннор… ты хорошо разбираешься в физике. Могут ли тут возникнуть такие атмосферные условия, которые полностью обезвоживают растения?

— Что ты имеешь в виду?

Она рассказала ему, в каком состоянии были растения, когда она прошлым вечером приехала домой, и о леденящем холоде в доме.

— Странно, — сказал он, затянувшись в последний раз и потушив сигарету. Пальцем он провел по серебряной цепочке с маленьким распятием, которое она носила на шее. — Ты католичка?

— Нет. Это мне досталось от матери. После ее смерти отец передал распятие мне и сказал, что будет лучше себя чувствовать, если я надену его. Это одна из немногих слабостей, которую он себе позволил.

Монти почувствовала, что, спрашивая ее, он крутит распятие в пальцах.

— Ты все время носишь его?

— Да… оно стало для меня чем-то вроде талисмана.

— Ты веришь в Бога? — спросил он серьезно.

— Я верю, есть нечто вне нас.

Они полежали неподвижно, как Монти показалось, несколько минут, и Коннор снова начал медленно покрывать поцелуями сверху вниз ее тело. Они занялись любовью, после чего погрузились в глубокий сон, в котором им ничего не снилось.

60

Среда, 22 ноября 1994 года

Пол под ногами качнулся, и, чтобы сохранить равновесие, Монти схватилась за маленькую раковину. Эта ночь потребовала такой отдачи сил, что у нее вдруг закружилась голова. Отражение в зеркале испугало ее: казалось, что лицо состарилось лет на десять и обрело болезненную желтоватость, а подбородок покрывали красные пятна, оставленные щетиной Коннора.